Мысли вслух на Ин 8:1-11

Фарисеи и книжники привели к Иисусу женщину, взятую в прелюбодеянии, чтобы в очередной раз испытать Его благонадежность. Если Он предложит побить ее камнями, то нарушит римское право, если предложит отложить дело до суда, то пойдет против закона Моисея. Для них это просто юридическая задача, которая имеет какое-то логическое решение.

Но Христос переводит эту задачу из области отвлеченных рассуждений в конкретную реальность. Он предлагает тем, кто привел эту женщину, перестать быть безликими свидетелями и вспомнить, что они сами обыкновенные люди из плоти и крови, со своими достоинствами и недостатками. Господь предлагает каждому заглянуть в свое сердце, и лишь не найдя в нем греха, осуждать или не осуждать ее.

И как только проблема перестает быть абстрактной, а становится личной, отпадает потребность в ее разрешении. Когда человек встречается с бездной собственного греха, ему становится не до пороков ближних, и он уходит. Но именно в этом одиночестве и становится реальной встреча с Богом. Именно тогда можно услышать: «и Я не осуждаю тебя. Иди и больше не греши».

Сегодняшние чтения особенно интересно прочесть одно за другим. В ветхозаветном чтении рассказывается о женщине, которую обвиняют несправедливо. При этом, заметьте, все верят старейшинам, и никто не слушает женщину. Родственники Сусанны плачут, но им не приходит в голову защитить любимую дочь, сестру, жену... Почему? Неужели нам действительно проще ужаснуться и сказать: «Ах, какой ужас, она, оказывается, такая!» — чем поверить человеку, которого мы знаем и любим? Проще поверить в виновность, чем начать задавать вопросы? К счастью, находится мудрый Даниил, который всё-таки выясняет правду. Но, скажите, как после этого смотрели в глаза Сусанне её родные, которые и не подумали заступиться за неё? Плакать не трудно, труднее помочь...

Во втором чтении всё ещё интереснее. Виновность женщины несомненна. А Иисус вообще не задаёт вопроса о виновности. Он переворачивает ситуацию, обращает её к каждому из нас, как зеркало: «Кто из вас безгрешен?» И тогда меняется просто всё. Потому что теперь, посмотрев в глаза грешнику, я вижу своё отражение, я вижу, что этот человек — не «какой-то» грешник: он такой же грешник, как я. И тогда бесполезно вычислять, чей грех больше, чей меньше. Можно только принять другого как брата в надежде на милосердие Господа, Который принимает каждого из нас.

Как это ни рискованно, Господь дает нам свободу судить друг друга. Ведь Он не возражает против самой идеи — осудить кого-нибудь на смерть, побить камнями, расстрелять и т.д. Он совершенно серьезно говорит книжникам, что они могут побить камнями грешную женщину. Только пусть начнут те, кто сами чисты перед Богом, ведь они первые имеют право вершить Его суд. И если у старших хватило совести и мудрости, а у младших — по крайней мере, осторожности не осуждать никого от имени Бога, перед Которым они сами не без греха, то почему нам не хватает ни совести (мы не хуже других), ни мудрости (если каждый раз рефлексировать, то так можно и никого не побить!), ни просто элементарного такта не осуждать тех, кого не стал осуждать Сам Господь Иисус, единственный Человек без греха?

Неоднократно читателей Евангелия интересовал вопрос, что Христос мог писать на земле? Если не забывать, что многие из Его поступков соответствовали сказанному в ветхозаветных пророчествах, то ответом могут быть слова, возвещённые Господом через Иеремию: “Отступающие от Меня будут написаны на прахе, потому что оставили Господа, источник воды живой” (Иер. 17:13). Некоторые исследователи евангельского текста, основываясь на отсутствии этого эпизода во многих древнейших рукописях и на его стилистических особенностях, считают его неорганичным для повествования Иоанна и вставленным из какого-то другого евангельского повествования, например, Луки. Но даже если отрывок и в самом деле переместился при переписывании рукописи, слова Иеремии о живой воде, если верна наша догадка, подчёркивают смысловое единство эпизода с предыдущим и последующим рассказом.

Обвинители ушли, будучи обличаемы совестью. Мы привыкли отрицательно воспринимать фарисеев, но надо и им отдать должное: слишком многие на их месте не стали бы прислушиваться к голосу совести и повели бы себя иначе, безжалостно закидав камнями грешницу, а вместе с ней — угрызения совести. Как было сказано в другую эпоху, “он незлопамятный человек: не помнит зла, сделанного другому”. Но эти фарисеи помнили, их нельзя назвать неспособными к покаянию. Но это — одно из подтверждений того, что Христос проповедовал не на ветер, а тем, кто мог Его услышать, хотя бы и не хотел в том признаться даже самим себе.