Мысли вслух на Мк 4:21-41

Сегодня Господь обращает к нам один из самых важных вопросов: «Как мы слушаем?» Мы регулярно читаем Библию, даже посещаем библейские сайты в Интернете, но имеем ли мы уши для того, чтобы воспринять Слово, прорастить его в своем сердце и принести плод? Господь говорит: «Какой мерой мерите, такой будет отмерено и прибавлено вам, слушающим». По сути, это означает: что человек хочет найти в Писании (и вообще в Божьем откровении), то он и найдет. Библия может предоставить нам богатейший материал по истории, литературе, филологии, мистике и так далее, но только тот, кто ищет в ней познания Бога (то есть живых, личностных отношений с Ним, построенных на доверии и любви), сможет обрести Бога в чтении Священного Писания. И здесь обретают смысл слова о том, что «кто имеет, тому дано будет». В слушании и понимании Слова Божьего мы можем лишь углубить и умножить то, что уже имеем — то есть мы должны подходить к нему в уже существующей связи с Богом — в вере и молитве.

Слова Иисуса о свече, которую не прячут под колпаком, и о том, что дано будет тому, кто имеет, связаны между собой самым тесным образом — не случайно в евангелии они стоят рядом. На первый взгляд утверждение о том, что даётся лишь имеющему, могут показаться несправедливыми: мы привыкли к тому, что имущие должны помогать неимущим, а тут оказывается, что как раз именно имущие имеют шанс получить что-то сверх того, что они уже имеют, а остальным особенно рассчитывать не на что.

Дело, однако, в том, что законы духовной жизни несколько отличаются от законов жизни физической — как и сам духовный мир во многом отличается от мира физического. В мире физическом отдача всегда предполагает истощение того, кто отдаёт. Если я чем-то делюсь с другим, у меня становится меньше того, чем я поделился.

В духовном мире и в духовной жизни всё иначе. Иначе не потому, что он состоит из какой-то особой субстанции с особыми свойствами, а потому, что духовный мир отличается от физического непосредственным Божьим присутствием, определяющим его существование. Поэтому потенциал физического мира ограничен, потенциал мира духовного — безграничен. Мир физический ограничен собственной природой, мир духовный, будучи в основе своей воплощением непрерывно длящейся теофании, не ограничен ничем.

Речь, разумеется, идёт не о двух разных мирах — это лишь более-менее условное описание, а о двух состояниях творения, о его, с одной стороны, лицевой стороне, которой он обращён к Богу, а с другой — об изнанке, которой он обращён внутрь самого себя. Привыкнув к отнюдь не предназначенной нам Богом жизни на изнанке мироздания, мы с трудом можем представить себе отдачу как процесс накопления, а не растраты — в духовном же мире, на лицевой стороне мироздания это именно так.

Тут чем больше отдаёшь, тем больше получаешь — ведь отдавать означает включиться в поток той Божьей жизни, которая составляет основу духовного мира. Оттого и нельзя прятать свечу под колпак — если свет есть, он должен быть виден, иначе отдачи не будет. Такая логика нам, конечно, непривычна, но это логика Царства, и Иисус призывает нас жить, следуя ей, а не логике мира сего.

Вы заметили, как распространена в наше время шизофрения? Некоторые специалисты уже отказываются проводить границу между ней и нормой. Потому что расщепленное сознание, двойная (или больше) жизнь действительно стали фактически нормой. Когда мы на людях, мы одни, а когда сами с собой, — другие. Мы живем, рассчитывая, что никто не узнает, какие мы в одиночестве. Мы утеряли цельность, целостность жизни, потому что думаем, что, когда на нас никто не смотрит, то нас никто и не видит, — мы утеряли ощущение присутствия Бога. Но Иисус предупреждает: то, что мы держим внутри себя как тайну, постепенно растет, захватывая все больше и больше нашего «я», и в конце концов прорывается наружу. Тайное становится явным.

Для того, чтобы не происходило такой катастрофы, Иисус предлагает нам жизнь целостную, единую, жизнь в постоянном предстоянии пред Богом, независимо от того, видят нас люди в это время или нет. Если нет потаенного, то не страшен свет.

Объясняя ученикам то, что на современном языке можно было бы назвать диалектикой Царства, Иисус сравнивает это Царство с горчичным зерном, почти незаметным из-за своих размеров, что не мешает ему впоследствии вырасти в дерево, не заметить которое может лишь слепой. Такова история Царства, входящего в наш непреображённый мир, пронизанный силами зла, этому Царству всеми силами сопротивляющимися.

В такой мир оно может войти лишь изнутри, проникая в него незаметно, с одним Человеком, Который и положит ему начало. Конечно, многим и в евангельские времена, и сегодня хотелось бы, чтобы Царство вошло в мир сразу в полноте, чтобы его торжество немедленно стало бы видно всем и каждому, так, чтобы ни у кого не возникло никаких сомнений в смысле происходящего. Но такое вхождение Царства в мир, наверное, было бы возможным лишь в том случае, если бы он не пережил в своё время трагедии грехопадения. Тогда мир, наверное, на момент прихода Мессии был бы уже готов к торжеству Царства.

Но падший мир не может быть к этому готов по определению, его нужно готовить к преображению так же, как нужно к нему готовить каждого конкретного, поражённого грехом, человека. И как отдельному человеку на такую подготовку требуется время, так необходимо оно и всему миру в целом. Вот эта-то подготовка, как видно, и составляет смысл того, что можно было бы назвать историей Царства, входящего в мир.

Иисус, прибегая к притчам, стремится донести до Своих учеников эту, казалось бы, простую, но, тем не менее, с трудом укладывающуюся в сознание истину. А донести её до сознания учеников было, как видно, очень важно не только потому, что речь шла об адекватном понимании природы Царства, но ещё и потому, что его история предполагала достаточно продолжительный духовный и жизненный путь, ожидавший каждого ищущего Царства и каждого его обитателя. Образно говоря, каждому последователю Христа нужно было настраиваться не на спринтерскую, а на стайерскую дистанцию. И об этом лучше было каждому знать заранее.

Почему Господь говорит притчами? Ведь притча часто бывает непонятна. Но в этом, наверное, и ценность притчи. Она не имеет одного простого смысла, у нее много смыслов, которые понимаются далеко не сразу, их надо прожить. Кроме того, притча содержит в себе всегда какой-то яркий образ из повседневной, привычной жизни. И благодаря этим двум свойствам, непонятности и яркости, притча запечатлевается в сердце слушающего. В библиологии хорошо известно, что самые трудные места Писания сохранялись от рукописи к рукописи лучше всего. Потому что если переводчик или переписчик не понимал чего-то, он старался передать текст как можно ближе к оригиналу – естественный психологический феномен. Так же и притчи из-за своей непонятности, и даже странности порой, сохраняются в сердце подобно семени и затем, по мере того, как человек начинает проникать в их смысл, набухают и созревают, чтобы дать плод.

Эти знаменитые слова Христа в контексте притчи о зажженной свече практически совпадают в Евангелиях от Марка и Луки (в Лк 8:8: «... отнимется и то, что он думает иметь»). Они звучат после слов: «...Кто имеет уши слышать, да слышит!.. замечайте, что слышите» (Лк 8:18: «...Наблюдайте, как вы слушаете...»). И хотя в Евангелии от Матфея эти же слова приводятся в другом контексте — в качестве ответа на вопрос учеников: «Для чего притчами говоришь им?», — это только помогает понять их смысл.

Речь, несомненно, идет о внимании сердца к словам Бога и о хранении, бережении их в сердце, памяти о них. Именно такими словами евангелист Лука характеризует отношение Богородицы к воле и действиям Бога: Она «сохраняла все слова сии в сердце Своем». То, что говорит Бог, в первую очередь надо «иметь» в сердце. Иначе все напрасно — все слова божественных заповедей улетучатся, никакого влияния на действия не окажут, и никакого плода человек не принесет: все «отнимется».

Слова Спасителя о Царстве порой кажутся противоречивыми. Иногда Он говорит о Царстве как о реальности вселенского, космического масштаба, а иногда как о чём-то почти незаметном, о чём-то таком, что растёт в тишине и в темноте, подобно зерну в земле.

Между тем на самом деле никакого противоречия тут нет. Царство — действительно реальность вселенского масштаба. Она даже перерастает нашу вселенную: мы ведь живём в падшем мире, а Царство куда больше него, оно включает его в себя, преображая и делая частью иной, новой реальности. Вместе с тем Царство не просто опускается в наш мир откуда-то с небес, оно растёт изнутри нашего падшего мира. Разумеется, само по себе, из ниоткуда оно не вырастет: Царство — драгоценный цветок, а сами собой, как известно, хорошо и быстро растут только сорняки.

Отсюда необходимость посева соответствующих семян и ухода за ними — иначе ничего не будет. Дело, однако, не только в том, что семени требуется время, чтобы прорасти. Дело ещё и в том, что семена Царства растут в человеческих сердцах — и это составляет главную надежду, одновременно являясь и главной проблемой. Когда мы говорим о Царстве, растущем из семян, брошенных в землю нашего мира, важно помнить, что землёй являемся мы сами. Это в нас брошенное Богом семя Царства может или прорасти, или сгнить. Тут-то и начинается то самое, что в конечном счёте определяет сроки окончательного торжества Царства.

Мы живём в эпоху наступающего Царства, но когда оно наконец наступит и раскроется во всей полноте, зависит именно от нас. Дата возвращения Христа во славе, Его второго пришествия известна лишь Отцу не потому, что Отец что-то скрывает от Сына, а потому, что она ещё не определена и, возможно, не может быть определена точно: она ведь зависит от выбора каждого из нас, а значит, ей неизбежно предстоит постоянно меняться, меняться с каждым сделанным выбором.

Это сильно замедляет дело, но только так можно дать возможность каждому поучаствовать в процессе вхождения Царства в мир. Участие же человека необходимо тут потому, что иначе человек этот не сможет войти в Царство. Он сможет тогда в лучшем случае приобщиться его жизни, но не сможет измениться так, чтобы жизнь Царства стала бы и его собственной жизнью тоже, а тогда все усилия окажутся бесполезными: ведь в Царстве главное люди, из которых оно состоит.

Говоря о Царствии Небесном, Иисус всегда прибегал к притчам, которые не описывают детали, но лишь создают образ, размышляя над которым можно понять главное. Постепенно маленькое зернышко, которое сеется в землю и незаметным для всех образом превращается в зеленый росток, становится полноценным растением.

Царствие Божие оказывается чем-то маленьким и незаметным, чем-то таящимся в самой глубине нашего сердца. Обычно мы даже не замечаем его за повседневными заботами. Но оно набирает силу внутри нас и в определенный момент может дать настоящие божественные плоды. Этот неприметный для окружающих процесс происходит с каждым человеком. Поэтому мы никогда не можем сказать, что кто-то более свят, а кто-то далек от Царствия Небесного.

Усмирение Иисусом бури, несомненно, произвело на учеников неизгладимое впечатление. Такого не мог сделать ни один из великих пророков Израиля: они, конечно, тоже порой творили чудеса — вернее, Бог совершал порой чудеса по их молитве, — но никому ещё не удавалось усмирить бушующее озеро одним словом. Конечно, Божья сила, действующая через Иисуса во всей полноте, могла сделать всё, что угодно: Бог ведь полный и суверенный хозяин Своего мира. Тут, однако, не просто действовала Божья сила, тут веяло дыхание Царства, что было особенно важно и актуально.

В самом деле: с проявлениями Божьей силы человечество сталкивалось с самого начала своего существования, и грехопадение тут ничего принципиально не изменило — Бог есть Бог, Он и после падения остаётся Богом, Его действие по-прежнему такое же, каким было всегда. Другое дело, что человек после падения воспринимает действие Божьей силы иначе, зачастую даже не понимая, что это за сила и откуда она взялась. Божья сила сама по себе не всегда меняет человека, и уж тем более далеко не всегда она меняет его кардинально. Для кардинального изменения нужно осознанное участие в процессе самого человека, в первую очередь его воли, а такое участие для падшего человека зачастую оказывается задачей если и разрешимой, то весьма и весьма сложной. Потому-то и чудеса во все времена в падшем мире были сравнительно не часты.

Вернее было бы сказать, что немногие их видели: ведь увидеть чудо можно лишь тогда, когда сердце открыто Богу, когда большой Божий мир является для человека реальностью, и он живёт именно в этом мире, а не в отделённом от Божьего мира мирке падшего человека. До прихода Христа этот маленький падший мирок, представляющийся нам порой большим, был совершенно изолирован от большого Божьего мира, который и называется Царством. В те времена чудеса существовали лишь для тех, для кого несомненной и абсолютной реальностью был Бог и Его присутствие в мире.

Теперь, с приходом Христа, ситуация изменилась. Его приход сломал преграду, уничтожил ту отделённость нашего падшего мира от Царства, которая существовала прежде. Теперь чудо стало объективной реальностью — и усмирение бури видят все, независимо от своего состояния и отношения к Богу и ко Христу. Царство, его сила и его дыхание стали частью нашего мира. Внешне ничего особенного не произошло, но на самом деле изменилось всё.

Рассказ евангелиста Марка в сегодняшнем Евангелии завершается вопросом учеников «Кто же Сей?», очень существенным в общем контексте Нового Завета. В этом эпизоде в целом очень ясно видна дистанция между учениками — обыкновенными людьми, такими же, как и мы, и Иисусом. На озере разыгралась сильная буря, и евангелист подчеркивает, что лодка уже наполнялась водою. Это значит, что еще две-три волны, и лодка просто пойдет ко дну. Все, кто находится в лодке, в такой момент либо стараются веслами удержать лодку носом к волне, либо вычерпывают воду. А Господь спит, потому что весь день Он проповедовал и очень устал.

Ученикам, должно быть, жалко будить Его, и удивительно, что Он сам не просыпается от качки. В такие минуты резко нарастает напряжение, и ты очень ясно чувствуешь свою малость и слабость. Находящийся в такой момент в лодке человек ясно понимает, что если не придет помощь от Всемогущего, то уже ничто не защитит тебя, и ты, песчинка в руках стихии, пойдешь ко дну. Спать в такой момент никак невозможно. Мы не знаем, хотели ли ученики, чтобы Иисус вместе со всеми вычерпывал воду из лодки, или чтобы Он помолился, но во всяком случае они вовсе не ожидали того, что сделал Он Сам.

Когда опасность становится слишком близкой, они будят Его и с некоторым раздражением спрашивают: «Ну что Ты спишь? Неужели Тебе безразлично, что все мы (и Ты в том числе) погибаем?». И на фоне этого охватившего учеников ощущения собственной ничтожности и бессилия проснувшийся Иисус поворачивается к морю и просто говорит ему: «Умолкни». Причем не величественно и грозно, как заклинают стихии сибирские шаманы, а так, как усталый человек говорит разлаявшемуся псу: «Да замолчи ты!» — таков смысл греческих глаголов. И море замолкает.

В наступившей тишине вопросы Иисуса ученикам слишком живо напоминают им вопросы Всемогущего Иову: «Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?» (Иов. 38:2) и «Кто затворил море воротами, когда оно исторглось» (38:9). Они чувствуют присутствие Самого Вседержителя, и их охватывает священный трепет, смешанный с радостью избавления. Нечто подобное они почувствуют, когда Он придет к ним через запертые двери в день Своего воскресения. И вопрос «Кто же Сей» в устах знающих Библию людей — риторический, это форма исповедания божественной природы Сына Человеческого.

В рассказе об усмирении Иисусом налетевшей бури интереснее всего диалог между Учителем и учениками. Он упрекает их в маловерии, а они, поражённые случившимся, пытаются понять: кто же Он такой, что обладает властью даже над стихиями? Как видно, евангелист делает акцент в своём рассказе именно на этом, иначе его не назовёшь, недопонимании между Иисусом и апостолами. И дело тут не в том, что ученики никак не могут понять, Кто перед ними. Дело в том, что они не в состоянии сконцентрировать своё духовное внимание на том, что необходимо для адекватного понимания ситуации. В их душах ещё живёт пережитый во время бури страх неминуемой гибели, на который накладывается мистический, почти суеверный ужас перед той силой, которой обладает их Учитель. А Он хочет перевести их духовный взгляд с внешнего на внутреннее, с эффектов на смысл происходящего. Потому-то Он и говорит им о вере, о доверии, без которого нет Царства, будь то доверие к Богу, ко Христу, к ближнему.

Если бы у учеников достало доверия и внутренней цельности, без которой, как и без доверия, о вере говорить не приходится, буря утихла бы по их вере, без вмешательства Иисуса. Но в том-то и дело, что этой внутренней цельности у апостолов, как видно, ещё нет. Им хватает веры, чтобы идти за Учителем, но не хватает для того, чтобы удержаться в духовном пространстве Царства. В том самом духовном пространстве, где нет места буре, где стихии полностью подвластны человеческой воле — воле не только Мессии, но всякого человека, живущего жизнью Царства. Если бы ученики были укоренены в Царстве, им не пришлось бы будить Учителя: буря стихла бы по приказу любого из них, а может быть, и вовсе не началась бы. Конечно, и в Царстве отношения между Христом и каждым из его учеников остаются не менее тесными, чем в непреображённом мире. Здесь они оказываются даже ещё более глубокими, осознанными, интенсивными, чем в мире сем.

Но человека, укоренённого в Царстве, Христу не надо вытягивать за руку из каждой переделки, хотя бы потому, что в жизни человека, укоренённого в Царстве, не бывает случайных переделок. Как видно, именно эту мысль Иисус и пытается донести до Своих учеников. Но их внимание всецело поглощено той необыкновенной силой, которую явил их Учитель. Оно и неудивительно: ведь сила всегда привлекает больше внимания, чем Царство. А чтобы научиться видеть Царство, нужно, чтобы дыхание Царства коснулось человека и изменило его сердце. Как это произошло с апостолами в день Пятидесятницы.

Что значит вера, о которой сегодня говорит Спаситель? По-видимому, она противоположна страху, малодушию, неуверенности в будущем. Но ведь Он Сам предостерегает нас от заботы о будущем, о нуждах завтрашнего дня... Значит, все, что нам остается в бурном море нашей жизни — надежда на Него Самого, доверие Учителю, даже если кажется, будто Он спит. Действительно, иногда мы не видим явного действия Христа в наших бедственных ситуациях, не видим Его помощи, не чувствуем Его присутствия. Но у нас остается вера в то, что мы с Ним — в одной лодке, а если так, то крушение нам не грозит. Это и должно быть лекарством от наших страхов, депрессий и малодушия. Это и есть вера в невидимое, которое, тем не менее, гораздо реальнее, чем все бури, и ветры, и морские волны.

Вслед за притчами о том, что Царствие Божие подобно зерну, которое растет незаметным для сеятеля образом, Марк рассказывает об усмирении бури. Неужели Христос, садясь в лодку, не предполагал, что может будет шторм? Возможно, опытные рыбаки, которыми были многие Его ученики, обсуждали это перед отплытием. По всей видимости, Он так устал, что уснул несмотря ни на что. Заснуть в такой ситуации можно, только если ты уверен в своих спутниках, если ты чувствуешь себя в их присутствии в полной безопасности. Поэтому такое поведение Иисуса лишний раз показывает удивительные отношения, которые существовали между Ним и апостолами. Господь засыпает, как посеявший зерно человек, который не знает, как растет семя. Но семя растет независимо от того, вмешивается ли он все время в этот процесс.

Иногда нам кажется, что Бог спит и не видит, что творится в нашей жизни. Но, быть может, Он просто доверил этот отрезок биографии нам, потому что мы можем с ним справиться самостоятельно. Но как только нам будет грозить настоящая опасность, Он немедленно придет к нам на помощь.

Сегодня Господь обращает к нам один из самых важных вопросов: «Как мы слушаем?» Мы регулярно читаем Библию, даже посещаем библейские сайты в Интернете, но имеем ли мы уши для того, чтобы воспринять Слово, прорастить его в своем сердце и принести плод? Господь говорит: «Какой мерой мерите, такой будет отмерено и прибавлено вам, слушающим». По сути, это означает: что человек хочет найти в Писании (и вообще в Божьем откровении), то он и найдет. Библия может предоставить нам богатейший материал по истории, литературе, филологии, мистике, и так далее, но только тот, кто ищет в ней познания Бога (то есть, живых, личностных отношений с Ним, построенных на доверии и любви), сможет обрести Бога в чтении Священного Писания. И здесь обретают смысл слова о том, что «кто имеет, тому дано будет». В слушании и понимании Слова Божьего мы можем лишь углубить и умножить то, что уже имеем — то есть, мы должны подходить к нему в уже существующей связи с Богом — в вере и молитве.

Иисусу было очень непросто объяснить Своим слушателям, что такое Царство, так, чтобы они Его поняли.

В самом деле, большинство из них, включая ближайших учеников, представляли его себе так, как это было свойственно людям их эпохи. А для большинства верующих евреев евангельских времён Царство было, в первую очередь, всё же земным государством, мощным, независимым, таким, с которым придётся считаться всем, включая римлян, которые были тогда владыками мира.

А Царство, о котором рассказывал Своим ученикам Иисус, было совсем другим. Оно входило в мир постепенно и незаметно, так, что человек мог и не заметить его появления, и так же незаметно для внешних росло, подобно растению, так, что заметным оно становится лишь после того, как вырастает и распространяется в мире.

Образ такого Царства был для учеников, как минимум, непривычен. А Иисус, как видно, хотел приучить их к мысли о том, что Царству нужно время, чтобы раскрыться в полноте, что оно не появится вдруг, как бы упав с неба, что торжество Царства — завершение процесса, но никак не его начало. Но тому, кто ищет Царства и хочет в нём жить уже сегодня, это не помеха: ведь приобщиться к наступающему Царству можно уже сейчас. Не случайно Иисус говорит о слушании и о слышании, о том, что имеющему будет дано больше того, что он имеет, а у неимеющего то, что он имеет, будет отнято. Странные слова: как может неимеющий оказаться вдруг имеющим нечто?

Но слова о мере многое объясняют: человек получает столько, сколько готов отдать, и обретает Царство, которое думает получить, по мере собственной открытости и готовности делиться полученным. А иначе можно потерять всё, включая и то, что имеет человек от Бога в этом мире, как задаток. Так готовит Иисус Своих учеников к жизни в наступающем Царстве, которое уже входит в мир, но ещё не раскрылось в нём до конца. Готовит к тому, чтобы жить по законам Царства в преображающемся, но ещё не преображённом до конца мире. И свидетельствовать миру о Царстве.

Сочетание объяснения притчи о сеятеле и последних стихов 4-ой главы Евангелия несколько нелогично. Тем не менее, это еще одна необходимая грань для понимания притчи. То, как посеянное слово действует в нас, какие пользы приносит, рано или поздно станет явным. Какое впечатление мы производим на окружающих и на самих себя, станет неважным и незначительным. Станет явным то, как действовало в нас Слово, как мы помогали ему расти и умножаться. Его работа не может быть незаметной. Когда речь идет о принесении плода хотя бы в десятикратном размере, смешно предполагать, что это никому не будет заметно. Можно считать, что никто никогда не заметит или не поймет происходящего в нас, но Явное должно стать явным. Это именно тот эффект, о котором предупреждал святой Серафим Саровский, говоря: "Стяжай Духа Святого - и тысячи вокруг тебя спасутся".

Разъясняя ученикам притчу о сеятеле, Иисус сравнивает семя со словом Божиим, которое падает в человеческое сердце. Что же Он имеет в виду? Пророческое откровение? Едва ли: ведь пророков всегда было немного, а в притче речь идёт о широкомасштабном, можно сказать, массовом посеве.

Однако в евангельские времена под словом понимали не только пророческое откровение, но и священное Писание, и прежде всего, разумеется, Тору, которую каждый верующий еврей (а других тогда почти не было) на протяжении всей своей жизни изучал в школе, слышал в синагоге, читал дома. Но, помимо Торы, как текста, иудейская традиция послепленного периода знала ещё то, что называется внутренней Торой, под которой подразумевался тот духовный стержень, который формировался в сердце и в душе каждого, стремившегося подчинить свою жизнь заповедям, или, как говорили учителя Торы той эпохи, «возложить на себя бремя Торы».

Иисус в Своей притче перечисляет то, что мешает идущему путём праведности и ищущему Царства эту внутреннюю Тору обрести. И первым, вполне очевидным, но, тем не менее, очень распространённым препятствием оказывается невнимание к услышанному, к полученному от Бога откровению. Речь, конечно, идёт не просто о том, чтобы услышать что-то краем уха, а о том, чтобы вслушаться, а затем и вдуматься в услышанное. Но множеству людей не удаётся даже этого, и они упускают открывающуюся им возможность.

Но вслушаться и даже вдуматься ещё не означает принять. Для принятия, для того, чтобы всерьёз встать на путь праведности и на путь Царства, нужна решимость, которой многим недостаёт. И речь идёт не только о том противодействии со стороны сил зла, которыми пронизан непреображённый мир, но и о самой, казалось бы, элементарной житейской суете, которая знакома каждому и относительно которой каждому, имеющему хотя бы небольшой опыт духовной жизни, известно, что она может быть на духовном пути не очень заметным, но очень серьёзным врагом.

И нередко оказывается, что люди, выдержавшие испытания прямым давлением и даже гонениями, не выдерживают испытания повседневной суетой. И только те, кому удаётся преодолеть всё, сохраняют и взращивают в своём сердце полученное слово во всей его полноте, обретая внутреннюю Тору. И находят то Царство, о котором свидетельствует Иисус.

Многие люди воспринимают эти слова как своего рода классификацию людей. Есть те, кому дано, остальные же, как бы они ни хотели обратного, остаются за бортом. Но это, очевидно, противоречит гуманистическому универсализму христианства. Конечно, здесь Христос описывает разные состояния, в которых пребывает наша душа в разные моменты нашей жизни. Когда-то она бывает подобна камню, тогда мы бываем глухи и к слову Божию, и к проблемам и нуждам других людей, и в конце концов не можем даже оторваться от монитора или телевизора - или мало ли от чего еще - и посмотреть, как прекрасно небо над нами, и остается только молить Господа избавить нас от «окамененного нечувствия». Бывает, что принимаем в себя человека, но лишь пока он здесь, рядом, говорит о своих проблемах, а с глаз долой – и из сердца вон. И только в краткие мгновенья жизни мы чувствуем в себе благодать Божию, когда вдруг открываются новые смыслы в Слове и в человеке.

Притча о сеятеле, одна из самых известных среди притч Господа Иисуса Христа, передана нам тремя евангелистами, и потому много раз встречается нам в круге церковных чтений. В первую очередь эта притча важна для нас своим прямым содержанием. Господь говорит о причинах, по которым мы не откликаемся на призыв Божий, на слово Его, обращенное к нам. И причины эти таковы, что им находится место в жизни почти каждого человека. Поразительно, как ясно видит Господь природу человека... Впрочем, для Создателя это, конечно, естественно. Но обращает на себя внимание, что Он приводит объяснение этих причин апостолам, которым предстоит проповедовать, и чье слово будут принимать со всеми трудностями, о которых предупреждает их Господь. Апостолам важно понимать это, чтобы не впасть в соблазн. Всем же слушателям Господь предлагает притчу без комментариев, предоставляя возможность самим приложить ее к себе. Эта духовная работа не всегда проста для людей, но если ее проделать, очень многое становится видно. И это относится не только к неофитам, но и ко всем христианам. Именно поэтому евангелисты включили в свои повествования не только притчу, но и ее пояснение.

Также весьма важен неоднократно применяемый Христом образ семени, посева, который служит символом Его служения. Характерная особенность этого образа в том, что семя прорастает не сразу, растет медленно и требует заботы. Это избавляет нас от соблазнительного стремления наблюдать за процессом его роста в нас, давая возможность сосредоточиться на Самом Боге, а не на том, что Он нам даст. Сам Господь в конце сегодняшнего отрывка специально подчеркивает для учеников, что семя непременно прорастет, потому что нет ничего тайного, что не сделалось бы явным. Это Его замечание, сказанное апостолам, специально направлено против «технологического» подхода к духовному возрастанию.