Мысли вслух на29 Ноября 2024

Павел не выского мнения о непреображённой человеческой природе. При этом иногда может показаться, что он несколько сгущает краски. В самом деле, говоря «мы», он перечисляет при том такие черты характера и такие грехи, которыми, можно думать, ни сам Павел, ни его ближайшее окружение не страдали даже до обращения ко Христу. Но дело, вероятно, всё же не только в конкретных проявлениях того или иного греха. Дело ещё и в греховности как таковой. Традиционно Тора всегда была направлена на борьбу с конкретным грехом конкретного человека. Но, с другой стороны, уже сама идея внутренней Торы предполагала определённое качество духовной жизни, и здесь готовность совершить грех при определённых благоприятствующих этому условиях сама по себе становилась серьёзной духовной проблемой. Ещё острее эта проблема стояла для ищущих Царства: ведь в Царстве качество духовной жизни выходит на первый план, здесь качество духовной жизни определяет качество жизни вообще. И когда Павел перечисляет все те грехи, которые он перечисляет, относя их в том числе и к себе, он, скорее всего, имеет в виду то духовное состояние падшего человека, которое легко может позволить ему превратиться во всё то, что упоминает апостол. Павел, как видно, прекрасно понимает, что если мы не становимся ничем таким в более-менее благоприятных внешних условиях, это ещё само по себе отнюдь не свидетельствует об отсутствии духовных проблем. Об их отсутствии можно было бы говорить лишь в том случае, если бы мы оставались «хорошими» при любых обстоятельствах, даже при таких, которые «хорошести» никак не способствуют. Только тогда можно было бы говорить о том, что мы готовы сделать шаг в Царство. Конечно, само по себе это ещё ничего не гарантирует, ведь речь в данном случае идёт не о первом уровне духовной жизни, а, скорее, об уровне нулевом, о том фундаменте, без закладки которого ни о каком дальнейшем строительстве говорить не приходится. И Павел стремится дать понять своим единоверцам, что этот фундамент им действительно абсолютно необходим, даже если им самим кажется, что они и без того уже вполне хороши, успешно мешая своей греховности проявляться вовне. Ведь речь идёт не о морали, а о Царстве. Здесь нужно не соблюдать правила, а просто жить. Таким, какой ты есть на самом деле.

В словах Спасителя о Торе и о пророках, а также о Царстве, которое, по Его словам, «благовествуется», кратко, но ёмко изложена вся духовная история народа Божия в её отношении к тому Царству, которое Он принёс в мир. Судя по сказанному Им, прежняя история, история, частью которой, если говорить о народе Божием, были такие значимые для этого народа (да и для всего мира тоже) события, как дарование Торы и пророческая проповедь, заканчивается с началом проповеди Иоанна Крестителя, провозгласившего близость Мессии и Царства.

Дальше начинается новая эпоха, эпоха наступающего Царства, которое, по слову Христа, «приблизилось» с тем, чтобы войти в мир и преобразить его. Не заметить этого невозможно: не замечает лишь тот, кто не хочет видеть, кто по тем или иным причинам не принимает Царства и Мессии, идущего в мир. Не случайно Иисус говорит слушающим его людям, отвергающим Его слова, что они следуют не данным Богом заповедям, а собственным представлениям о Боге и о Торе.

В качестве примера Он приводит то разрешение на развод, которое Тора действительно содержит, но которое, так же, как и право на месть, является не столько разрешением, сколько ограничением: и то, и другое крайне нежелательно, но дано, как говорит Иисус, «по жестокосердию» (речь идёт не о жестокости, а о жёсткости, неуступчивости): поскольку было совершенно очевидно, что падший человек не в состоянии полностью изменить свою греховную природу, эту греховность нужно было, по крайней мере, ввести хоть в какие-то пределы (к примеру, ограничить право на месть или право на развод известными рамками, чтобы месть не превращалась в откровенное насилие или беззаконное убийство, а развод не становился поводом для разврата).

Такими рамками и было, к примеру, ограничение мести ущербом, адекватным нанесённому (правило «око за око, зуб за зуб»), а развода — запретом разводящимся вступать друг с другом в повторный брак. Абсолютизировать такие нормы означает искажать смысл Торы, извращать её дух.

Тора в подлинном смысле слова, имея в виду её настоящее духовное ядро, и прежде всего заповеди Декалога, разумеется, остаётся незыблемой: она, становясь внутренним, духовным стержнем человека, идёт вместе с ним в Царство. Такая Тора действительно сохранится даже тогда, когда изменится мир, исчезнут нынешние небо и земля, уступив место новому порядку вещей: ведь она, как и само Царство, принадлежит не времени, а вечности.

Что хочет сказать Иисус, когда просит нас бодрствовать? Вряд ли Он просит нас не спать. Но ведь часто в нашей жизни бывает, что мы как бы спим наяву. Мы можем при этом активно действовать, много работать, даже веселиться, но мы мало замечаем происходящие вокруг нас события и живущих рядом с нами людей. Наверное, бодрствование предполагает, что мы внимательны к миру и людям, сотворенным Богом. Бодрствуя и молясь, мы учимся воспринимать весь этот мир и все с нами происходящее, даже, на наш взгляд, не радостное, как дар Божий, а в каждом встреченном нами человеке узнавать Христа.

Так живут маленькие дети, для которых как бы не существует важных и незначительных событий. Каждое событие — важно, значительно и приносит много волнений, переживаний. Конечно, важное умение, в том числе и для христианина — различать главное и второстепенное, но нужно постараться не разучиться видеть второстепенное, так как именно через него иногда к нам обращается Господь.

Сегодняшнее чтение позволяет нам лучше понять то, что называют обычно «мессианской тайной» Иисуса. Говоря о ней, имеют в виду тот факт, что Сам Иисус до последних дней Своего земного служения почти не говорил прямо о Своём мессианстве, по крайней мере, не говорил открыто. Рассказ евангелиста возвращает нас к чуду умножения хлебов (ст. 1 – 14). А реакцией на него стала, как видно, попытка провозгласить Иисуса «царём», сделать Его вождём нового мессианского движения (ст. 15). И неудивительно: ведь, согласно общепринятым в те времена представлениям, Мессия и должен был стать царём, восстановив независимое еврейское государство и введя в нём законы, соответствующие Торе. А Иисус, разумеется, не собирался становиться никаким вождём никакого религиозно-политического движения.

Но у Иисуса была и другая, более важная причина скрывать Своё мессианство. И Он Сам прямо говорит о ней тем, кто отправился искать Его в Галилею: большинство из тех, кто искал встречи с Ним, искали её не потому, что жаждали Царства, а потому, что хотели бы в случае нужды всегда иметь возможность получить даровой хлеб (ст. 26). Иисус говорит с пришедшими к Нему о вечной жизни и о том главном, без чего к ней не приобщиться: о доверии к Тому, Кого Бог послал в мир с тем, чтобы дать людям Царство (ст. 27 – 29).

Но Его не понимают. Его спрашивают: а где доказательства истинности Твоих слов (ст. 30)? И тут же приводят пример того, какие доказательства были бы для них убедительными: манна с неба, как было в пустыне во времена Моисея (ст. 31). А Иисус снова говорит им о том, что Царство больше любого чуда, что хлеб Царства больше манны (ст. 32 – 33). Но Его снова не понимают.

Его слушатели никак не могут уяснить, что с приходом в мир Спасителя наступила новая эпоха, и то, что произошло с ними на берегу Генисаретского озера, не было чудом в том смысле, в каком им была та же манна. Просто, общаясь с Иисусом, они оказались в Царстве и пожили некоторое время по законам Царства, но, как видно, так до конца и не поняли, что с ними произошло. Потому-то и просят они у Иисуса хлеба и ожидают получить его так же, как когда-то их отцы получали от Бога манну (ст. 34). А Иисус вновь и вновь пытается объяснить им, что дело не в хлебе, а в Царстве и в той полноте жизни Божией, которая в Царстве даётся каждому, так что там не нужна уже будет никакая манна.

Чудо — это вторжение в мир Царства, проявление его законов там, где обычно действуют совсем другие законы. Но теперь Царство входит в мир, преображая его, и времена чудес проходят. Наступает время Царства. Царства, открытого каждому, кто ищет его и хочет войти.

Очень часто возникает вопрос: следует ли читать псалмы, проклинающие врагов, когда есть уже Новый Завет, поставивший перед нами совсем другие задачи? Ведь даже в самом хвалебном и славословящем Бога псалме можно найти проклятия и жажду всевозможных наказаний на врагов. Кажется, что ничто так не противоречит евангельскому духу. Разрешается это кажущееся противоречие довольно просто: враги эти — не наши враги, а враги Бога и Христа, простившего своим палачам и Петру, но со строгостью обличавшего фарисеев и «мир». Эти враги Божии находятся не только вовне, где-то далеко, но и в нас самих — это наши грехи. И тогда чтение псалмов может охранить от теплохлодности, возбуждая нашу ненависть не против грешников, но против зла и греха.

Речь апостола о необходимости обуздывать язык — одно из самых красноречивых мест в его послании. Из древности до нас дошла история об Эзопе, которого хозяин два раза посылал на рынок с приказом принести оттуда лучшее и худшее, что есть на свете. Оба раза Эзоп приносил язык — орудие и зла, и добра. Но если Эзоп всего лишь свидетельствовал о реальном положении вещей, то Иаков, признавая реальное состояние вещей, когда из тех же уст исходит благословение и проклятие, заключает: не должно, братия мои, сему так быть.

Этим словам Иакова как будто противоречит его же высказывание о том, что язык укротить никто из людей не может. Эту мысль можно бы назвать излишне пессимистичной, впрочем, нетрудно понять, что у Иакова были основания для такого утверждения, ведь он говорит о чисто человеческих усилиях. Но если опереться не на них, а на мудрость, приходящую свыше, многое меняется.