Мысли вслух на Деян 14:8-28

Историю с почитанием апостолов в качестве языческих богов можно было бы воспринять как комичное происшествие, если бы за недоразумением не стояли серьёзные духовные опасности. Проповедь Евангелия должна учитывать систему понятий и этнокультурный язык тех, к кому обращена, но есть предел, за которым использование образов, возникших в языческой среде, недопустимо, если мы не хотим, чтобы язычество заново восторжествовало, приняв другой облик. И когда противники христианства отрицают его уникальность и неповторимость среди всех учений, утверждая, в частности, что образы святых - это всего лишь перелицованные образы языческих божеств, то они неправы по сути. Но, к сожалению, они нередко оказываются правы в оценке некоторых "фольклорных" проявлений религиозности, при которых отношение к святым оказывается схожим с отношением к Павлу и Варнаве у поклонников Зевса и Гермеса.

А между тем иудеи готовы даже укрепить язычников в их заблуждениях, только бы те не слушали проповедь о спасении. Что ж, и это не миновало вместе со стародавними временами, и в наши дни неумеренные ревнители благочестия не раз действовали совместно с заведомыми безбожниками, только бы не допустить проповедь и церковное служение тех, кто им неугоден...

Эпизод в Листре наглядно показывает ту главную опасность, с которой Церкви придётся столкнуться тогда, когда её еврейская составляющая если не исчезнет вовсе, то станет малозаметной. Произойдёт это, конечно, существенно позже, но первые признаки будущих проблем, как видно, проявились уже в первохристианские времена. Суть проблемы, если выразить её кратко, сводилась к нарушению недавними язычниками второй заповеди Декалога. Или к постоянным попыткам её нарушить, которая стала в конце концов в Церкви нездоровой духовной тенденцией. Причём речь идёт вовсе не о чём-то злонамеренном: вторую заповедь нарушали из самых лучших побуждений. Но нарушение оставалось нарушением, и результатом становилась потеря Бога, утрата Божьего присутствия в жизни отдельных людей, а иногда и целых общин.

В Листре всё было ещё очень наивно и наглядно в своей наивности, но суть проблемы обозначилась вполне отчётливо. Логика проста: они исцеляют, значит, они боги. Язычники были не совсем лишены духовного опыта, хотя весьма специфического. Они вполне допускали явления богов. А облик этих богов во время их явления мог быть самым неожиданным. Но чаще всего они являлись в человеческом образе. Ничто не мешает язычнику видеть бога в том, через кого действует Божья сила.

Тут как раз именно логика язычника, который в принципе верит и в Единого, будучи уверен, что все боги и духи — проявления Его силы. И человек может быть проявлением и воплощением силы Единого. Или одного из других богов. В этом смысле человек может быть и Зевсом, и Гермесом. Казалось бы, тут чисто языческая наивность. Но тогда придётся признать, что её хватало и в народе Божьем — до Вавилонского плена уж точно. Историю с золотым тельцом можно считать архетипической. И ведь этого самого тельца вовсе не считали языческим богом, каким-нибудь египетским Аписом.

В нём видели Бога Моисея, того самого Бога, который вывел народ из Египта! Символ? Да. Но не на Яхве указывающий, а всё-таки на Аписа: слишком уж много у образа ассоциаций с Аписом, а вот с Яхве — никаких. Символ заслонил собой Бога. Простой символ. Что же тогда говорить о настоящей теофании? О явлении силы Божьей? Такое явление заслоняет собой Бога легко и просто. Парадоксальным образом оказывается, что падшего человека в падшем мире от Бога легче всего уводит именно теофания.

Явление Божьей силы. Достаточно лишь оторвать взгляд от Бога и перевести его на те эффекты, которые вызывает действие этой силы. С Него Самого на совершаемые Им чудеса, исцеления, воскрешения. Не случайно Иисус всегда отказывал в «заказных» чудесах. А если Божья сила действует через человека, то увидеть в этом человеке бога проще простого. Но это и становится нарушением второй заповеди: тут именно священное изображение, которому начинают поклоняться вместо Бога. Конечно, в истории Церкви всё это будет не так наивно, как тогда в Листре.

Но по сути зачастую так же, хоть и более благочестиво внешне. Какой святой помогает в том или ином случае? А какая икона исцеляет от болезни? Не стоит обманываться: ставя вопрос так, мы мало чем отличаемся от тех жителей Листры, которые принимали апостолов за Зевса и Гермеса. Потому, что помогает только Бог — а кто Ему в этом содействует и что Он для такой помощи использует, значения не имеет. Иначе мир для нас будет полон богов, но Богу в нём места не будет. И в нашей жизни тоже.

«Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие»… Что это значит? Беды необходимы для спасения? Или просто неизбежны? Иначе говоря, где ударение в этой фразе? Видимо, акцент нужно ставить совсем не там, где мы привыкли. Главное в этой фразе – не «скорби», а «войти в Царствие». Скорби есть и будут у всех – и у христиан, и у язычников. Бывает, что у христиан скорбей становится значительно больше, чем у прочих, бывает, что в таком невыгодном положении люди находятся вовсе не по религиозному, а, например, по национальному признаку… Павел сообщает радостную весть: эти скорби могут и должны стать нашим путём в Царствие Божие. И только от нас самих зависит, воспользуемся ли мы этой возможностью – предать всё в руки Божии и от Него снова принять всё, и таким образом войти в Царствие.

Как сложно иногда бывает нам переносить проблемы, нехватку чего-либо или просто непогоду... Все не так, настроения нет, нет радости. Понимание того, что за все нужно благодарить Бога, лишь усиливает раздражение, которое и так уже отравляет день... И что же делать? Хочется вырваться из этого состояния, но как? Не будет новостью ответ: лишь с Божией помощью. Да, через недовольство и нежелание признать свое состояние грешным, через стыд за все это — предать себя Господу, Его благодати (Деян.14:23). Молитвами братьев и сестер, своим предстоянием придти к Нему, не боясь того, что Он не примет (Ин.6:37).

На то, чтобы признать чудо, нужны силы. Силы согласиться на изменение привычного порядка вещей. Ведь нам легче отрицать действие Божие, чем начать разбираться с собой, с чем-то неправильным в наших отношениях с Богом, в наших отношениях с миром. Легче объяснить произошедшее каким-то явлением природы, чем увидеть в этом явлении дело рук Божиих. Так и для язычников Ликаонских городов проще увидеть в совершенном Павлом и Варнавой исцелении действие знакомых и привычных сил – богов греческого пантеона.

В сегодняшнем отрывке из книги Деяний перед нами предстает интересное описание. Среди уже уверовавших фарисеев находятся люди, которые требуют от присоединившихся язычников обрезания и исполнения Моисеева закона (см. Деян. 14:5). И как нам может быть понятно это требование. Ведь «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». Раз уж присоединяются, так пусть и выполняют то, что и мы. Ничего не напоминает? Чем эти люди отличаются от старшего брата в притче о блудном сыне (Лк. 15:11-32)? Эти люди, как и старший сын, очень хорошо помнят свои труды и усилия: в то время, как эти язычники где-то там верили в своих богов и жили в свое уловольствие, им, — иудеям, верующим в единого Бога, приходилось трудиться над исполнением закона. Вместо радости о спасении и обретении братьев — обида и желание отыграться... Но, к счастью, есть милостивый отец из притчи и апостол Петр, в которых отражается образ любящего Бога. Благодать Иисуса доступна всем, а значит, доступно и спасение. Ведь «мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся» (Деян. 14:11).

Сегодняшнее чтение позволяет нам лучше понять, что такое язычество и откуда оно берётся. Речь идёт о происшествии в Листре, где после совершённого Павлом исцеления местные жители приняли апостолов за богов — Зевса и Гермеса (ст. 8 – 13), так, что им стоило большого труда остановить собравшийся народ и убедить его в том, что они вовсе не боги, а люди (ст. 14 – 18). На первый взгляд, поведение собравшегося народа кажется наивностью, вызывающей лишь улыбку. А между тем, перед нами отражение одного из самых древних и наиболее широко распространённых языческих верований — вера в особого рода сверхприродную силу или энергию, разлитую в мире повсеместно и проявляющую себя в самых разных естественных и сверхъестественных явлениях. Носителями такой силы могли быть особые, избранные люди; боги и духи использовали её для того, чтобы творить чудеса. Неудивительно, что в совершённом Павлом исцелении местные жители увидели проявление этой силы, приняв апостолов за богов. И всё же встаёт вопрос: почему Зевс и Гермес? Ведь речь идёт о богах, здесь же перед собравшейся толпой стояли обычные люди, внешне ни на каких богов не похожие. Но для языческого сознания, особенно в древности, было характерно представление о том, что боги могут принимать любой облик, включая человеческий. Важен был не облик, а обладание силой: бог или дух, потерявший силу, переставал быть объектом поклонения. И здесь проявляется фундаментальное свойство языческого религиозного сознания: язычник поклоняется не личности, а силе, и любое проявление силы вызывает у него почитание и поклонение. Конечно, в своём проявлении сила может быть связана с той или иной личностью, но даже в этом случае личность остаётся для язычника чем-то вторичным, она важна не сама по себе, а лишь как форма проявления всё той же силы. А Бог — в первую очередь Личность, и лишь затем сила. Здесь главное различие между язычеством и Откровением: всякий раз, когда на первое место выходит личность, побеждает Бог, и всякий раз, когда обожествляется безликая сила, торжествует природа и язычество. Не случайно апостолы так горячо пытаются убедить собравшийся народ в том, что они такие же люди, как и те, кто их окружает (ст. 15): если окружающие их люди не научатся видеть ценность человека именно как личности, а не как носителя силы, они никогда не смогут войти в Царство. Даже во Христе они увидят лишь великого повелителя силы, а в Боге — её величайший источник. А вот любовь Божия и жертва Христа так и останутся от них скрыты. И тогда Царство любви представится им царством силы, а Небо обратится в ад, в озеро огненное, столь ярко описанное в Книге Откровения Иоанна. Нельзя понять любовь Божию, не научившись прежде ценить человеческую личность. А без такого понимания в Царство не войти.

В сегодняшнем чтении мы видим, как удивительна и трудна для человеческого понимания тайна человеческого со-трудничества с Богом. Для язычников-листрян гораздо проще принять, что чудо исцеления хромого связано с пришествием к ним Зевса или Гермеса. А когда оказывается, что апостолы — такие же люди, как они сами, они быстро теряют всякий авторитет и подвергаются побоям и преследованиям. Между тем, суть апостольского служения именно в том, что они действуют от имени Бога, но не вместо Него. Они знают, что Господь Сам присутствует в этом мире, в тех, кто верит в Него, и поэтому они с доверием предают новоутвержденные церкви Его благодатной защите. Несомненно, эта тайна сотрудничества, соработничества с Богом должна осуществиться и в нас, а это требует нашего согласия, доверия, преданности Ему. Только нужно помнить, что, с одной стороны — мы обычные люди, а с другой — с нами Бог.