Мысли вслух на Мф 7:21-23

Стремление к прочности, к надежному устроению жизни присуще практически каждому человеку. В значительной степени именно им объясняются многие наши мнения и поступки. Завершая рассказ о Нагорной проповеди, евангелист Матфей включает в нее читаемую сегодня притчу о домах, построенных на песке и на камне, в которой Господь как раз и говорит об этой прочности жизни.

Эта притча звучит, как своеобразный вывод из всей Нагорной проповеди. Некоторые протестанты любят называть Библию инструкцией к человеческой жизни, и мы видим, что этот взгляд не вовсе лишен оснований. Вся нагорная проповедь говорит о том, что нужно для того, чтобы быть живым в подлинном смысле слова. И заключительная притча подчеркивает, что речь идет о жизни настоящей, жизни, которую никакие напасти не могут обрушить. Это не значит, что напастей не будет, но человек, живущий по слову Христа и исполняющий это слово, сильнее всех напастей. Более того, благодаря победе Христа, мы становимся вместе с Ним сильнее самой смерти. Даже трудности становятся для человека, исполняющего слово Христа, не удручающими и гнетущими случайностями, но тем Крестным путем, которым мы можем следовать за Богом.

В самом деле, что от нас зависит? Мы можем молиться («Господи! Господи!»), мы можем, призывая имя Божие и получая от Него духовные дары, творить добрые дела (ст. 22). И этого недостаточно? Что мы еще можем сделать? Похоже, что Иисус хочет, чтобы мы чего-то не делали. Он говорит о том, что нельзя «совмещать» благочестие и беззаконие. Воля Отца — в том, чтобы никто не погиб, никто — значит, ни я, ни вы, а грех, беззаконие ведут нас в погибель. Иисус призывает нас к невозможному, — как и во всей Нагорной проповеди, — но Он уже прошел этот путь, путь праведности, перед нами.

Падшему человеку свойственно надеяться на магическую силу слова. Ещё в предысторической древности, произнося слово, называя нечто, человек был уверен, что он может воздействовать на называемое. А впоследствии он перенёс это отношение на людей и на богов. Считалось, что словом можно вынудить не только человека, но даже бога или духа сделать то, что нужно человеку, это слово произносящему. На богов и духов можно было наложить заклятие, заставив их служить человеку. Конечно, яхвизм, так же, как впоследствии иудаизм, всегда резко негативно относился к магии и ко всем магическим практикам, включая заклинания. Но в глубинах подсознания даже у людей религиозных продолжала сидеть уверенность в магической силе слова. Но если в языческой древности она порождала магическую практику заклинаний, то в жизни яхвистской (равно, впрочем, как иудейской, а впоследствии и христианской) она породила практику торжественных священных клятв и вероучительных деклараций. Провозгласи публично и торжественно Никейский символ — и ты «православный». Поклянись так же публично и торжественно в вечной верности Иисусу — и ты «христианин». А если клятвы повторяются снова и снова, если декларирование своей «веры» становится профессией, то сомнений и вовсе не остаётся: не может же Бог оставить без внимания такую активность, не отвернётся же Спаситель от тех, кто произнёс столько слов (может быть, даже очень правильных) в Его защиту! Но вот оказывается, что может оставить без внимания. Может отвернуться. Ведь Иисусу не нужны адвокаты и не блестящие ораторы, играющие словами. Ему нужны свидетели Царства. А это совсем другое дело.

Сложнее всего понять в сегодняшних словах Господа, обращенных к нам, как это можно творить чудеса и быть недостойным. Это и в самом деле очень важный и сложный момент, ибо в нашем сознании существует закристаллизовавшийся образ святого-чудотворца. И безусловно в этом есть своя правда для многих, очень многих людей. Но мы должны понимать, что «Дух дышит, где хочет» (Ин 3:8). И когда благодать Божия является на недостойном, это лишь подчеркивает святость Бога и недостоинство человека. Мы очень часто пытаемся заключить Дух в материальную оболочку, так нам проще, ибо тогда мы можем притронуться к нему рукой, прикоснуться устами… Мы ищем какого-то особенного самого «духоносного» батюшку, мы ездим к каким-то мощам и чудотворным иконам… Быть может, все это важно и нужно, но только тогда, когда понимаешь, что все от Бога, не от иконы, не от человека, а от Бога. На самом деле, даже если священник склонен выпивать и немного жадноват, даже если он косноязычен…, поскольку он священник, на нем благодать Божия (Грэм Грин «Сила и слава»). И наоборот, человек может казаться нам почти святым, мы можем быть абсолютно уверены, что чувствуем на себе его чудотворную силу… Но он может оказаться недостойным войти в Царствие Божие, ибо один Бог знает его душу. «Един свят, един Господь Иисус Христос. Во славу Бога Отца, аминь» (Литургия Иоанна Златоустого) Только Господь свят, «всякое даяние благо и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Тебе Отца светов», всякое добро имеет своим источником Господа, а не святого, не его мощи, не его икону, вот, что важно помнить.

Вся жизнь Царства построена на системе отношений. Отношений, связывающих людей друг с другом. Отношений, связывающих их с Богом и со Христом. Наконец, отношений Самого Христа с Его небесным Отцом. Эти отношения собственно и составляют духовную основу Царства, придают ему форму. Потому-то и оказываются отношения чем-то абсолютно важным и самоценным. Но как, при каких условиях возможно настоящее, глубокое отношение? Отношение — интенция, волевой акт. А сила волевого акта определяется внутренним состоянием человека. Качеством его жизни.

Не тем, что он делает, а тем, как он существует. Бог при сотворении даёт каждому ту силу жизни, которая, как поток, течёт сквозь него, и в которой он, в свою очередь, тоже движется, как в потоке. И ещё Он даёт каждому Своё дыхание, дыхание жизни. Присутствие которого и определяет качество того потока жизни, в котором мы пребываем и который пребывает в нас. А воля — лишь проявление этого самого дыхания жизни. Она рождается там, где Присутствие встречается с природой. Мера полноты Присутствия и определяет качество природы. Качество жизни. А значит, и интенсивность волевого акта. Его глубину и силу. А вместе с тем и глубину отношения. Того, на чём основано Царство.

Всё остальное, вся внешняя активность человека — лишь внешнее проявление того потока жизни, который пребывает в нас и в котором пребываем мы. А чудеса… что ж, чудеса возможны. И исцеления. И изгнание бесов. Но для самого человека это зачастую ничего не меняет. Ведь и чудеса, и исцеления совершаются действием Божьего дыхания. И бесы бегут от него же. А вот изменит ли это дыхание самого человека, придаст ли иное качество его существованию, зависит лишь от человека.

Само собой, автоматически это не произойдёт. И если человек полагался на дела, пусть даже чудесные, сверхъестественные, а не на живые отношения со Христом, в конце пути он может оказаться ни с чем. Ведь все чудеса и исцеления происходили, по существу, лишь вокруг него, не меняя его собственной жизни, той её глубины, которая в Царстве становится поверхностью. И тогда звучит неожиданный для человека и страшный своей неожиданностью ответ. Вполне, увы, закономерный.

Становится страшно. Оказывается, можно даже творить чудеса именем Его — и при этом Он скажет, что никогда не знал нас... Но эти же стихи дают нам надежду. Оказывается, совсем не обязательно творить чудеса: главное — не делать беззакония. Как сказал один человек, «простое исполнение заповедей важнее, чем спецэффекты». Итак, будем стремиться не к спецэффектам, а к исполнению Его воли.

Нагорная проповедь завершается важным замечанием Спасителя: для Царства главное — отношения, отношения с Ним и с ближними. Иначе вся жизнь человека подобна дому, построенному на песке. Казалось бы, человек, который именем Христа не только пророчествовал, но даже изгонял бесов и творил чудеса, не может не быть учеником Христовым, а если так, то путь его непременно должен завершиться в Царстве. На деле же всё оказывается не так просто.

Главная проблема тут в том, что падшему человеку вообще свойственно подменять содержание формой. В данном случае, как это ни покажется парадоксальным, формой оказываются как раз пророчества, изгнание бесов и даже чудеса — всё то, что мы склонны считать содержанием, относя к форме лишь религиозную оболочку духовной традиции.

Если бы речь не шла о христианстве, всё действительно было бы именно так. Христианство же уникально. Это не новая религия, не новая теология, не новая мораль и даже не новая духовная традиция, это новая жизнь. В жизни же главное — сама жизнь. Её течение. Её процесс. Её духовное качество, сама её динамика — то самое, что современный философ мог бы назвать экзистенцией. И, разумеется, отношения — с Богом, со Христом, с другими людьми.

Отношения ведь и определяют структуру нашей жизни, её духовный алгоритм. Христианство — не про то, что делать, а про то, как быть, как жить, в каком духовном состоянии существовать. Это и есть содержание христианства — а вся внешняя активность тут есть не что иное, как форма.

Между тем среди христиан во все времена был силён соблазн своего рода религиозного активизма, когда само христианство начинало восприниматься как практика — но не жизни собственно, а конкретных занятий и «духовных» дел. Религиозное образование, благотворительность, миссионерство — список можно продолжать если не до бесконечности, то очень долго. Предполагается, что чем больше человек переделает такого рода дел в единицу времени, чем он активнее в этом отношении, тем лучший он христианин.

Неудивительно, что многие старались и стараются изо всех сил — до психического или даже до нервного срыва включительно, который они нередко рассматривают, как крест, связанный со «служением», которое им якобы «Бог поручил». То, что Богу надо от них совсем другое, такие люди зачастую даже не догадываются, так же, как не догадываются они и том, что их срывы, кризисы, а порой и более серьёзные проблемы как раз и представляют собой то самое разрушение дома, построенного на песке, о котором говорит Иисус.

Здесь дано суровое предупреждение для всех нас, надеющихся, что всё обойдётся без наших усилий при одной лишь теоретической «верности», сводимой к словам, словам... Но одновременно Христос даёт и надежду на то, что многие из тех, кто вроде бы и не думал о соблюдении воли Отца Небесного, но в своей жизни просто и естественно был деятельно милостив к окружающим, будут приняты Господом в Его Царстве.

Похоже, что здесь мы видим ответ на часто задаваемый вопрос: что будет с теми, кто совершал добрые дела не будучи верующим? Отвечать на этот вопрос «вообще» бессмысленно, с каждым будут разбираться персонально. Тем не менее этот фрагмент Нагорной проповеди даёт надежду на то, что все обстоятельства будут учтены.

Интересно, что те, кто отвергнут по причине своего немилосердия, в качестве заслуг предъявляют чудеса и пророчества, которые они совершили именем Господним. Значит, наличие подобных чудес ещё не гарантирует, что совершивший их угоден Господу, причём сами чудеса могут быть вполне согласованы с Его волей. Но там, где нет любви, ни чудеса, ни духовные дары не спасительны.

Принцип различения доброго и злого, который предлагает нам Господь, очень неудобен. Каждая эпоха и каждая человеческая группа стараются так или иначе урезать или обойти его, ведь если в самом деле распознавать дерево по плодам, то придется признавать добрым то, что нам не нравится и злым то, что нам хотелось бы оправдать. Все дело в том, что очень часто те или иные реалии, которые мы пытаемся оценивать по предложенному принципу, приносят и добрые, и худые плоды.

Самый простой пример: очевидная святость Терезы Калькуттской не свидетельствует ли в пользу породившего ее древа католической Церкви? А обязанность священников нарушать тайну исповеди, если это касается государственных интересов, не свидетельствует ли против романовской империи и взрастившего ее православного византинизма? А если в качестве плодов взять инквизицию с одной стороны и новомучеников с другой? оказывается, предложенный Христом критерий неприменим. Может ли так быть?

И здесь могут помочь два соображения. Судя по первому стиху сегодняшнего отрывка, Господь дает этот принцип различения не для того, чтобы мы судили, но чтобы мы остерегались злого. И, следовательно, применять его следует к себе. Если мы обратимся к словам ап. Павла о плодах духа (Гал. 5:22-23), то мы увидим, что и апостол перечисляет в качестве таких плодов то, что относится к «внутренности» человека, к состоянию его личности. Итак, принцип различения по плодам, видимо, применяется в форме «какой плод это (подлежащее оценке) принесет во мне». И этим объясняется путаница, возникающая при попытке судить по этому принципу других. Не удивительно, поскольку судить нам вообще не рекомендуется...

Кого имеет в виду Спаситель, говоря о лжепророках? Если иметь в виду ближайший, исторический контекст, то речь, как видно, должна идти о тех харизматических лидерах, появлявшихся в те времена в Палестине очень часто, которые, будучи связаны с крайними течениями наподобие т.н. «ревнителей» (зелотов), призывали к антиримскому восстанию, к священной войне, долженствовавшей, по их мнению, приблизить приход Мессии. Иисус не случайно сравнивает их с волками: ведь все организованные ими выступления, как правило, оканчивались репрессиями по отношению к восставшим, при том, что сами организаторы нередко скрывались, этих репрессий избегая. Но есть и контекст более широкий: речь идёт о людях, которые на словах с Иисусом согласны, но воли Божией не исполняют. Как видно, даже провозглашение себя последователем Иисуса само по себе не делает человека жителем Царства. Сам Иисус прямо говорит, что Его последователь — не тот, кто сохраняет Ему, как сказали бы мы сегодня, внешнюю лояльность, а кто исполняет волю Божию относительно самого себя. Конечно, без конкретных, живых отношений со Христом в Царство не войти. Но, как видно, без исполнения воли Божией таких отношений быть не может, что бы ни говорил о них мнимый последователь Иисуса. А исполнение воли Божией в отношении христиан, говоря вообще, заключается в том, чтобы каждый христианин участвовал в духовной работе по созиданию Царства. Конечно, в каждом конкретном случае созидание Царства предполагает нечто вполне конкретное, конкретная задача всегда у каждого своя. Смысл же слов Иисуса, как видно, заключается в том, что эту конкретную задачу нужно понять и исполнить, иначе все слова о верности Христу так и останутся лишь словами. Ведь жить в Царстве означает и созидать Царство, иначе быть не может. И тот, кто этого не делает, раньше или позже Царство теряет, хотя бы он каждый день публично клялся в верности Иисусу и Его Церкви...

Божью любовь невозможно заслужить. Его милость — дар, получаемый нами по вере. Но как важно ответить на этот дар всей нашей жизнью. Чтобы принести плод, нужно не только признать существование Бога, но и исполнить Его волю о нас, став местом Его присутствия в мире. Отказавшись от Его призыва, мы рискуем превратиться в бесплодное дерево и тем самым поставить свое существование под вопрос.

Вокруг нас все время находится столько людей, постоянно мелькает множество лиц… Такой интенсивной жизни не позавидует ни один житель прошлых веков. Нам приходится часто общаться с людьми, которых мы, возможно, никогда в жизни больше не увидим. Бывает также, что нам нужно срочно составить мнение о человеке, потому что волей-неволей с ним придется некоторое время находиться рядом. И очень редко удается с первого взгляда все про человека понять — какой он, что его заботит, о чем он думает, чем он живет, что для него дорого… Приходится составлять впечатление по внешним признакам. Причем, в большинстве случаев это не просто мнение, но и суждение и даже осуждение. Конечно, физиогномики в чем-то могут быть и правы, но всего по лицу человека не прочесть! От поспешности выводов и суждений по наружности нас и предостерегает Господь в сегодняшних отрывках. Он говорит, что «шкура» у человека может совсем не соответствовать тому, что «внутри» (см. Мф. 7:15). И даже «внешние» атрибуты веры — не залог спасения души. Ведь, как известно, «и бесы веруют, и трепещут» (Иак. 2:19). Да, внешние признаки нужны, соблюдающим их «вменяется не по милости, но по долгу», но блажен человек, «которому Бог вменяет праведность независимо от дел» (см. Рим. 4:4-6). Для Господа гораздо важнее то, что в сердце. Именно поэтому Он говорит о плодах: наше умение любить на практике - вот что является критерием для Него. Потому что сердце может изливать наружу только то, что в нем есть (см. Мф. 15:10-20). И когда мы смотрим на другого человека, скорыми стоит быть разве что на «милость» - или хотя бы просто на улыбку.

Завершая Нагорную проповедь, Иисус очень жестко предостерегает слушателей (и нас тоже) против такого характерного разрыва между выслушиванием (и даже принятием как истины) Его учения — и воплощением его в свою жизнь. Я бы даже сказал, между «теоретическим» и «практическим» христианством. Служение истине на практике требует усилий по преодолению «сопротивления среды» (может быть, в этом смысл образа «узкого пути» и «тесных врат»), в то время как «теоретизирование» почти не создает неудобств в этой жизни.

Принятие верного учения должно приносить плоды - изменение жизни, выражающееся в поступках внутреннее отталкивание от греха и беззакония, а если этого не происходит, то значит и реального принятия не было, и тогда — «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня!»

В конце нагорной проповеди, где собраны важнейшие правила жизни учеников Христа, помещен своеобразный комментарий Самого Иисуса на все это нравственное учение — о том, что нельзя ограничиваться слышанием слова, что необходимо его исполнение, то есть, применение в жизни. Это означает, что все эти правила, заповеди, нравственные ориентиры — все это не только этика, «моральный кодекс», устав, а скорее, указания для осуществления веры. Ведь вера и есть присутствие Бога в жизни человека, а следовательно, верить — значит жить по-божески. Для Христа невозможны никакие «религиозные убеждения», оторванные от практики. Он не ждет от нас какого-то особого мировоззрения или убеждений — Он ждет, чтобы через нас в мире присутствовал Бог...

Сегодняшнее чтение посвящено теме лжепророков (ст. 15) и лжеучеников (ст. 21 – 22). Но прежде разговора о лжепророках и лжеучениках Иисус говорит о том, что путь в Царство не будет простым, что это путь узкий, которым захотят идти немногие (ст. 13 – 14). Такая последовательность, разумеется, не случайна. Ведь лжепророки и появляются потому, что их ждут. Падшая человеческая природа склонна к компромиссу; для полного спокойствия всякому хотелось бы исполнить то, чего требует Бог, но исполнить так, чтобы исполнение это было по возможности необременительным. Нарушить слово Божие напрямую было бы слишком рискованно, тогда при встрече с Богом лицом к лицу сказать Ему будет нечего. Иное дело, если бы появился некий духовный лидер, например, пророк, который своим авторитетом санкционировал бы такое нарушение, взял бы ответственность на себя и тем самым снял бы её с тех, кто не хотел бы идти узким путём. Конечно, при желании такого «пророка» всегда можно отличить от подлинного человека Божия, но если желания нет, если слушающий ищет не истины и не откровения Божия, а самооправдания, он вполне может не заметить даже совершенно очевидных вещей. Неудивительно, что всё это свойственно и тем, кто называет себя христианами. Ведь одного названия, как говорит Иисус, ещё недостаточно, нужна готовность идти тем самым узким путём, а дьявол между тем всегда готов указать на пути более лёгкие и ведущие якобы к той же самой цели, как он указывал на них самому Спасителю во время искушения в пустыне (Мф 4:3–10). Единственным же критерием истинности оказывается исполнение слов Иисуса (ст. 24 – 27). И дело тут не только в том, что человека, живущего Царством и в Царстве (а таковы все истинные христиане), ни с кем не спутаешь: благодать Божию сымитировать невозможно. Дело в том, что никакие способности и никакие дары Божии сами по себе не приближают человека к Царству: ведь для этого человек должен прежде всего измениться внутренне, а если такого изменения не произошло, всё остальное бесполезно, даже если в «остальном» заметно действие Божие (ст. 22 – 23). Но меняться внутренне падшему человеку труднее всего, и этим путём действительно готовы идти немногие. А другого пути в Царство нет.