Мысли вслух на Исх 24:1-18

Союз между Богом и Его народом заключается так, чтобы его условия были для всех ясны и всем очевидны. Тора прочитана вслух в присутствии представителей всех двенадцати племён, каждый слышал всё, что было прочитано, каждый присутствующий обещал исполнять условия союза-завета. Теперь ситуация по сравнению с предшествующей эпохой менялась кардинально.

Прежде всегда можно было сослаться на вождя — это он, вождь, отвечал за всё, включая отношения с Богом, а простой человек мог считать себя свободным от ответственности. Тут было не просто желание переложить эту самую ответственность на плечи вождя — ведь и в самом деле Бог тогда открывался и открывал Свою волю именно вождям, которые должны были транслировать её дальше, своим соплеменникам. Теперь всё было иначе.

Заповеди были прочитаны вслух, их слышал каждый. Их было всего десять — такой текст был в состоянии запомнить любой. Не каждый, конечно, мог оценить всю их глубину, не все осознавали Декалог как описание духовного пути, на такое осознание действительно нужно было время, но минимум понимал каждый во всякое время. Бог же спрашивает с человека по мере его осознания, так, что каждый отвечал перед Ним настолько, насколько смысл заповедей был ему понятен.

Важно было другое: теперь в народе Божьем не оставалось никого, кто мог бы с чистой совестью сказать, что воля Божья ему неизвестна. Не у каждого был опыт личного богообщения, но минимум был известен каждому. Тут, конечно, надо говорить именно о минимальных требованиях: Декалог, понятый как моральный кодекс, ставил человеку совсем не высокий духовный потолок. И всё же этот минимум был известен каждому. Он был своего рода фундаментом, необходимым условием дальнейшего духовного пути и духовной жизни вообще.

Многие только этим фундаментом и ограничивались: ведь людей, искавших именно осознанного духовного пути, никогда не было много. Однако даже такой минимум, фундамент был всё же важен: он по крайней мере не позволял человеку превратиться в чудовище. Теперь, после заключения союза-завета на Синае, никто уже не мог сказать с чистой совестью, что не знал, будто быть чудовищем нехорошо. Это минимум, но минимум необходимый, и это всё-таки лучше, чем ничего.