Мысли вслух на Ин 16:2-13

То, что у Господа Свои, непонятные нам педагогические принципы, придумано давно и не нами. Знаменитые слова, сказанные Богом через пророка Исаию, как раз об этом: «Мои мысли — не ваши мысли» (Ис. 55:8). У Него — владыки времени — свой срок для всего, Он знает, когда именно Его ученикам следует что-то узнать и понять. Порой Его слова могут показаться противоречащими друг другу: «Не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10:34) и «Я пришел не судить мир, но спасти мир» (Ин. 12:46). Но то, что мы пытаемся воспринять с нашей точки зрения, может быть совершенно чем-то иным для Бога. И поэтому Он, можно сказать, нянчится с нами, заботится о нас и ждет того момента, когда для нас будет лучше всего услышать Его слово, чтобы мы смогли его вместить (см. Ин.16:12). Но часто так получается, что слова Христа даются нам «авансом» — на будущее. Господь знает, что сразу нам всего не понять, но все равно щедро делится с нами Своим Словом — Своей жизнью. И Ему не важно, что у нас уйдет уйма времени для того, чтобы смысл сказанного Им дошел до нас — сначала до сознания, потом до сердца. Он все равно говорит к нам, чтобы потом на этой почве Дух Святой взрастил уже что-то новое (см. Ин. 16:13).

Рассказывая Своим ученикам о Царстве, Иисус не раз упоминал об органической несовместимости его с непреображённым миром. Именно этим, и ничем иным, объясняет Он и гонения, которые станут неизбежным спутником христиан на всём продолжении исторического пути Церкви. Что же оказывается для мира совершенно невыносимым обличением, вызывающим столь бурную ответную реакцию? Прежде всего, конечно, свидетельство о том, что «князь мира сего» уже осуждён. Наверное, если бы речь шла именно о дьяволе, о тёмных силах, о силах зла, такой резкой реакции на это свидетельство не было бы. Но ведь речь идёт о «князе мира сего», а значит, и обо всём существующем в мире порядке вещей. Даже праведники, следующие Торе, оправданы в нём не потому, что они часть этого мира, а потому и постольку, поскольку они, будучи праведниками и следуя Торе, уже ему не принадлежат. Мир хотел бы присвоить себе всё хорошее, что иногда в нём случается вопреки его собственной природе, и откреститься от всего зла, которое в силу своей собственной природы порождает; а Царство, входя в мир, свидетельствует о его истинной природе, испорченной грехом, тем самым вызывая ярость сил мира сего, ярость злодея, с которого публично сорвали маску. Дополнительным же раздражителем оказывается напоминание о Том, о Ком мир хотел бы забыть, но о Ком ему постоянно напоминают. Нет, конечно, если бы миру напоминали об Иисусе, как, к примеру, о каком-нибудь великом богослове, религиозном реформаторе или, на худой конец, как об учителе нравственности, это было бы ещё переносимо: в конце концов, не Он первый, не Он последний. Но ведь на Него указывают, как на Кого-то единственного и неповторимого, Который, к тому же, совершенно не хочет считаться ни с миром, ни с его слабостями и грехами. Как видно, конфликт вызван самой сутью тех различий, которые разделяют Царство и мир, погрязший во зле. Неудивительно, что он будет длиться до конца времён, с годами лишь обостряясь.

Иисус говорит, что Его уход, завершение Его земного пути — вовсе не конец. Это только начало. Начало того процесса, который можно назвать вхождением Царства в мир. Его Царства. И Царства Его Отца. Потому и связано раскрытие полноты этого Царства с Его уходом. И дело тут не в том, что Ему надо исчезнуть для того, чтобы уступить место кому-то другому. Просто Царство, входя в мир, становится всё полнее. Пространнее. Глубже. Вот эту-то глубину и начинают ощущать апостолы во время Вознесения.

Он исчезает в глубине своего Царства. В глубине, о которой прежде апостолы не знали потому, что её не замечали. А теперь стали замечать. Но Иисус заранее предупреждает Своих учеников. И дело не в том, что то Божье дыхание, тот Дух, о котором Он говорит, заменяет Его апостолам. Дело в другом. Дело в том, чтобы идти за Ним. За Мессией. За Царём Своего Царства. Но для этого надо сначала в это Царство войти. К нему приобщиться. Тут мало просто находиться физически рядом с Иисусом. Это как с Царством: можно находиться в его присутствии, так сказать, на территории Царства, и не замечать его. А чтобы заметить, надо вместить его в себя.

Его дыхание, которое есть также и Божье дыхание. Вот тогда и в Иисусе можно будет увидеть того самого Царя. А иначе можно стоять с Ним рядом и не иметь никакого отношения к Его настоящей жизни. И что толку тогда от такого стояния рядом? Вот потому-то и говорит Иисус, что Ему лучше теперь уйти. Ему надо завершить Свой земной путь. Надо восстать из мёртвых и продолжить этот путь уже в полноте Царства. Надо привнести это Царство в мир. Словом, доделать до конца всё то, ради чего Он пришёл. И для Его учеников так будет действительно лучше.

Хотя им самим может показаться, что это не так. Им ведь хочется быть рядом с Учителем. А Учитель хочет ввести их в Своё Царство, приобщить к полноте той жизни, которой живёт Сам. Хочет, чтобы Божье дыхание, дыхание Царства они почувствовали сами, чтобы вдохнули его полной грудью. А для этого надо, чтобы апостолы включились в эту духовную динамику наступающего Царства. Стали его частью, так же, как Он Сам. Ведь и в мир Царство войдёт через них. Хотя сами они пока этого не знают: ведь Пятидесятница у них ещё впереди.

В стихах сегодняшнего отрывка Евангелия от Иоанна Господь говорит о Духе, Который придет и наставит нас «на всякую истину». И почему сможет Он это сделать — явить истину, освободить нас от «невместимости» (см. Ин. 16:12)? Потому что «не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит», будет творить волю Пославшего Его. Только это является залогом успеха, да и не личного успеха, а успеха-приобретения для вечности. Казалось бы, для чего это, ведь Дух Святой — Бог и мог бы Он говорить от Себя… Но и Иисус творит волю пославшего Его Отца. Просто нет между Лицами Троицы такого разделения, как между нами с Богом. И исполнение воли — согласованность, что ли, в действиях Троицы — происходит по-другому. Эта вот воля как раз и входит в ряд тех вещей, которые их (Лица Троицы) связывают…Так и для нас: воля Божия, а точнее, наше на нее согласие призвано послужить связующим звеном между нами и Царствием Небесным.

В Страстную пятницу, в Страстную пятницу, которая не далека от нас, а близка как никогда, пусть нас и не было тогда на свете, владыка Антоний митрополит Сурожский говорил с амвона такие слова. «<...> Мать стояла у Креста; Ее Сын, преданный, поруганный, изверженный, избитый, истерзанный, измученный, умирал на Кресте. И Она с Ним со-умирала... Многие, верно, глядели на Христа, многие, верно, постыдились и испугались и не посмотрели в лицо Матери. И вот к Ней мы обращаемся, говоря: Мать, я повинен – пусть среди других – в смерти Твоего Сына; я повинен – Ты заступись. Ты спаси Твоей молитвой, Твоей защитой, потому что если Ты простишь – никто нас не осудит и не погубит... Но если Ты не простишь, то Твое слово будет сильнее всякого слова в нашу защиту... <...>Вот, встанем перед судом нашей совести, пробужденной Ее горем, и принесем покаянное, сокрушенное сердце, принесем Христу молитву о том, чтобы Он дал нам силу очнуться, опомниться, ожить, стать людьми, сделать нашу жизнь глубокой, широкой, способной вместить любовь и присутствие Господне. И с этой любовью выйдем в жизнь, чтобы творить жизнь, творить и создавать мир, глубокий и просторный, который был бы, как одежда на присутствии Господнем, который сиял бы всем светом, всей радостью рая. Это наше призвание, это мы должны осуществить, преломив себя, отдав себя, умерев, если нужно – и нужно! – потому что любить – это значит умереть себе, это значит уже не ценить себя, а ценить другого, будь то Бога, будь то человека, жить для другого, отложив заботу о себе. Умрем, сколько можем, станем умирать изо всех сил для того, чтобы жить любовью и жить для Бога и для других.» Так близка нам эта пятница, когда владыка говорил эти слова, как все Страстные пятницы, что были и будут. «Я повинен». Меня тогда не было на свете, но я повинен. Нельзя воспринимать сегодняшний день как символическое воспоминание о когда-то бывших событиях. Нет. Ибо Тело и Кровь, которых мы причащаемся не символ, а Само Тело и Сама Кровь. Вот я, и я виноват здесь и сейчас. Пугает, когда люди заранее начинают поздравлять друг друга с Пасхой (это действительно бывает и бывает часто!). Сегодня я ничего не знаю о Пасхе, я знаю только одно – я виновата или я виноват, ибо Он умер, а я ничего не сделал, чтобы это предотвратить.

В нашем мире все связано. И что-либо происходящее обязательно влечет за собой что-то другое, причем мы совсем не всегда можем сказать, что же это будет. Например, улыбка ближнему может поднять ему настроение или вообще поможет понять, что есть радость и любовь, вернуть желание жить. Печально известное масло, разлитое Аннушкой, может послужить причиной смерти… Все связано, и последствия могут быть очень серьезными. Это накладывает на нас необходимость быть предельно внимательными в отношениях с миром и окружающими, понимая, что только Любовь всегда влечет за собой добро. В сегодняшнем отрывке Евангелия от Иоанна Иисус тоже говорит о связи всего происходящего. Он возвещает о свидетельстве Духа истины, посылаемого нам Утешителя (см. Ин. 15:26). А Дух Господа, приходящий наполнить сердца верующих в Него, - дар от Бога. Слова «И вы будете свидетельствовать» (Ин. 15:27) говорят о том, что за даром следует наша работа: его использование для служения Богу, передача Духа другим, как это делали Апостолы. Если не делиться тем, что дает тебе Бог — присвоенное тобой, оно пропадет, подобно тому, как увядает цветок, крепко зажатый в руке. Поэтому, если что-то дано, это нужно использовать, ведь просто так ничего не дается.

Христос не обещает идущим за Ним удобств в земной жизни и благополучия. Мы ясно предупреждены: если кому-то хотелось бы видеть в христианстве способ решения накопившихся проблем и средство достижения комфорта, тот ошибся дверью. Причём Господь вовсе не отказывает нам в помощи, когда решение этих проблем необходимо, Он готов откликаться на наши прошения и даёт нам право и возможность пожинать и земные плоды. Но ставя в центр внимания не Бога, а Его дары, мы от Него отворачиваемся. Может быть, невольно, не задумываясь о том, но дела это не меняет.

Если же мы выбираем Христа, то необходимо быть готовым сталкиваться с противодействием. Призыв нести свой крест, обращённый к каждому из учеников, вытекает из ясного видения реальности зла, господствующего в мире. Уклониться от призыва при желании можно, однако тогда мы будем побеждены злом. Зло нередко выглядит привлекательным и соблазнительным, но его тяжесть, в отличие от тяжести креста, и раздавит, и вдавит в грязь.

Предупреждены мы и о том, что многие из гонителей будут уверены, что служат Богу, но о таких Христос ясно сказал, что они не познали ни Отца, ни Сына. Сами гонители не согласятся с таким упрёком и в ответ будут приводить собственные богословские познания. Но знание представлений о Боге — ещё не знание Бога, и здесь предупреждение относится ко всем нам. Не только гонители рискуют совершить такую подмену. Да и гонимые при перемене обстоятельств не раз становились гонителями...

Иисус нередко предупреждал Своих последователей о том, что в мире их ждёт неприятие вплоть до гонений. И причину этого Он видит отнюдь не в религиозных или каких-то иных разногласиях с большинством, а в самой сути христианства. Ведь Он принёс в мир Царство, и Своих последователей Он хочет видеть не сторонниками и последователями какого-то нового учения, религиозного, этического, политического или какого-нибудь иного, а жителями Царства. И Он, конечно, прекрасно понимает, что мир таких людей будет отторгать всегда, они будут оставаться ему чужими до конца времён, вплоть до полного его преображения. Но что же может Церковь противопоставить миру? Иисус Сам указывает это средство: любовь. Конечно, любовь (не как эмоция, а как отношение) сама по себе является падшему миру чуждой, она нелогична и нецелесообразна, ведь любить означает желать ближнему блага и стремиться сделать его жизнь лучше, ничего не ожидая взамен. Любой не только циник, но и просто прагматик скажет, что жить так неразумно и нецелесообразно, любовь должна быть, как минимум, взаимовыгодной с тем, чтобы быть хоть сколько-нибудь приемлемой для падшего мира. Но она такой быть не может по определению. А ведь Иисус говорит о любви не только как о межчеловеческих отношениях, Он говорит о ней как о той духовной среде, которая составляет природу Царства. И если обычная, человеческая любовь (если она настоящая) вызывает обычно насмешки и недоверие, то любовь Царства может вызвать настоящую ненависть. И неудивительно: ведь падший мир сохраняет иллюзию не только устойчивости, но даже незыблемости во многом потому, что его адептам удалось убедить если не всех, то очень многих в безальтернативности существующего положения вещей. И когда появляются те, кто может такую альтернативу предложить, естественным желанием сторонников существующего положения вещей оказывается желание эту альтернативу уничтожить. Вместе с Тем, Кто принёс его в мир и с теми, кто свидетельствует о ней сегодня.

Говоря со Своими учениками о Царстве, Иисус не мог не сказать им и о смысле той смерти, которая Ему предстояла. Он говорит апостолам: Мой земной путь завершён, пришло время расставания (ст. 5 – 6). Но это не просто расставание, Иисус уходит с тем, чтобы Царство могло раскрыться в мире во всей полноте. Он говорит: если Я не завершу Своего земного, человеческого пути, то и Моя божественная полнота останется скрытой от мира. И сами апостолы тогда не почувствуют дыхания Божия, не узнают того духа-утешителя, о котором говорил им Иисус (ст. 6 – 7). А Спаситель между тем рассказывает ученикам о наступлении Царства. Он говорит: дух Божий, придя в мир, станет главным свидетелем всего того, о чём многие не хотели слышать от Меня и от вас: свидетелем Моей миссии и поражения тёмных сил, так же как и греха отвержения посланного Богом Мессии (ст. 8 – 11). Смысл такого свидетельства очевиден: это свидетельство о Царстве и об Иисусе как о Мессии, Который принёс Царство в мир. Конечно, никакое свидетельство само по себе не лишает никого свободы выбора, и отвергающие свидетельство духа Божия станут гонителями свидетелей Царства (ст. 1 – 4). Это главное; остальное ученики узнают и поймут, приобщившись к Царству и приняв откровение духа Божия (ст. 12 – 15). Между тем, ученики, кажется, всё ещё не верят до конца, что Иисус говорит им о Своей смерти. Они недоумевают: о чём это Он? Куда Он собирается идти, почему хочет скрыться от них (ст. 16 – 18)? И тогда Иисус, насколько возможно ясно, говорит апостолам о Своей смерти и о Своём воскресении. Он предупреждает учеников о том, что им предстоит пережить большое горе, которое, однако, вскоре сменится ещё большей радостью (ст. 21 – 22). И обещает им, что настанет день, когда они встретятся вновь, день, когда им всё станет ясно и у них не останется никаких вопросов (ст. 22 – 23). Наконец, Иисус прямо говорит ученикам: Я пришёл в мир от Отца, а теперь снова оставляю мир и иду к Отцу (ст. 28). Апостолам после этих слов Учителя кажется, что теперь они, наконец, поняли всё, но Иисус, как видно, думает иначе. Он прямо говорит ученикам, что скоро все они разбегутся, оставив Его одного (ст. 29 – 32). Но даже бегство растерявшихся учеников не имеет значения: победа над силами зла, держащими мир в плену, одержана, и никакие страдания свидетелей Царства уже не могут изменить этого факта (ст. 33).

Ученики не могут понять загадочных слов Иисуса: «Вскоре не увидите Меня, и опять вскоре увидите Меня...». Мы тоже вполне можем разделить их недоумение. Ведь даже если мы знаем, что Он сказал им эти слова, имея ввиду скорое распятие, смерть, а затем встречу после Своего воскресения, то зачем эти слова теперь обращены к нам? Мы ведь не видели Его ни до креста, ни после Воскресения. Может быть Он говорит о Втором пришествии? Может быть... Но здесь же мы слышим о том, что слова, образ, да и само присутствие Христа могут встретить нас и до конца мира — когда их принесет с Собой Утешитель, Который будет говорить голосом Иисуса, учить как учил Господь, потому, что и Сам придет оттуда же, откуда родом Христос — от Отца.

Отрывок из Последней беседы Христа с учениками, который мы читаем сегодня, открывает нам, как Сам Господь смотрит на учеников. Дело в том, что Он фактически уподобляет их Себе. Мир возненавидел сначала Христа, а потом и Его учеников. Они не принадлежат миру. Слово Христа соблюдали, будут соблюдать и слово учеников. Наконец, свидетельствовать об Иисусе будут Дух истины, Который от Отца исходит, и ученики.

И все это Господь говорит, разъясняя заповедь: «Любите друг друга». Значит, богоподобие и усыновление (а речь ведь идет именно об этом), проистекают не от особых сверхчеловеческих достоинств этих галилейских рыбаков, а от того, что они исполнят эту заповедь. Следовательно, слова Христа относятся и ко всем, кто следует за учениками Христа в Церкви, Которую Он Сам основал именно через этих учеников.