Мысли вслух на Мф 9:1-8

Христос может исцелить физический недуг, и Он уже исцелил многих больных, но на этот раз предпочитает начать с прощения грехов. Это — главное, что необходимо не только этому конкретному расслабленному, но и всем, приходящим ко Христу. До сих пор многие, приходящие в церковь за исцелением, получают его, но даже при этом так не хочется признавать, что самой тяжкой болезнью остаётся наш привычно-застарелый грех. Христос вовсе не отказывается исцелить телесные болезни, однако уже во время исцеления расслабленного Он ясно дал понять, что за чем должно следовать.

Между тем, объявив во всеуслышание о прощении грехов, Христос и вправду засвидетельствовал о Себе как о Боге. Фарисеи не принимают дел, совершаемых Христом и готовы обвинить Его в богохульстве, но они правы в том, что никто кроме Бога не может прощать грехи. Отныне растёт трещина между образованными книжниками, не желающими довериться Христу, и простыми людьми, хуже разбирающимися в тонкостях закона и часто не понимающими, Кто такой Иисус, но тянущимися к Нему.

Книжникам недоверие перечеркнёт их познания, а простым людям доверие даст восполнить теоретические пробелы и приведёт к более глубокому пониманию смысла откровения.

В Евангелии не случайно столько рассказов об исцелении: ведь каждое исцеление — это свидетельство о Царстве. Но, как видно, не каждый понимает суть происходящего, даже тогда, когда всё происходит у него на глазах. Отсюда и недовольство окружающих Иисуса фарисеев: ведь Иисус говорит о прощении грехов, а кто может простить человеку грехи, кроме Бога?

Впрочем, ситуация в этом отношении, даже с точки зрения общепринятых в те времена представлений, была всё же не столь простой. Дело в том, что вопрос о прощении грехов человеку связывался, прежде всего, с днём Суда и днём прихода Мессии (в иудаизме евангельской эпохи они совпадали). И Мессия принимал некое (хотя не вполне определённое) участие в суде Божием, свидетельствуя за или против подсудимого, причём Его свидетельство могло стать решающим. А дальше, в зависимости от исхода Суда, человек получал или не получал право войти в мессианское Царство. Иисус же несколько корректирует эти привычные представления: Он говорит о Царстве, которое входит в мир, давая каждому возможность начать с чистого листа. Он говорит о прощении грехов, имея в виду не Суд и даже не те суды, которые может человек пройти ещё до дня последнего Суда, Он говорит о том, что каждому прикоснувшемуся к Царству, приобщившемуся к его жизни грехи прощаются потому, что приобщившийся начинает в Царстве новую жизнь, оставив прежнюю. А всякое исцеление есть акт веры, веры как доверия Богу и Тому, Кто принёс Царство в мир. Потому-то и говорит Иисус исцелённому: «...прощаются тебе грехи твои».

Для фарисеев же, как видно, всё происходящее к Царству отношения не имеет. Они видят, в лучшем случае, просто чудо, действие Божие, которое само по себе не даёт Тому, через Кого оно совершается, никакого права подменять Собой Бога, а Своими определениями — суд Божий. Здесь-то и проходит граница между миром и Царством. Та самая граница, которая так хорошо видна из Царства и часто совершенно незаметна из мира.

Бывает, нет сил начать какое-то дело, нет сил произвести переоценку своей позиции гражданской, религиозной, какой угодно, да просто нет сил встать. Нет сил, потому что мы их на что-то растратили или мы мучимы недугом - не важно. Грех или болезнь - важно ли это? Может грех, а может болезнь. Часто между ними нельзя провести черту.

Мы очень хотим этого, мы очень хотим ясности, а у нас ее нет и не надо, ибо есть только добро и зло, только между ними нужна строгая демаркационная линия. Но не надо классифицировать ни то, ни другое. Нам скажут, мы не знаем, к кому идти - к врачу или к священнику. Идите и к тому, и к другому, но, идя и к тому, и к другому, помните: вы идете к Богу, чтобы Он Вас исцелил.

Сейчас много говорят о сотрудничестве священника и психолога. И это хорошо, время дивергенции родов деятельности прошло, ибо достигнут фундаментальный предел, перед нами время, когда потихоньку вновь начинается конвергенция. Это обогатит всех. Ибо в каждом явлении видимого мира виден отпечаток Творившего его. Но он виден под разными углами, и стоит большого труда выявить не «плоскую», а «объемную» картину, но это труд благословенный.

По какому праву Иисус делает то, что делает? Как Он смеет прощать грехи, если всякий грех — это вина перед Богом, и только Бог может ее прощать или не прощать? Это вопрос не только книжников, но и всякого не обретшего веры во Христа человека. Попробуем ответить так: если исполнение воли Отца делает нас родственниками Ему, то совершенное исполнение Его воли, такое как у Христа, означает богосыновство Иисуса (Мф. 3:17, 17:5), свидетельствует о полноте единства Сына и Отца. Итак, Иисус просто делает то, чего хочет Его Небесный Отец, — прощает грехи и, тем самым, исцеляет недуги людей.

Рассматривая сегодняшнее евангельское чтение, мы можем задуматься о таких вещах. Самое, может быть, сложное: бесы. Многие не знают, что это такое, многие сваливают на них свою собственную вину, а иным вообще везде видятся бесы. Как относиться к этому наисложнейшему понятию Писания? Во-первых, важно помнить, что в молитве Господней мы произносим, повторяя за Иисусом, «избавь нас от лукавого…», значит, это очень важный момент: понять, что это за сила, осознать ее существование является для каждого необходимым условием осознанной молитвы «Отче наш». Первое и главное, что мы должны здесь понять: бесы, какую бы мысленную форму мы им ни придавали, тварны, тварны, как и мы, в Боге есть только Благо. В полном смысле слова существует только добро, зло имеет гораздо более низкий онтологический статус. А раз они, самое худшее, на одной онтологической ступени с нами, а то и ниже, ибо мы в какой-то мере причастны Богу и Его истинному существованию, значит, уж во всяком случае, они не сильнее нас, поэтому не надо их боятся. Напротив, они боятся Бога и покорны на самом деле Ему. Это очень хорошо явлено нам сегодня в истории с гергесинцами, как послушно они готовы выйти, когда видят истинную силу Христа. Хорошо это сказано и апостолом Иаковом: и бесы веруют, и трепещут ( 2:19). Второе важное, и это видно из сегодняшнего чтения, они быстрее, чем обычные люди узнают Бога. Почему? Это очень легко понять, потому что они те, кто Ему противятся, поэтому они хорошо Его знают. Поэтому мы не должны просто шарахаться от сумасшедших, боясь их как проказы, а очень внимательно слушать, что они говорят, ибо среди бреда мы можем разглядеть проблески такого смысла, который недоступен нам. И наконец, когда нам страшно и кажется, что искушают бесы, надо во всей простоте призвать Христа, и одного этого будет достаточно, чтобы они смолкли, ибо они очень Его боятся. А лучше вообще не отпускать края ризы Его, тогда на вопрос, знаете ли вы бесов, мы будем отвечать: нет, с бесами у нас плохо.

Еще в древности псалмопевец говорил: «Блажен, чьи грехи очищены». Человек переживает ощущение своей греховности очень тяжело, особенно если это переживание неявное и неосознанное. Чувство вины, смутное, мрачное, пригибает нас к земле и парализует всякую творческую активность. Ощущение собственного несовершенства или, как говорят психологи, недостаток позитивной самооценки, движет нам едва ли не сильнее, чем голод или жажда. Порой это переживание толкает нас на совершенно ужасные вещи, но главное — оно лишает нас радости и ощущения полноты и осмысленности жизни.

Весь опыт человечества сходится в мысли о том, что наше несовершенство и вина тесно связаны с бедствиями и страданиями человечества. И это действительно плен, блокада, прорвать которую мы не в силах. Поэтому так важно услышать эти слова Христа о прощении. Ведь тем самым Он открывает для нас новую жизнь, в которой мы можем быть свободны и жить осмысленно, полно и радостно. И для этого не требуется ничего: ни социального переустройства общества, ни титанических усилий по изменению собственной биографии... Только вера в то, что слова Христа о прощении — правда.

Грех и болезнь в сознании религиозных людей связывались между собой всегда. Так было и в иудаизме евангельских времён. Предполагалось как само собой разумеющееся, что болезнь, особенно тяжёлая — следствие совершённого человеком греха. Если же человек был болен от рождения, думали, что он страдает из-за грехов, совершённых его родителями: предполагалось, что последствия греха могут распространиться на весь род грешника. Для того, чтобы выздороветь, надо было искренне раскаяться в совершённом грехе, и тогда Бог, простив грех, мог избавить раскаявшегося и от болезни. И когда Иисус говорит исцеляемому Им человеку, что его грехи прощены, ничего необычного тут нет.

Кроме одного: получается, что, говоря так, Он прощает грех от лица Божия. И вызывает соответствующие вопросы у тех, кто Его слышит: в самом деле, грехи ведь может прощать лишь Сам Бог, так кто же такой этот странный чудотворец, ставящий себя на место Бога? Если бы Иисус просто исцелил человека, вопросов было бы меньше: значит, сила Божья действует через Него, такое возможно, нечто подобное случалось и раньше, чудесные исцеления были известны с древних времён, в частности, и по молитвам праведных людей.

Но тут прозвучало притязание на Божью прерогативу, и реакция оказалась соответствующей. Между тем, Иисус сказал именно то, что собирался сделать и сделал. Речь ведь идёт не о простом исцелении. Обычное исцеление действительно порой может произойти по молитвам обычного человека, если человек этот праведен. Но в таком случае молитва праведника становится частью того действия Божия, которое исцеляет человека. И стоит такое исцеление немалых духовных усилий, прежде всего, конечно, тому, кто об исцелении просит.

Ведь в этом случае Божье дело делается в первую очередь через него. А в падшем мире противостоять тому злу, проявлением которого является любая болезнь, очень непросто. Иисус же исцеляет иначе. Он просто вводит человека в Царство. Потому Он и говорит исцеляемому, что его грехи прощены: ведь теперь, приобщившись жизни Царства и доверившись Иисусу, исцеляемый начинает принадлежать Ему, и вопросы, связанные со своей греховностью, отныне ему придётся решать с Иисусом лично.

Спаситель прощает исцеляемому грехи как Царь Своего Царства, куда Он вводит исцеляемого Им человека. А там, в Царстве, исцеление происходит само собой и куда проще, чем в падшем мире: ведь злу в Царстве места нет, и болезнь там просто исчезает сама собой. Исцелить человека вопреки его испорченной грехом природе куда сложнее, чем избавить его от болезни, освободив эту природу от власти греха и изменив её. Иисус действует именно так, о чём и говорит прямо окружающим Его людям. А уж верить Ему или нет — решать им.

Обращаясь к народу, Иисус говорил, что пришел «не нарушить закон, а исполнить». Это должно, по крайней мере, означать, что Он правильно понимает этот самый закон, но, читая Евангелие мы то и дело видим, как Он вступает в конфликт с фарисеями, людьми особого благочестия, и с книжниками, специалистами по закону. Сам Христос объясняет Свое поведение цитатой из пророка, «милости хочу, а не жертвы», а значит закон в Его понимании заключается в любви. Ради нее Он трудится в субботу, общается с грешниками и даже нарушает посты — настало время, когда закон и милость становятся едины. И это означает, что для нового содержания нужна новая форма, чтобы «новое вино» не оказалось в «старых мехах». Евангелие не умещается в «единственно правильном» мировоззрении, для него необходима готовность к открытости, снисхождению, прощению. А иначе — оно прорвет нашу жизнь и оставит нам пустоту и жажду.

Сегодняшнее чтение посвящено одной из важнейших в Библии тем — теме прощения грехов. С одной стороны, мы видим ропот фарисеев, недовольных тем, что Иисус прощает грехи от Своего имени, при том, что это может сделать только Бог (ст. 2 – 7). С другой стороны, мы видим Иисуса, остановившегося в доме сборщика налогов, грешника, которому, как считалось в те времена, не было и не могло быть прощения (ст. 9 – 11). Сам Иисус разрешает недоумение фарисеев ссылкой на пророка Осию (ст. 13; ср. Ос 6:6). А между тем, эти события открывают нам одну из важнейших особенностей Царства, входящего в мир: оно позволяет каждому начать с чистого листа всё, и прежде всего свои отношения с Богом. С точки зрения традиционной иудейской религиозности того времени, некоторые грехи Бог не прощает человеку никогда. Собственно, и ветхозаветное религиозное законодательство не допускало возможности очищения от греха в том случае, если грех совершался вполне сознательно и вполне добровольно. Последствия такого греха довлели над человеком даже в случае последующего раскаяния; они сковывали человека, подобно цепи, освободиться от которой можно было лишь ценой нарушения фундаментальных законов и принципов мироздания. Истина эта была в древности известна всем народам, язычники знали о ней не хуже евреев, и выхода из порочного круга, порождённого греховными поступками, они или не видели вовсе, или искали его на пути развоплощения, полного освобождения духовного начала от власти материи. А Иисус говорит о другом: он говорит о Царстве, где законы падшего мира не действуют, и потому всё начинается с чистого листа. Тому, кто входит в Царство, прощается любой грех, и не потому, что в Царстве грех перестаёт быть грехом, а потому, что в Царстве только выбор человека, сделанный здесь и теперь, определяет для него всё: и отношения с Богом, и отношения с другими людьми, и качество духовной жизни. В падшем мире у всякого есть своя биография, а в ней — свои тёмные и светлые страницы, распределённые во времени; в Царстве у каждого есть лишь одна страница, первая и последняя, которая может стать и светлой, и тёмной. Пока Царство ещё не раскрылось во всей полноте, страница остаётся недописанной; когда Спаситель вернётся, он прочитает её, какой бы она ни оказалась в момент Его возвращения. Входящему в Царство прощаются все грехи. В этом прощении великая свобода и великая ответственность.

О реакции мира на свидетельство Иисуса о Царстве, принесённом Им в мир, так же, как и на Него Самого, сказано и написано немало. И всё же самыми яркими иллюстрациями этой реакции являются именно евангельские рассказы, при всей их краткости, которая порой бывает им свойственна. Таков и рассказ об исцелении Иисусом одержимого («бесноватого»). Само по себе такое исцеление с духовной точки зрения было выдающимся событием, даже если отвлечься от судьбы конкретного человека, освобождённого от тягостной для него власти тёмных сил. Но жители тех мест были язычниками, а это в те времена означало практическую безрелигиозность. Трудно сказать, что они думали о живущем неподалёку от них одержимом, но, во всяком случае, его исцеление их, похоже, не очень впечатлило. Зато впечатлило другое: утрата целого (и, наверное, немалого) стада свиней. Разумеется, первой реакцией всякого, читающего Евангелие, на такое равнодушие будет удивление, а быть может и возмущение. Но, если вдуматься, реакция жителей нормального языческого города была совершенно нормальной для язычников. Ведь язычники — это просто люди, живущие по законам непреображённого мира и не знающие (или не желающие знать) никаких других. А в непреображённом мире огромную роль играет инерция, мировоззренческие стереотипы, поведенческие модели. Живущие по его законам люди ощущают себя в нём действительно комфортно, им и в голову не приходит, что комфорт этот ущербен по определению. На языке евангельской притчи аномальность положения подчёркивается постоянным присутствием рядом с жителями города стада свиней: ведь свиньи, с точки зрения Торы, — животные нечистые, оскверняющие то место, где они живут, и тех людей, которые с ними соприкасаются. Язычники из евангельской притчи живут в состоянии нечистоты, которая для них является нормой, как она вообще является нормой для падшего мира. И всё их поведение, все их реакции «заточены» под этот падший мир. Духовного измерения в собственном смысле слова для них не существует, а вот что такое материальный ущерб, они понимают очень хорошо. И потому присутствие Иисуса их пугает. Конечно, от Него можно ожидать проблем. Особенно, если проблемой является само присутствие духовного измерения в собственной жизни. И горожане честно, со всей свойственной человеку откровенностью просят Его уйти. И Он уходит: ведь Царство не навязывают силой, его можно принять только по доброй воле.