Мысли вслух на Быт 6:1-8

Нам сложнее всего понять слова о том, что Господь может раскаяться. Нам кажется, что это чисто человеческое. Но некоторые толкователи призывают нас не очень буквально относиться к этому антропоморфизму. Однако в нем очень много того, что на самом деле есть, и мы это чувствуем: Господь очень трепетно и сердечно относится ко всему, что происходит на земле. И это неизменная сторона любви — гнев. На того, кто нам безразличен мы, как правило, не гневаемся. Мы не должны рисовать Бога как доброго волшебника. Драма мира гораздо сложнее, чем содержание большинства мировых эпосов и сказаний, да и просто сказок, где добрые волшебники борются со злыми. Ведь что может быть более жестокого, чем послать Своего Сына на Крест?! Слово «добро» оказалось затерто, наверное, лучше сказать так. Но при этом Бог - высшее благо.

При чтении притчи о Ное внимание читателя привлекает, как правило, в первую очередь описание всемирного потопа. Между тем, священнописателя, похоже, эта история интересовала в последнюю очередь. Она интересовала его настолько мало, что он даже не счёл необходимым убрать вполне очевидные повторы и параллельные места, встречающиеся в притче, когда дело касается описания собственно потопа. Исследователи и комментаторы Библии не раз отмечали, что библейский автор использовал два разных варианта предания о потопе, из которых первый отражён в Быт 6:5–22 и в Быт 8:1–22, а второй — в Быт 7:1–24. Такое, очевидно, стало возможным лишь потому, что священнописатель считал предания о потопе всего лишь фоном для рассказа о чём-то другом, куда более для него важном. И этим более важным была, без сомнения, фигура Ноя. А самым замечательным в жизнеописании Ноя оказывается как раз отсутствие этого самого жизнеописания. В сущности, описание всей жизни Ноя уместилось в одну фразу: «Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил пред Богом» (Быт 6:9). Никаких подробностей этого «хождения» в притче нет, что и не удивительно: ведь речь, как предполагается, идёт о временах, которые даже историки наших дней представляют себе довольно смутно. Важно другое: праведность и праведники были в мире во все времена, и Бог никогда не оставлял их. В известном смысле Ной становится собирательным образом всех праведников языческого мира, когда-либо живших на земле. И не только тех, кто «ходил перед Богом» в давние времена, но и тех, кто «ходит перед Богом» сегодня. В мире немало тех, кто не слышал ещё о Боге Библии, и ещё больше тех, кто не расслышал в Библии голоса Того, Кто вёл её авторов. И если кто-то из этих людей ищет Бога, Бог Сам ведёт его за Собой путями, известными Ему одному. А услышит ли такой праведник Бога в словах Библии, или они останутся для него лишь словами, зависит в том числе и от нас, считающих себя христианами.

Притча о Ное (которую многие читатели Библии воспринимают как рассказ о потопе) во многом загадочна, хотя самые интересные её загадки в глаза не бросаются. Впрочем, есть загадка, привлекающая внимание комментаторов на протяжении уже не одного столетия: кто такие упомянутые в притче «сыны Божии», «входившие» к «дочерям человеческим»? Тут разные толкователи выстраивают порой весьма остроумные богословские схемы — а ответ может оказаться куда проще, чем кажется.

Речь идёт об исторических реалиях, связанных с культом Великой богини, корни которого действительно уходят глубоко в предысторию. Неотъемлемой частью этого древнейшего культа была ритуальная проституция, и жрицы богини занимались ею обычно в состоянии экстаза, эротического и оргиастического. В таком состоянии им действительно казалось, что совокупляются они не с людьми, а с духами, которые принимали облик людей.

Читателям той эпохи, когда был написан Пролог Книги Бытия, это было совершенно ясно: ведь культ Великой богини сохранялся на Ближнем Востоке вплоть до окончательной христианизации региона. Именно поэтому пророки называли язычество развратом: их определение было вместе и буквальным, и символическим — духовный разврат в случае культа Великой богини дополнялся физическим. Неудивительно, что именно культ Великой богини стал символом всего худшего, что есть в языческой религиозности — и священнописатель использует его для описания той духовной ситуации, в которой оказалось человечество перед потопом.

На таком фоне Ной изображается, как единственный в своём поколении праведник, который, как о нём сказано, «ходил перед Богом». Что означает его «хождение», каким оно было, остаётся лишь догадываться: никаких подробностей в притче нет. Важно, однако, что именно это «хождение» Ноя перед Богом позволило миру не погибнуть окончательно. Сама же история потопа изображена автором Пролога несколько схематически, и даже символично.

Подробности были ему настолько не важны, что он (как уже давно заметили библеисты) использовал два разных рассказа о потопе, соединив их в один — причём так, что кое-где даже заметны «швы», отделяющие одну версию рассказа от другой. Эти «швы» священнописателя не смущают: он ведь пишет притчу о Ное, а не рассказ о потопе. Из притчи же становится очевидным, что выбор у человека был во все времена. Сегодня историки религии уже отказались от бывших когда-то популярными примитивных линейных схем религиозного развития человечества.

Теперь уже ясно, что монотеизм, когда-то считавшийся явлением исторически очень поздним, на самом деле корнями уходит так же далеко в историю, как и многие языческие культы — а значит, даже во времена предыстории человек мог выбирать, поклоняться ли Единому или предпочесть кого-нибудь другого. Ной же в таком случае становится образом собирательным — он оказывается символом всех праведников, ходивших перед Богом с древнейших времён и до наших дней, праведников, не знавших и (возможно) не знающих традиции, восходящей к Аврааму. Бог ведь никогда не оставляет никого из ищущих — независимо от того, где и когда им довелось жить.

Рассказ о развращении рода человеческого перед потопом вызывает исключительно много вопросов; мало какой отрывок из Священного Писания может с ним в этом сравниться. Но вот что удивительно: очевидные на первый взгляд, вопросы эти при ближайшем рассмотрении оказываются в значительной степени праздными. В самом деле, нас очень интересует, кто же такие сыны Божии, которые входили к дочерям человеческим; мы просто жить не можем, не выяснив, кто такие исполины, издревле славные люди. Хотя что изменится для нас в зависимости от того или иного ответа?

Библейское повествование здесь, как и во многих других местах, использует брак как символ отношений человека с Богом — и это весьма многозначительный символ. Религиозное поклонение оказывается сродни тому сущностному соединению разных существ, каким является брак. Характерно, что человек при этом выступает как женственное начало, нуждающееся в защите и в том, чтобы объект поклонения взял на себя ответственность за человека. Стало быть, речь идет о событиях религиозной истории. Сынами же Библия чаще всего в переносном смысле называет причастных природе кого-то или чего-то. Таков смысл многих библейских выражений — от «Сына Человеческого» до «сынов противления». Сыны Божии, упомянутые в начале 6-й главы книги Бытия, — существа, причастные нематериальной, духовной природе; попросту говоря — бесплотные духи. Таким образом, перед нами рассказ о возникновении язычества, о том, что человек, «осуетившись в умствованиях», как выражается апостол Павел, начал поклоняться тварным духам, вместо того, чтобы поклоняться Единому Богу. От этого и появились на земле исполины — люди, обладающие благодаря союзу с этими духами необычными (и непредусмотренными Творцом) для людей возможностями. Вот, собственно, и все. Но в рассказе бытописателя важно отнюдь не только это.

Читая о том, что привело к потопу, нельзя не обратить внимание на слова, которые бытописатель вкладывает в уста Создателя. «Не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками», — говорит Он, когда возникает язычество. Это грандиозное, поразительное обетование, в котором нам явлена великая милость Божья. Ведь говоря, что совращение человеческого рода в великий обман будет временным, Господь обещает тем самым победить и прекратить это безумие. Более того, воля Его в том, чтобы союз любви связал человека с Самим источником жизни мира — с Духом Святым. И Всемогущий полагает предел земной жизни людей для того, чтобы дать нам возможность встретить Его лицом к лицу! Какая неожиданная мысль! Писание говорит о том, что Бог не сотворял смерти — здесь же речь идет о том, что Он еще и желает возвратить к вечности отпавшего от нее человека.

Нельзя не обратить внимание и на слова: «...раскаялся Господь, что создал человека...» Обычно мы думаем, что Бог, как незадачливый инженер, пожалел о том, что Он «натворил» — нет, дело, конечно, не в этом. Даже предательство человека не в силах превзойти волю Бога о том, чтобы даровать нам жизнь. Ключевые слова в этой фразе дальше, где бытописатель говорит о том, что Господь «восскорбел в сердце Своем». В молитве, приписываемой царю Манассии (2 Пар. 36:22а слл), говорится о Боге: «Ты Господь вышний, благий, долготерпеливый и многомилостивый и кающийся о злобах человеческих»; эта цитата вошла в одну из молитв таинства покаяния. Вот о чем говорит Писание: Господь скорбит о зле, которое мы совершаем. Скорбь и раскаяние «о злобах человеческих», о которых говорит бытописатель в 6-й главе — пророчество о Крестной молитве, в которой Господь говорит: «Прости им, Отче, ибо не ведают, что творят». Вот эта тайна милосердия — главное в сегодняшнем отрывке. Человеческое понимание раскаяния, свойственное и нам, и бытописателю, не должно мешать нам прикоснуться к ней.