Мысли вслух на Иак 5:9-12

Иаков высоко ставит долготерпение. В пример своим современникам он ставит и древних пророков, и Иова, героя одноимённой библейской книги. Конечно, о неизбежности страдания не раз предупреждал Своих последователей и Сам Иисус. А если учесть, что гонения, о которых шла речь, предполагались скорее как норма христианской жизни, чем как эпизоды, становится понятно, что нужно готовиться терпеть, и терпеть долго. Но дело всё же, по-видимому, не сводится к одной неизбежности и практической необходимости долготерпения. В самом деле, от чего вообще зависит долготерпение? В принципе, кратковременное, даже сильное страдание, как известно, перенести зачастую легче, чем продолжительное, даже если продолжительное страдание оказывается не столь сильным. Ничего удивительного тут нет: ресурсы здорового человеческого организма обычно всё же достаточно велики, и при соответствующей мотивации их кратковременная мобилизация даёт соответствующий эффект, порой позволяя перенести даже то, что прежде казалось невыносимым. Конечно, такой мотивацией может быть и верность Христу, но не только она: тут возможен и эмоциональный подъём, и интеллектуальная убеждённость, и религиозная экзальтация. Нельзя сказать, что всё это не имеет отношения к духовной жизни: ведь тут предполагается осознанный выбор и следование однажды принятому решению. Но такая духовная жизнь не выходит ещё за рамки ещё не преображённого мира. А вот когда дело касается верности Христу, отношений с Ним, приходится говорить уже непосредственно о жизни Царства, ведь отношения с Ним только в Царстве и возможны. И здесь мы получаем, по сути, неисчерпаемый ресурс, позволяющий переносить трудности и испытания на протяжении не того короткого периода, в течение которого исчерпываются всё же не столь уж большие человеческие силы, а в продолжение длительного времени, на которое не хватило бы никаких человеческих сил. Потому-то так ценит апостол именно долготерпение во время испытаний: он свидетельствует о качестве духовной жизни эти испытания переносящего. О качестве, которое обусловлено тем, что жизнь его, хотя и протекает ещё отчасти в нашем преображающемся, но ещё не до конца преображённом мире, определяется всё же не законами этого мира, а законами Царства.

Чем была клятва для верующего яхвиста, а позже и для иудея? Прежде всего она, разумеется, была своего рода обязательством, которое брал на себя человек. В таком своём качестве она, по сути, ничем не отличалась от тех обязательств, которые сегодня берём на себя мы при заключении любой сделки. Собственно, при заключении смой обычной сделки в древности у евреев было принято приносить клятву в присутствии свидетелей, после чего сделка считалась заключённой. Так что же: апостол вслед за Иисусом запрещает подобного рода практику? И тем самым поощряет безответственность, ведь речь идёт об обязательствах, без которых невозможны никакие отношения между людьми? Наверное, всё же нет. И дело тут, можно думать, не в обязательствах самих по себе. Дело в том, что, заключая самые обычные сделки, люди клялись священным именем, именем Бога. И тем самым вмешивали Его в свои дела, даже не поинтересовавшись предварительно, нужны ли они Ему и собирается ли Он в этих делах участвовать. Так что же: клясться именем Бога нельзя никогда? Даже тогда, когда речь идёт о делах отнюдь не светских, которые Бога и впрямь часто не касаются и к которым Он в лучшем случае безразличен, а о делах религиозных или даже духовных, где на Его поддержку рассчитывать не только можно, но и прямо необходимо, иначе ничего не выйдет? По-видимому, да. Ведь дело тут не только в том, чем именно мы заняты. Дело в том, что, клянясь Богом или священным именем (а это, в сущности, одно и то же), мы вмешиваем Бога в наши дела, не спрашивая Его мнения и согласия. И берём на себя такую ответственность, которую не в состоянии понести. В самом деле, ведь клятва именем Божиим требует неукоснительного исполнения, иначе, не исполнив обещанного, мы оказываемся безусловно виноваты не только перед людьми, которым клялись, но и перед Богом, Чьим именем клялись. Без всяких скидок на обстоятельства. Конечно, на практике и Тора учитывает некоторые привходящие обстоятельства, которые могут, к примеру, помешать исполнению обязательств по заключённому договору. Но в таком случае Бога есть смысл оставить в стороне, не вовлекая Его в сделку и не беря на себя того, чего без Него мы исполнить заведомо не сможем. Так, чтобы наши «да» или «нет» оставались настолько однозначными и неукоснительными, насколько это в человеческих силах. А к нашим человеческим усилиям Бог, если захочет вмешаться, добавит Свои. Наших клятв Ему для этого не надо.

Cегодня апостол Иаков возвращает нас к времени ожидания. Ожидание в неизвестности — вот что такое жизнь пророков. Жить в состоянии, когда знаешь, как должно быть, верить в то, что это обязательно будет, и в то же время самому этого не пережить. Не потрогать того, о чем ты знаешь, и при этом будить людей, которые знают, как ты, но не ждут.

Наше положение по сравнению с жизнью пророков можно считать комфортным и благоустроенным. Исполнилось то, о чем они говорили. Нам теперь можно присоединиться к Иоанну Крестителю, про которого Спаситель говорит: « блажен, кто не соблазнится о Мне». Т.е., зная все, что свершится, зная, что Он родится, умрет и воскреснет, мы можем и должны не соблазниться о Нем. Это одна из самых доступных нам заповедей блаженства.

Говоря о христианской жизни, Иаков связывает её с днём возвращения Мессии и торжества Царства. Оно и понятно: ведь христианство имеет смысл только в таком, как его иногда называют, эсхатологическом контексте. Как говорит другой апостол, Павел, обращаясь к христианам: если вы только в этой жизни надеетесь на Христа, то вы самые несчастные из людей. И Иаков тоже это прекрасно понимает. Он знает, что есть проблемы, в рамках нынешнего порядка вещей неразрешимые в принципе.

Мир лежит во зле, и измениться он может, лишь став частью того Царства, которое принёс в мир Спаситель. Но христиане только тем и отличаются от остальных людей, что живут жизнью этого Царства уже сейчас. Тут не какие-то попытки убежать от мира и от жизни, не желание затушевать вполне реально существующие в них проблемы, а процесс укоренения в новой жизни, принесённой Христом.

Христиане — не люди, бегущие от жизни и от проблем, а люди, поставившие своей главной задачей научиться жить жизнью Царства уже здесь и сейчас. И апостол призывает читателей своего послания не забывать об этой главной задаче. Всё остальное — лишь средства. Иногда спрашивают: заменяет ли молитва с возложением рук и помазанием маслом обычную медицинскую помощь? Однозначного ответа на вопрос нет. Может заменить, а может и дополнить. Но дело-то ведь не в том, можно ли одно заменить другим, и даже не о том, как именно одно дополняет другое.

Дело в том, что даже такое очевидно несовместимое с жизнью Царства состояние человека, как болезнь, можно ввести в контекст этой жизни. И не только можно, но и нужно. Конкретная форма — лишь конкретная форма, не более. Вопрос в том, считаем ли мы, что зло мира сего надо побеждать методами только мира сего, или на него нужно воздействовать также и силой того Царства, жителями которого мы являемся как христиане.

Это всё тот же вопрос цельности жизни: остаёмся ли мы жителями Царства, когда страдаем, например, во время болезни, или страдание и болезнь овладевают нами настолько, что о новой открывшейся нам жизни мы забываем и вовлекаемся в круг бесконечного противостояния той среде зла, в которой пребывает падший мир. И вот тут, если говорить о болезни, не так важно, поможет ли молитва с возложением рук исцелиться. Вопрос в том, станет ли болезнь центром нашей жизни или останется её периферией. Так же, как и физическая смерть, которая во всяком случае неизбежна. И ещё в том, умрём ли мы вместе со своей смертью или останемся жить жизнью Царства, где смерти места нет.

Степень накала, с которым Иаков обличает богатых, достигает максимума. Но дальше мы видим обращённый к притесняемым призыв терпеть, и здесь многочисленные противники христианства не раз восклицали: «Ага, трудящиеся должны терпеть угнетение! Так, значит, вы, христиане, на стороне эксплуататоров!».

Но внимательное и непредвзятое прочтение не даёт возможности такого толкования. Справедливый протест против социального зла не противоречит словам апостола, об этом свидетельствует само же послание. И не для того надо терпеть, чтобы поощрять притеснителей, а потому, что они уже обречены, если не покаются. Бурный протест против земного зла слишком часто выливался в разрушительный бунт, после кровопролития заканчивавшийся поражением и новым порабощением. Но упорное терпеливое отстаивание справедливости часто оказывалось более плодотворным и победоносным. Это тоже труд, невозможный без терпения. А трудиться необходимо при любом общественном устройстве, поэтому и необходимо, чтобы мы были долготерпеливы до пришествия Господня.

И здесь Иаков напоминает о силе молитвы, о чём в принципе знает каждый христианин, но что на практике в слишком часто недооценивается. А тем из нас, кто не считает себя способным к молитвенному дерзновению, он напоминает о великом пророке Илии, неожиданно называя его человеком, подобным нам (а не нас называет подобными ему!). Значит, духовную силу, которую Господь дал Илии, Он может дать и нам. Только бы мы её приняли.

Апостол Иаков использует метафору о изоржавевшем золоте и серебре для того, чтобы указать не на материальную сторону жизни, а на цели и смысл любого накопления. Накопленный опыт, слава и признание как специалиста, великого деятеля, удачливого в делах, ученые степени - это и есть то золото и серебро, которое ржавеет и будет свидетельством против нас. И цели, которые мы ставим себе - это сокровище для нас. Оно очень мало означает для будущего. И не требуется ничего из успехов в этом мире для того, чтобы любить своих ближних, друзей, соседей и знакомых. И для верующего человека, человека воцерковленного, читающего Евангелие, осознание малости и незаметности наших успехов перед миром и Богом должно быть стать основным. Когда Апостол говорит: "Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте; смех ваш да обратится в плач, и радость - в печаль", он призывает обратить внимание на то, что мы стремимся к радости и веселью, что гоним от себя трудные и тяжелые мысли. А в мире нет радости. Мы носим радость в сердцах своих. И радость эта от Бога. И только Он один может нам ее даровать. Мы же ищем замену отношений с Ним в этом мире. И понимаем, что должны делать добро, чувствуем в этом потребность, но не приносит нам радости сделанная милость и оказанная помощь, если через нее мы не славим Бога, не благодарим Его за возможность помочь, оказаться рядом с нуждающимся.