Мысли вслух на Деян 1:1-26

Сегодняшнее чтение рассказывает нам о событии, которое предшествовало Пятидесятнице — о Вознесении (ст. 4 – 12). На первый взгляд оно кажется скорее печальным, чем радостным, ведь речь идёт о расставании учеников с Учителем, которое, конечно, отнюдь их не воодушевляло. Казалось бы, всё, обещанное Иисусом, совершилось, Он воскрес из мёртвых, как и предсказывал, и апостолы, кажется, едва начали привыкать к общению с Ним в этом Его новом качестве, ведь сорок дней постоянных встреч с Воскресшим — срок немалый, тем более учитывая духовную насыщенность этих сорока дней (ст. 1 – 3). И вот теперь Он вдруг снова уходит — куда? Зачем? Первой мыслю апостолов была, конечно же, мысль о Царстве: не настал ли, наконец, день, когда Царство станет несомненной для всех реальностью, властно вторгающейся в мир и очевидной для каждого? Ведь теперь, как им казалось, ждать действительно было уже нечего, всё, что должно было произойти, произошло, тем более, что и Сам Учитель говорил лишь о Своём воскресении, связывая торжество Царства именно с ним. Неудивительно, что апостолы задают Иисусу вопрос о Царстве: быть может, теперь, наконец, время пришло (ст. 6)? Быть может, Учитель уходит с тем, чтобы вскоре вернуться торжествующим Царём мессианского Царства? А им Он для того и велит возвращаться в Иерусалим (ст. 7), чтобы они приготовили Ему там торжественную встречу? Неудивительно, что, уже после того, как Иисус исчез в сияющем облаке славы Божией (ст. 9), апостолы всё ещё продолжали стоять на том же месте, быть может, ожидая, что Учитель скоро появится вновь. И лишь слова вестников Божиих, подтвердивших указание Самого Иисуса о необходимости идти в Иерусалим, заставило их сдвинуться с места (ст. 10 – 12). Торжество Царства, казавшееся ещё недавно столь близким, несомненным и понятным, вновь становилось странным, непонятным и уже, кажется, даже не таким близким. Оставалось лишь возвращаться в Иерусалим, как велел Учитель, и ждать обещанного.

Часто ли бывает так, что мы, как «мужи Галилейские» просто стоим и смотрим? Мы под впечатлением. Может, быть от встречи с Богом. А может, от встречи с каким-то человеком, может, еще от чего… Что-то поразило нас до глубины души, хочется подольше сохранить в себе это чувство. Как сказал один небезызвестный литературный герой, «остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Нам кажется, что тут, где произошла эта встреча, тут и надо быть — ведь здесь я могу встретить Бога! Но Бог не хочет, чтобы мы стояли и караулили следующего Его появления на том же месте. К ученикам, «застрявшим» на месте Его Вознесения, Господь посылает ангелов, чтобы объяснить, что Он их видит и ждет совсем не здесь. Нужно идти дальше, нужно исполнять Его поручение, нужно делиться тем, что Он дает в этой встрече, не пытаясь оставить все себе. С Богом очень верен принцип «Когда ты думаешь, что ты стоишь на месте, — ты падаешь». Он хочет от нас движения. Движения туда, куда зовет нас Он Сам. Туда, куда ведет нас Его Дух. Без сожаления об оставленном месте встречи, но «с великою радостью» (см. Лк. 24:52).

Земное служение Спасителя завершается Его вознесением. Внешнему наблюдателю может показаться, что Он просто уходит, исчезая в сияющем облаке Божьего присутствия. Уходит куда-то далеко, где Его уже не увидеть. А Он между тем отправляется туда, где и должен быть Царь того Царства, которому суждено уже очень скоро войти в мир и начать своё победоносное шествие.

В день Своего вознесения Иисус делает как раз именно то, о чём спрашивают Его апостолы: Он начинает строить Царство. Создавать его. Правда, Его ученики пока ещё по-прежнему ничего не понимают: они всё ещё надеются, что Царство будет земным, что теперь оно наконец станет всем видимо, и их Учителя признают наконец Мессией, Царём этого Царства. Они по-прежнему ждут чудес от мира сего.

Иисус же ничего им не объясняет. Он лишь говорит им: не спешите. Времена и сроки, связанные со становлением Царства, — не ваше дело. Это вообще дело не человеческое, все сроки во власти Отца. Вы же, обращается Иисус к ученикам, ждите своего часа. Ждите Святого Духа. Ждите, когда Божье дыхание ворвётся в вашу жизнь и преобразит её. Тогда и поймёте всё. Смысл слов Иисуса вполне понятен: до тех пор, пока не станешь частью того духовного процесса, который начался с появлением в мире Спасителя, Царства не увидишь. И даже Его, Царя этого Царства, не увидишь по-настоящему, не приобщившись Божьего дыхания.

Он ведь, в сущности, никуда не уходит. Он просто отправляется туда, где и должен быть царь, когда в его царстве начинаются судьбоносные события, — к престолу, в тронный зал, как в решающий момент отправляется капитан на капитанский мостик или командующий армией на свой командный пункт.

Прежде, общаясь с апостолами, Он всё время пребывал у самой границы Царства, той самой границы, что отделяет его от непреображённого ещё мира. Теперь Он направляется от границы Царства в его глубину. Это, разумеется, не значит, что больше Его апостолы не увидят. Им нужно лишь самим приобщиться к полноте жизни Царства в день Пятидесятницы. Но это у них ещё впереди. Теперь же они сидят и смотрят на небо, пока наконец явившиеся оттуда вестники Божьи не напоминают им, что их место не здесь, а в Иерусалиме, где им велено быть.

Как разнится поведение учеников Христа до Его смерти и после. Когда Иисус говорил им о предстоящей смерти и о том, что идет к Отцу, они огорчились (см. Ин. 14:28). Сейчас же, являясь свидетелями Его вознесения, они наоборот радуются, несмотря на то, что Учитель видимо их покидает: «И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо. Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью». Несмотря на то, что не было еще Пятидесятницы, апостолы уже пережили такое событие, которое перевернуло всю их жизнь. Смерть и Воскресение их Учителя изменили сердце каждого из них. Кроме того, как мы читаем в Деяниях апостолов, во время Вознесения произошло еще кое-что (см. Деян. 1:10-11). Апостолам предстали два мужа в белых одеждах, сообщив о втором пришествии Господа. Как удивительно, что, не дожидаясь, что ли, сошествия Духа, Который «научит вас всему и напомнит вам все» (Ин.14:26), Господь Сам после Воскресения «в продолжение сорока дней» являлся ученикам и говорил о Царствии Божием, и вот сейчас два мужа напоминают о возвращении Иисуса. Может быть, это и есть самое главное в празднике Вознесения? То, что мы являемся свидетелями обещания Его второго пришествия, радуясь тому, что Он идет к Отцу.

Вознесение — одно из самых загадочных событий, описанных в Книге Деяний. С одной стороны — апостолы, ожидающие, что теперь-то, наконец, их Учитель явит миру Свою власть и станет тем Мессией, которым Его хотели видеть многие, не исключая и самих апостолов. С другой — странный, на первый взгляд, уход Иисуса в какую-то неведомую духовную даль, при том, что до этого Он был так близко и никуда не собирался уходить.

Между тем, ничего неожиданного на самом деле не происходит, становление Царства идёт своим чередом. Царство ведь должно было не просто войти в мир, как оно вошло в него с Иисусом, оно должно было в мире раскрыться, а процесс его раскрытия предполагал также процесс, выражаясь человеческим языком, углубления Царства.

Прежде оно всё, целиком помещалось в Самом воскресшем Иисусе и вокруг Него; теперь оно должно было расшириться с тем, чтобы охватить весь мир. Иисус никуда не исчезает, облако, которое упоминает евангелист, — не грозовая туча, а то сияющее присутствие Божие, которое сопровождало как еврейский народ на протяжении всей его истории, так и Самого Спасителя в самые важные моменты Его земного служения.

Иисус просто отдаляется в глубину Царства, которое теперь неожиданно становится бесконечно большим. С той его периферии, где остались апостолы, центра, где пребывает воскресший Иисус, больше не видно, как не видно и Самого Иисуса. Его и прежде было видно не потому, что апостолы были близки к центру Царства, а потому, что глубина его ещё не была им заметна, как она стала им заметной теперь.

Увидеть воскресшего Христа возможно было бы и теперь, но лишь самому оказавшись внутри Царства. Для апостолов это было ещё впереди: они войдут в Царство в день Пятидесятницы, и тогда у них уже не останется вопросов, они уже не будут ожидать того внешнего торжества Мессии, которого ожидали даже теперь, в день Вознесения.

Изнутри же Царства воскресшего Христа будет видно так же ясно и отчётливо, как видели Его ученики в первые дни после Воскресения. Так, как увидел Его впоследствии Павел на Дамасской дороге, так, как видели Его впоследствии и многие другие христиане. Он становится невидимым для мира, но Своего Царства и Своих верных Он не оставляет. А в конце времён, когда Царство раскроется во всей своей полноте, преображая мир, Он снова станет видимым каждому. Как молния, которую, по собственным Его словам, не заметить будет невозможно.

Вторая книга, написанная Лукой, продолжает первую, повествование неразрывно, и не только потому, что обе книги написаны одним евангелистом, но и потому, что дела учеников продолжают дела Учителя.

Но поначалу, даже после Воскресения, ученики продолжают недопонимать как то, что они слышат от Учителя, так и то, что им отныне поручено. Они как будто не слышат Христа, говорящего им о предстоящем крещении Духом, и спрашивают Его о восстановлении политической независимости Израиля. Христос переводит их внимание на другую задачу: свидетельство миру о Нём и принесённом Им спасении, и стоит отметить, что Он рисует последовательность проповеди в соответствии с реальными возможностями апостолов поэтапно вместить поставленное перед ними: сначала в Иерусалиме, затем во всей Иудее и Самарии, и уже после этого до края земли. Первым услышать свидетельство надлежит тем, кто рядом, землякам и соотечественникам, но затем надо идти за пределы привычного мира. Иудея и Самария упомянуты рядом, для Христа нет пропастей, вырытых человеческой враждой, одна из которых возникла между иудеями и самарянами — народом, признающим Единого Бога и чтущим ветхозаветных патриархов, но чья религиозная традиция сильно удалилась от иудейской.

Но всё это будет возможно не человеческими силами, а силой, дарованной Духом Святым. С первых же строк Лука определяет одну из смыслообразующих тем своей книги: как Святой Дух действовал и действует в Церкви.

Иже во святых отца нашего Иоанна, архиепископа Константинопольского, Златоустого, Слово Огласительное во святой и светоносный день преславного и спасительного Воскресения Христа, Бога нашего

Всякий, кто благочестив и боголюбив, да насладится сим прекрасным и светлым торжеством; всякий раб благоразумный, да войдет, радуясь, в радость Господина своего; всякий, кто утрудился от поста, да получит ныне динарий. Всякий, работавший от первого часа, по справедливости да примет ныне должное; всякий, пришедший по третьем часе, благодарно да празднует; всякий, успевший по шестом часе, пусть ни в чем не сомневается, ибо ничего не теряет; если кто опоздал и к девятому часу, да приступит, не колеблясь; если кто поспел только к одиннадцатому часу, пусть не устрашится медлительности своей: ибо ревностно щедрый (букв. — щедрый из честолюбия) Владыка принимает последнего, как и первого; дает отдых [пришедшему в] одиннадцатый час, как трудившемуся с первого; последнего милует и о первом заботится; и тому дает, и сего одаривает. Дела принимает, и намерения приветствует; действия чтит, и устремления одобряет.

Итак, все войдите в радость Господа нашего; первые и вторые, примите награду; богатые и бедные, ликуйте друг с другом; воздержники и нерадивые, почтите сей день; постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь ныне. Трапеза преизобильна — насладитесь все. Телец упитанный — пусть никто не уйдет голодным. Все насладитесь пиршеством веры, все воспользуйтесь богатством благости. Пусть никто не рыдает об убожестве — ибо явилось общее Царство; пусть никто не оплакивает прегрешений, ибо прощение воссияло из гроба; пусть никто не боится смерти, ибо освободила нас смерть Спасителя — угасил ее Тот, Кого она удерживала.

Разграбил (букв. — снял доспехи с поверженного врага) ад Сошедший во ад; исполнил горечи его, вкусившего плоти Его. Заранее видевший это Исайя воскликнул, говоря: «Ад огорчился (исполнился горечи), при входе Твоем» (Ис. 14:9, по Септуагинте, Синодальный перевод: «Ад преисподний пришел в движение ради тебя»). Огорчился, ибо обрушился; огорчился, ибо поруган (букв. — высмеян); огорчился, ибо умертвлен; огорчился, ибо низложен; огорчился, ибо связан. Принял тело, и был объят Богом; принял землю, а встретил Небо; принял видимое, а подпал Невидимому.

Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа? Воскрес Христос, и ты низвергнут; воскрес Христос, и пали демоны; воскрес Христос, и радуются ангелы; воскрес Христос, и жизнь властвует (букв. — обитает в своей области); воскрес Христос, и во гробах ни единого мертвого, ибо Христос, восстав от мертвых, стал первенцем из умерших — Ему слава и держава во веки веков. Аминь.

Вряд ли случайно Лука отмечает, что расстояние, пройденное апостолами от горы Елеон до Иерусалима, было равно субботнему пути. Отсюда можно заключить, что для апостолов ожидание Пятидесятницы было десятидневной Субботой, временем покоя и молитвы, необходимым для того, чтобы должным образом приготовиться к принятию обещанного им Христом. Господь может явить Себя и Свои силы в любое время, застав нас врасплох, но лучше, если мы будем готовы к встрече с Ним.

А пока апостолы собираются вместе со всей общиной, насчитывающей уже около ста двадцати человек, и в их присутствии, а вовсе не келейно, решают, кому заполнить брешь, оставленную в их рядах предательством Иуды. Для чего это необходимо, только ли в том причина, что число 12 символизирует полноту, а апостолам надлежит на 12 престолах судить 12 колен Израилевых? Да, и по этим причинам, но, кроме того, каждый, призванный Господом на апостольство, был дорог для Него по-особому. Иуда пал, и теперь Матфию предстоит продолжить те служения Иуды, которые Господь хотел ему поручить до его предательства. Доброе дело, совершавшееся отступником, не должно прекратиться, его необходимо продолжать другим, тем, кто продолжает хранить верность.

Падшему человеку трудно ждать. Просто ждать, ничего не делая. Без всякой внешней активности. Такое ожидание кажется бессмысленным. Другое дело — ждать активно. Заняться чем-нибудь, что хотя бы внешне приближает ожидаемое событие. Или как-то с ним связано. Оно и понятно: падший человек ведь практически не в состоянии жить настоящим моментом. Его воля недостаточно сконцентрирована, чтобы удержать его в настоящем, а воображение и фантазия (иногда называемая планированием или прогнозированием) переносят его или в прошлое, или в будущее. Соответственно и смысл собственного существования большинство людей ищет и, как им кажется, находит или в прошлом, в былых заслугах, или в будущем, в осуществлении намеченного и задуманного.

А настоящее обычно воспринимается лишь как подготовка к главному, к этому самому осуществлению. Ничего удивительного тут нет. Для того, чтобы жить настоящим моментом, надо просто быть. Быть во всей полноте Божьего присутствия, ничего при этом не делая. Или делая что-то, но так, чтобы действие было лишь формой проявления всё того же бытия. Такое действие может стать лишь следствием достаточно длительной духовной практики, никакая религия тут не поможет. Именно поэтому глубоко религиозные люди, как правило, совершенно не мыслят себя без внешней активности. А тут требовалось как раз именно спокойное ожидание.

Нужно было просто быть перед Богом и ожидать, когда Его дыхание ворвётся в комнату, где собрались апостолы и их единомышленники. Между тем, на такое ожидание у собравшихся просто не было духовных сил. И тогда, ожидая, они переносятся волей и мысленным взглядом в будущее, решают проблемы будущего апостольства, будущего служения, о сути и смысле которого пока ещё не имеют никакого представления.

Выбирают апостола взамен Иуды — надо же его кем-то заменить. А им на самом деле надо было просто ждать. Ждать, как ждут солдаты на исходных для наступления позициях команды к этому самому наступлению. Но понять смысл ожидания в ситуации апостолов можно было лишь тому, кто умеет быть. Быть в присутствии Божьем. А апостола взамен Иуды Бог в своё время Себе найдёт. И тогда история Шауля (Савла), ставшего Павлом и апостолом Христовым, станет известна всей Церкви, а потом и всему миру.