Мысли вслух на Гал 3:22-29

Благодаря сегодняшнему чтению становится очевидно, что апостол Павел не отвергает закон как таковой и не считает человеческие установления и правила вредными по природе своей. Он говорит, что "закон был для нас детоводителем ко Христу". Иначе говоря, пока мы были детьми, нам были необходимы внешние правила и установления. Более того, эти правила были дорогой к вере. Но в тот момент, когда обретаются в полноте личные отношения с Богом, правила уже не нужны. Вопрос в том, насколько мы с вами можем позволить себе отказаться от внешнего? Достигли ли мы той полноты веры, о которой говорит Павел? Да и нет. Да - в том смысле, что, крестившись во Христа, все мы таинственно соединены с Ним. Но - и нет: потому что, полностью игнорируя внешние знаки принадлежности Ему, мы легко можем потерять нашу веру. Ведь действительно мы ещё не достигли полноты зрелости во Христе.

Продолжая рассуждение о Торе и о данных Богом обещаниях, Павел прибегает к юридическим аналогиям, сравнивая обещания, данные Богом Аврааму и его потомкам, с обычным человеческим завещанием, которое, будучи однажды составлено, уже не может быть изменено посторонними лицами (ст. 15). Ведя речь о завещании, апостол, несомненно, имел в виду то Царство, которое, по его мнению, и было предметом завещания: ведь, если оно было обещано как Аврааму, так и его потомкам, то право на него получал лишь тот, кто был упомянут в завещании Авраама в качестве наследника. Павел же, как видно, считает единственным законным наследником лишь Самого Спасителя (ст. 16). Возможно, апостол следовал в данном случае известной раввинистической традиции, согласно которой Мессия выступал в определённом смысле и как персонифицированный народ Божий.

Как бы то ни было, Павел справедливо полагал, что Тора, данная как закон, общий для всего народа, никак не могла отменить конкретных, данных Богом обещаний, так же, как и конкретного завещания, которое согласно Торе не могло и не должно было быть отменяемо посторонними лицами (ст. 17 – 18). На примере этой простой юридической аналогии Павел пытается донести до своих читателей тот факт, что Тора и та верность, которая связывала с Богом Авраама, а теперь связывает с Ним христиан, — вещи разные. Тора нужна до прихода Мессии, Которому и было обещано то, на что рассчитывают теперь Его последователи (ст. 19 – 20). Она нужна для того, чтобы не сбиться с пути праведности в ожидании Мессии.

Если бы Тора могла сама по себе быть источником жизни, не было бы необходимости ни в чём большем; но Тора таким источником быть не могла, она могла лишь хранить человека, идущего путём праведности, указывая ему на опасность греха там, где такая опасность была (ст. 21 – 23). Павел, разумеется, не случайно сравнивает Тору с педагогом в античном или в эллинистическом смысле этого слова: педагогом в те времена называли не учителя и не воспитателя, а слугу (чаще раба, иногда свободного), в обязанности которого входило отвести ребёнка в школу и привести обратно с тем, чтобы он не вздумал по дороге вместо школы завернуть куда-нибудь ещё (ст. 24 – 25). В самом деле, охранительная роль Торы, очевидно, теряет свою актуальность в Царстве, где грех и зло уже позади, а полнота жизни воскресшего Христа соединяет собой воедино всех, кто стал его жителем и духовным наследником Авраама (ст. 26 – 28).