Мысли вслух на Мф 5:27-32

Одно из самых важных откровений Нового завета, новое и по сравнению с Ветхим заветом, и по сравнению с языческой религиозностью — слова, которые мы читаем сегодня в Евангелии от Матфея. Ветхий завет относится к делам, которые мы совершаем только мысленно и не совершаем в физической, так сказать, реальности, как к небывшим. Однако, если человек в самом деле является существом, соединяющим в себе видимую и невидимую реальность, то совершающееся внутри него, в глубинах его личности, не может пренебрегаться. Уже пророки возвестили избранному народу, что Владыка вселенной не оставляет без внимания истинные мотивы наших поступков и скрытые побуждения нашего сердца. И вот, Господь Иисус Христос с предельной ясностью определяет равнозначность поступков, совершенных в реальности и в мысли.

Мы большей частью воспринимаем эти Его слова как сугубое обличение. Уже не только в делах, но и в мыслях не скроешься от правды Божией, уже и всякий гнев и нелюбовь к людям порочат тебя в глазах Всемогущего. Но не менее важно помнить, какой вывод делает из этого свт. Иоанн Златоуст в своем Слове на Пасху: «ибо ревностно щедрый Владыка принимает последнего, как и первого... Дела принимает, и намерения приветствует; действия чтит, и устремления одобряет».

Отношение Иисуса к разврату, к прелюбодеянию такое же, как к убийству: если к убийству Он приравнивает ненависть, то к прелюбодеянию — вожделение. Как видно, причины и логика здесь те же, что и в том случае, когда дело касается убийства и ненависти: намерение и в этом случае оказывается для Царства даже важнее самого поступка. И так же, как в случае с ненавистью, Иисус предлагает своего рода «работу на опережение»: именно так, по-видимому, нужно понимать Его слова о соблазняющей руке и о соблазняющем глазе. Как и в случае ненависти, когда оказывается, что лучше примириться с соперником ещё по дороге в суд, чем разжигать страсти, до вожделения дело лучше не доводить. Конечно, здесь перед нами развитие уже существовавшей в те времена традиции, которая основана на понимании того, что страсть легче предупредить, чем потом с ней бороться. Достаточно вспомнить хорошо всем тогда известные слова одного из великих учителей Торы, Гиллеля, сказавшего: страсть вначале заглядывает в твой дом, как прохожий, затем заходит в него, как гость, а в конце концов поселяется в нём, как хозяин. Обрести внутреннюю Тору, не работая специально над тем, чтобы не допустить появления греховных страстей и намерений, было невозможно. Но дело было не только в обретении внутренней Торы: ведь и сама она была лишь средством для полноценной жизни в Царстве. А для Царства, где качество отношений определяет всё, предотвращение греховных страстей и намерений чрезвычайно важно. Конечно, если говорить о Царстве, раскрывшемся во всей полноте, в нём проблемы греховных намерений уже не будет: ведь и человеческая природа его жителей тоже будет уже преображена полностью, так, что ничему греховному в жизни этих преображённых людей места быть не может. Но на пути к полноте Царства и к полноте преображения проблема остаётся, и Иисус напоминает о том, что может помочь её решению. А духовную планку Он ставит абсолютно высоко: к примеру, запрет развода, о котором Он говорит достаточно однозначно, предполагает качество отношений, немыслимое в нашем, ещё не преображённом, мире. Но Иисус, разумеется, прекрасно понимает, что данное Торой человеку право на развод — уступка человеческой греховности, которая может дать лишний повод к тем самым греховным намерениям, с которыми нужно бороться. И Он не хочет оставлять Своим последователям этой лазейки. Ведь в Царстве мелочей не бывает, и компромиссы тут невозможны.

Продолжая раскрывать важность соответствия внутренней жизни и внешнего поведения, Иисус переходит к рассмотрению отношений между полами, и то, что Он говорит, звучит сурово. Сейчас для многих такая суровость кажется чрезмерной, а то и вовсе несовременной. Но что, если на самом деле то, что скоропалительно называют современностью, упустило что-то важное?

Да, для многих людей предлагаемый здесь уровень семейных отношений оказался непосильным. Господу чуждо формальное фарисейское законничество, Его справедливость неразрывна с милостью. Но именно потому, что Он знает всю слабость и неустойчивость наших сердец, Иисус и дал нам представление о норме, какой бы трудной нам она ни казалась.

Нормой должна стать и правдивость, которая нарушается ещё чаще, чем супружеская верность. Когда речь людская стала лживой, возникла клятва для подтверждения истинности хотя бы тех слов, к которым клятва относится. Вот только со временем ложь проникла и в клятвенную речь. Из такой ситуации можно выйти, усиливая степень клятвы, но Иисус предлагает другой выход, гораздо труднейший и неизмеримо более простой: Он предлагает вернуть простому слову его подлинный смысл, отказавшись и от лжи, и от клятвы. И не случайно упоминание о лукавом, ведь ложь вошла в души людей тогда, когда поддавшиеся лукавому Адам и Ева на прямой вопрос Бога вместо простого «да» начали в ответ строить извилистые словесные комбинации...

Сегодняшний отрывок показывает, насколько всерьез нас воспринимает Бог. Здесь Иисус говорит о том, какими бы Он хотел нас видеть, без всяких скидок на нашу слабость, немощь. И нам остается, честно читая эти слова, только сокрушаться: «Этого я не могу. И этого не могу. И этого тоже». И так мы дочитываем до последнего, сорок восьмого, стиха и уже почти с облегчением выдыхаем: «Ну вот, я же говорил, что не могу!» Но, конечно, здесь и ответ на все наши «не могу». Только Бог может быть совершенным, и весь призыв Христа к нам — это: «Дайте место Богу в вашей жизни, и она станет совершенной!»

«Ваша праведность должна быть выше, чем праведность фарисеев», — наверное эти слова воспринимались так же, как предложение выпить море или прыгнуть выше головы. Ведь книжники и фарисеи как раз и уделяли особое внимание праведности — старались исполнять все религиозные предписания, чтобы угодить своей жизнью и поведением Богу, давшему людям закон. А эти слова были обращены к ученикам Иисуса, среди которых были люди недалекие, слабые, с сомнительной репутацией, словом — грешники. И они должны были жить более праведно, чем «специалисты» по правильной жизни! Может быть, этот явный нравственный тупик должен был принципиально изменить само миропонимание Его слушателей? Богу нельзя угодить своей жалкой праведностью, в Его глазах раздражение или страстный взгляд на чужую жену — такое же преступление, как убийство или измена. Он не подсчитывает наши грехи и добрые дела — это бесполезно, потому что отношения с Ним — не торговля. Ясно, что ученики Христа должны жить по-другому, по-новому, как соль земли, как свет мира. Они должны стать местом присутствия Бога на земле.

В беседах с учениками и в проповедях Иисус нередко говорит о Торе и о правильном её понимании. В Синодальном тексте Тора называется обычно «Законом», но, при формальной правильности такого перевода, он всё же не полностью передаёт значение соответствующего еврейского слова. Тора — больше, чем просто закон в том смысле, в каком мы обычно употребляем это слово, больше, чем только законодательство или определяемый им правопорядок. Тора предполагает ещё и соответствующий закону образ жизни, включая и внутреннее, духовное состояние человека, такому образу жизни соответствующее. В евангельские времена в раввинистической среде и в Синагоге вообще довольно широко распространилось понятие «живой Торы», которой в идеале должен был стать каждый верующий иудей. Имелось в виду такое духовное состояние человека, при котором Тора становится чем-то ему внутренне присущим, определяя всю жизнь человека во всех её проявлениях. Иисусу такое понимание было очень близко, не случайно Он Сам говорит о том, что Он пришёл вовсе не для того, чтобы разрушать или изменять Тору, а для того, чтобы довести её до полноты (ст. 17; в Синодальном переводе эта мысль передана словом «исполнить»). И первое, на что Он обращает внимание Своих слушателей, — их намерения, или, как говорят сегодня психологи, их интенции. Если ненавидишь, считай, что ты убийца (ст. 21 – 22); если вожделеешь, считай, что ты развратник (ст. 27 – 28). Иначе, по слову Иисуса, наша праведность не выходит за рамки обычной религиозности, «не превосходит праведности книжников и фарисеев» (ст. 20), которые, будучи людьми глубоко религиозными, внешне, на поведенческом уровне, все заповеди Декалога, разумеется, исполняли. Но, оказывается, для Царства этого мало. И речь идёт не о требованиях, специально завышенных для того, чтобы быть «святее всех». Просто в этом мире наше духовное качество и состояние определяют наши поступки, а в Царстве — наши намерения. Можно было бы сказать, что в нашем падшем мире мы являемся тем, что мы делаем, а в Царстве станем тем, чего желаем. И если, ненавидя кого-то, мы воздерживаемся от убийства ради Бога, для нашего падшего мира это серьёзное духовное достижение. Но для Царства это провал. А столь высоко поднятая Иисусом духовная планка нужна для того, чтобы уберечь нас от такого провала.

Иисус учит, «как власть имеющий», определенно выводя грех из сферы поступков в сферу помыслов. А для нас это совсем круто: мы еще можем как-то проконтролировать свом поступки, но мысли... Это все равно что «не думать о белой обезьяне» (помните старую сказку о том, что в некоторой ситуации можно было получить исполнение всех желаний, если только в самый ответственный момент не думать о белой обезьяне?) Но ведь мы можем не думать о белой обезьяне — если только думать о ком-то другом! Можно не грешить помыслами, если думать о Ком-то Безгрешном, Кто праведен и истинен. А когда мы думаем о ком-то постоянно? — Когда любим его, вот и весь секрет.