Мысли вслух на Мф 21:43-46

Продолжая разговор о словах и делах, в сегодняшнем евангельском чтении Господь подводит своеобразный итог сказанному. И слова Его так страшны, что первосвященники и фарисеи пытаются схватить Его и уничтожить на месте, только чтобы не слышать этого. Поскольку все мы, как иудейские первосвященники и фарисеи, проникнуты логикой исторического оптимизма, для нас так же важно услышать Христа.

Один аспект лежит на поверхности. Всякий народ (общество), ощущающий или осознающий свое особое историческое предназначение, не имеет оснований рассчитывать на то, что ему за это все сойдет с рук. Первому народу-богоносцу в истории, иудеям, было сказано: «только вас признал Я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (Амос. 3:2). Эти слова, как и слова Иисуса «отнимется у вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его», в сегодняшнем Евангелии относятся к нам настолько, насколько мы считаем себя избранниками Творца, участвующими в осуществлении Его замыслов. Миссия быть народом-богоносцем заключается в готовности к тому, чтобы Он взыскал с нас за все беззакония наши и согласии приносить Ему плоды Царства, то есть жить по законам Царства, а не «по понятиям» мира сего.

Понятно, что не каждый из нас равно ответственен за особенности общественной идеологии. Тем не менее исторический оптимизм присущ нам и на бытовом уровне. Мы твердо уповаем, что все будет хорошо, и обижаемся на Творца, если нас посещают страдания и горести. И здесь так же важны приведенные выше собственные слова Бога: основанием для личного, как и для социального, исторического оптимизма могут быть только а) отсутствие беззаконий и б) согласие приносить плоды Царства. Последнее же подразумевает готовность идти за Христом тем путем, который Он Сам предлагает тебе: путем Креста.

Господь уподобляется камню. Нам очень трудно бывает это понять. Для нас Господь и Царство Божие – это свет. А свет — это нечто противоположное, нечто легкое, бестелесное, невесомое. Но камнем или скалой назван Петр, первый апостол; камень – наша Церковь, и врата адовы не одолеют ее. Подумаем также и об иудейской и, вообще, о средиземноморской строительной культуре. Это культура камня. Господь всегда апеллирует к самым базовым вещам, к тому, что человек видит каждый день вокруг себя, что составляет саму его жизнь. Кроме того, существует предположение, что Иисус говорит о камне из-за игры слов: «бен» – сын, «эбен» – камень. А кажущаяся поверхностному взгляду противоречивость образов на самом деле есть лишь выражение их совместной полноты. Господь – наш свет, наше тепло. Господь – наш столп и утверждение, наша опора.

Прямой смысл притчи достаточно ясен. Израиль — виноградник Господа (см. Ис. 5), а его вожди — злые виноградари. Они очень быстро понимают о ком Иисус говорит эту притчу, что только убеждает их в решимости погубить Его. Но Евангелие обращено не только к первосвященникам древнего Израиля. В применении к нам она может иметь не менее страшный смысл. Каких плодов ждет от нас Господь? Плод Духа, который ожидается от Христовых учеников — любовь, радость, мир и т.д. (Гал. 5:22). Кого Он посылает за этими плодами? Не только пророков и праведников. Он посылает нас самих за плодами друг друга. Тот человек, который оказался в данный момент для меня ближним — посланник Хозяина виноградника, пришедший проверить, готовы ли мы проявить те самые любовь и мир по отношению к нему. Каждый такой посланник является «полномочным представителем» Иисуса, ведь то, что мы сделали ближнему — то мы сделали Христу (Мф. 25:31-46).

Сегодняшнее чтение вновь предлагает нам рассказанную Иисусом притчу о винограднике. Притча эта, как и все притчи такого рода, является мессианской, а виноградник здесь, как и в Библии вообще, становится символом мессианского Царства. Для понимания притчи важно иметь в виду, что фарисейское движение было движением мессианским, участники его считали себя тем самым остатком, о котором говорили пророки. Конечно, пророки говорили об остатке, имея в виду малую часть народа, которая, пройдя через испытания (а таким испытанием стал для еврейского народа Вавилонский плен), сохранит веру и встретит обещанного Богом Мессию. Но уже после плена и после возвращения народа на землю отцов в Синагоге сформировалось братское движение, участники которого остатком стали считать именно себя. Их и называли «фарисеями», т.е. «отделившимися», «сектантами». Возможно, вначале это было несколько презрительное прозвище, но в евангельские времена члены братства именовали себя «фарисеями» уже охотно и даже с некоторым вызовом. Они считали себя духовными наследниками пророков и хранителями традиций пророческого мессианизма.

Иисус ставит их в один ряд с теми, кто в древние времена гнал и убивал пророков (ст. 34–36). С Его точки зрения, они фактически оказались наследниками не пророков, а их гонителей. И довершили то, что начали их предтечи (ст. 37–39). И тут произошло то, что, собственно, и делает крест Христов неизбежным. Слушатели прекрасно поняли Иисуса. И решили Его убить (ст. 45–46). Ещё совсем недавно речь могла идти о богословской дискуссии (ст. 23–27); теперь дискуссия грозила обернуться кровью. И неудивительно: ведь нежелание отвечать на вопрос Иисуса (ст. 25–27) было не случайным, тут был выбор: признать очевидное и отказаться от собственных воззрений и концепций или не отказываться ни от чего, закрыв глаза на волю Божью. Собеседники Иисуса фактически выбирают второе. И если бы в этой ситуации Иисус, даже обличив Своих слушателей, не стал бы ни на чём настаивать, возможно, всё и обошлось бы, появилась бы возможность сосуществования разных точек зрения, которых в Синагоге евангельских времён было и без того множество.

Но Иисус прямо говорит, что речь идёт не о мнениях, а о Царстве и компромисса тут быть не может (ст. 43–44). И его слушатели понимают, что дело идёт уже не о богословском диспуте, а о выживании: ведь если этот странный Учитель прав, им придётся уйти, уступив место другим. А Он просто так не уступит, Он ставит вопрос ребром и будет стоять на своём до конца. И тогда у тех, кто не хочет уходить и не хочет принимать, остаётся лишь одна возможность. Ведь, если этот Человек действительно умрёт, то и проблема разрешится сама собой: тогда станет ясно, что Он никакой не Мессия и не пророк; следовательно, не принимавшие Его были правы и могут спать спокойно. Так неприятие Христа делает неизбежным Его крест.

Притча о злых виноградарях, кроме грусти из-за несправедливости и жестокости работников виноградника, приносит еще и луч света и надежды на Господа. Казалось бы, ну как вообще эти виноградари могут думать, что после поколачивания слуг и убийства сына-наследника, наследство достанется им? Здесь становится понятно, что со стороны гораздо лучше видно, как глупо и кощунственно человек, бывает, строит свои планы. Насколько не подходит ему то, на что он «разевает рот». И какая участь его ждет? Реакция современного слушателя на подобный рассказ мало отличается от содержимого 41 стиха. Но за всем этим мы видим свет: Господь уже здесь и сейчас говорит о Своем Воскресении народу. Да, это язык притч, но именно такое повествование Он выбирает. Несмотря на слепоту строителей, отвергнутый камень становится самым главным - краеугольным (а именно от угла начинается строение всего здания и от него зависит, каким это здание будет - надежным или хлипким). И воля Господа исполняется, принося радость и ликование Его народу. Мессия, Сын, Наследник воскресает и начинает строить Свою Церковь.

Иисус придает старым словам новые смыслы. Он ведь рассказывает Своим противникам древнюю притчу из пророка Исаии (гл. 5) о том, как его (Исаии) друг посадил добротный виноградник, а в нем выросли колючки и дикие ягоды. Но основной смысл этой притчи радикально меняется. Там Господь не дождался плодов из Своего виноградника, потому что Его люди не исполняли элементарные нравственных требований закона — притесняли, убивали, обманывали друг друга, и в этом проявлялось их неверие и «незнание Бога». Притча же Иисуса, наоборот, обращена к праведным, благочестивым людям, уверенным, что они-то как раз знают Бога и приносят Ему лучшие плоды. Здесь «бесплодие» виноградника обусловлено тем, что его «виноградари» не умеют верить — отвергают пророков и самого Христа. Именно Сам Иисус занимает здесь место нравственных требований Исаии — Он Тот, в Ком народ Божьего Царства должен приносить плод, Он Тот, ради Кого посажены все виноградники земли.

Иисус описывает какую-то страшную цепь насилия и убийств. И первосвященники и праведники-фарисеи мгновенно узнают в убийцах себя. Увы, это говорит о том, что они были, возможно, более честными, чем мы. Ведь ситуация, которую описал Иисус, никуда не делась. Это то, что происходило и происходит, это постоянное искушение каждого верующего: решить, что всё, что дал Господь, — МОЁ. Мы забываем, что нас поставили беречь и умножать дары Божии во славу Его, и начинаем пользоваться ими по своему разумению. И виноградник Божий — Церковь — мы тоже считаем своей собственностью. Как мы не любим тех, кто не знает, как себя вести, кто задаёт глупые вопросы и мешает нам получать удовольствие от пребывания в храме. Как мы не любим тех, кто высказывает точку зрения, отличную от нашей. Ведь мы-то знаем истину, ведь Господь нам всё открыл, теперь у нас есть полная информация и мы самодостаточны... И вот тут-то и оказывается, что Бог уже не нужен. Мы сами знаем всё. Мы читали Библию, мы знаем, как нам обустроить Церковь. Он дал нам всё, что надо, — предоставил Свой виноградник. Теперь мы разберёмся с этим виноградником сами. И в нашей уверенности в собственной правоте мы, сами того не заметив, можем начать выгонять тех, кого Он послал в Свой виноградник. И окажется, что в этом винограднике нет места господину, Господу... Но сегодняшнее чтение подсказывает нам, что можно сделать. Господь даёт нам Свой виноградник, чтобы мы приносили Ему плоды. И наша единственная возможность разорвать эту страшную цепь отвержения Бога — быть открытыми Ему и каждому человеку, которого Он посылает нам навстречу.