Мысли вслух на Мф 5:17-32

Иисус учит, «как власть имеющий», определенно выводя грех из сферы поступков в сферу помыслов. А для нас это совсем круто: мы еще можем как-то проконтролировать свом поступки, но мысли... Это все равно что «не думать о белой обезьяне» (помните старую сказку о том, что в некоторой ситуации можно было получить исполнение всех желаний, если только в самый ответственный момент не думать о белой обезьяне?) Но ведь мы можем не думать о белой обезьяне — если только думать о ком-то другом! Можно не грешить помыслами, если думать о Ком-то Безгрешном, Кто праведен и истинен. А когда мы думаем о ком-то постоянно? — Когда любим его, вот и весь секрет.

Иисус говорит о том, что хотя закон и превзойден Новым Заветом, но исполнение заповедей не отменяется. И апостол Павел поясняет, что служение Нового Завета не сводится к исполнению заповедей («служение смертоносным буквам»), потому что нет в нас такой способности, а состоит в уверенности в Боге через Христа («служение духа»), так как Бог дает нам такую способность.

Воистину ничего не укрыто от Господа, и все Он ведает. Псалмопевец пишет: «Господи! Ты испытал меня и знаешь. Ты знаешь, когда я сажусь и когда встаю; Ты разумеешь помышления мои издали. Иду ли я, отдыхаю ли - Ты окружаешь меня, и все пути мои известны Тебе. Еще нет слова на языке моем, — Ты, Господи, уже знаешь его совершенно» (Пс. 138:1-4). И, естественно, Он видит как хорошее, так и все плохое в наших сердцах. Но несмотря на это Он продолжает нас любить. И не отказывает нам в Своем Царстве, даже зная, что мы каждую минуту в состоянии нарушить Его заповеди. Главным в Новом Завете становится стремление, направление вектора нашей жизни. И именно это стремление вознаграждается в конце концов «Царством Небесным» (Мф. 5:19) А если мы в своем поиске Бога понимаем, что «нет предела совершенству», т.е. не останавливаемся на достигнутом, и в то же время понимаем, что совершаем ошибки, но идем дальше, то целью становится само Царство, а не место, которое мы в нем займем.

Иисус призывает учеников к высшей мере праведности, которая должна превосходить благодетельность даже самих книжников и фарисеев, которые отличались большой набожностью. И Он прямо говорит о том, что без этого невозможно войти в Царство Небесное. Читая пояснения, которые следуют ниже, нельзя не поразиться тому, какой же трудный и бескомпромиссный путь предлагает нам Господь. Гнев приравнивается к убийству, ругань равносильна смертному греху; наконец, утрата мира с ближним – к потере связи с Богом. Принимая эту систему координат, сразу понимаешь, насколько велика милость Божья, которая покрывает наши ежедневные «убийства», «предательства», «отвержение Господа». Понимаешь, что не наши заслуги, а лишь Он один может привести нас в свое Царство.

Сотворенность мира очевидна для всякого не-богоборца. Само существование этого мира и его великолепие свидетельствуют, по мысли ап. Павла, о величии и благости Творца. Отказ принять это свидетельство приводит к глубочайшим искажениям в человеческой природе и поведении (Рим. 1:24-27). Иисус в Нагорной проповеди говорит о том, грех заключается не в поступках, а в помыслах, пораженности нашей духовной сферы, и отсюда же должно начаться наше исцеление.

Тора, данные Богом заповеди всегда воспринимались, как путеводитель по пути праведности. Неудивительно, что Иисус обращается к Торе, а точнее, к Декалогу, интерпретируя его заповеди с точки зрения того Царства, которое Он принёс в мир. А с точки зрения Царства на первый план выходит не действие как таковое, а стоящее за ним намерение, интенция, вложенная человеком в совершаемое им действие. И если интенция имеет место, сам факт совершения или несовершения действия ничего принципиально не меняет. Если, к примеру, человек настолько ненавидит своего ближнего, что готов убить его, такую ненависть Иисус, как видно, приравнивает к убийству. На первый взгляд, такой подход может показаться слишком строгим. Но надо иметь в виду, что внутренняя Тора, о которой говорили в те времена многие учёные раввины и учителя Торы, именно намерение, интенцию и выдвигала на первый план. Избавление от дурных намерений считалось важнейшим шагом на пути к обретению внутренней Торы. Но дело не в одной внутренней Торе, как таковой. Дело ещё и в том, что для Царства интенции имеют особое значение. Ведь субстанцией Царства является дыхание Божие, а его ткань образуют отношения, связывающие человека как с Богом и со Христом, так и с ближними. От качества отношений зависит не только качество жизни человека в Царстве, но и сама возможность пребывания в нём. Потому-то и уделяет Иисус намерению столь много внимания: ведь каждое наше намерение, если мы являемся жителями Царства, касается не только нас и тех людей, на которых оно направлено, но и всего Царства в целом во всей его полноте.

Грех не в поступках, а в помыслах, — показывает Иисус в Нагорной проповеди. Рабство греху — это не закабаление извне, а наше внутреннее духовное свойство. Наши добрые поступки (примирение с братом) не избавляют от этого, но свидетельствуют о нашем желании принять освобождение, и Дух Господень приносит свободу и очищение от греха, «озаряя наши сердца». То, что при этом происходит, замечательно описано в Пс. 84(85):11-14.

Почему, если я живу не в мире, я недостоин предстать пред Господом? Разве мир достижим в этом суетном и страстном мире? Разве нет молитв за врагов, а, значит, есть и враги? Разве не исполнена вся Псалтирь проклятиями нечестивых («да приидет же смерть на ня», «Ты же, Боже, низведеши я в студенец истления», «блажен иже имет и разбиет младенцы твоя» и другие)? И ведь Сам Спаситель говорит: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф 10:34). Как соотнести все это, мир и меч? В современном нам православном каждодневии, во многом не избежавшем, да и не могшем избежать, влияния советского мировосприятия, которое как в самом главном нуждалось в образе врага, которое просто рушилось без этого образа, очень многие хватаются за этот дуализм с удобного им конца. Но всякий истинный дуализм неслиянно неразделен. Впрочем, что советское время? Это старо как мир. А охота на ведьм и в целом такое явление как инквизиция? А преследование евреев во все времена? Сергей Сергеевич Аверинцев так написал:

От всего моего смертного сердца
согласного на истление прощаю обидевших
Только кто же меня обидел

Эта женщина которой мнилось будто ей мнится
Что её трясет от звука моего голоса

…………
Этот мужчина которому мнилось будто ему мнится
что он топчет мое лицо

…………
Боже утешь лаской тех, кто меня обидел
Я не знаю Ты знаешь кто же они
(«Духовные стихи/ Недоумение»)

Только так и возможно понять, только так и возможно избежать этого самого страшного, что противостоит Богу – ненависти, пусть и прикрывающейся праведным гневом. «Ты знаешь», а «я не знаю».

Господь постоянно говорит Своим ученикам о примирении, потому что это одно из сущностно важных условий жизни. Вот и сегодня мы читаем в Нагорной проповеди одно из таких мест. Господь говорит нам о том, что всякий гнев людей друг на друга и всякая ссора, не находящая прощения, ведут к духовной смерти, подтачивают самую суть человека. Обращают на себя внимание два характерных и важных момента.

Во-первых, поздневизантийская вставка в 22 стихе, где в слова Христа «всякий, гневающийся на брата своего, подлежит суду», было вставлено слово «напрасно». В древних рукописях этого слова нет ни на греческом, ни в других переводах. Значит, никакой гнев невозможен для человека, если он пытается быть христианином. Никакой, ни напрасный, ни обоснованный! Значит, нам надо расставаться с этим переживанием, с этим чувством и этим состоянием духа насовсем, безусловно и бесповоротно.

И второй важный момент. В 23-26 стихах Господь продолжает проповедь ветхозаветных пророков о неугодности Богу наших молитв и приношений, если мы не в мире друг с другом. Дальше Он будет не раз возвращаться к этому и говорить, что Отец Небесный будет прощать нас так, как мы прощаем других. Но вот что важно: было бы вполне понятно (и вполне в русле Ветхого завета), если бы Христос сказал: «если ты принесешь дар твой к жертвеннику, и там вспомнишь... что ты не простил что-то брату твоему...». Если я не прощаю, то состояние моего сердца недостойно лица Всемогущего. Это, в сущности, понятно. Но Христос говорит: «и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя»! Мало ли какую чушь может думать о тебе другой человек, мало ли на что он может обижаться! Тем более, что обида его может быть неправедной... И тем не менее, она является препятствием для моего общения с Богом.

Вот ужас-то! Не только прощать требуется от нас, но эти слова лишают нас возможности ожидать, что другие будут по заповеди Божьей прощать нам наши вины. Ответственность за прощение нас другими людьми возлагается, оказывается, не на них, обидевшихся, а тоже на нас. Значит, если меня обидели, я должен простить. И если на меня обиделись, то искать примирения и прощения должен опять я. Это уже, конечно, похоже на Крест.

Стих начинается со слова «ибо», т.е. он – прямое продолжение предыдущих стихов. Иисус говорит о том, что Он пришёл исполнить закон, а не нарушить. Но далее (19 ст.) оказывается, что и творящий заповедь, и нарушающий(!) её окажутся в Царствии Небесном, правда, в различном положении. И вот, на этом фоне 20-й стих выглядет довольно странно. Оказывается, праведности строжайших ревнителей закона совершенно недостаточно, чтобы войти в Небесное Царство. Как же так, если из 19-го стиха следует, что и нарушитель заповеди – хоть и малейший, но в Царстве Небесном? Обличая фарисеев и книжников, Иисус никогда не упрекал их за строгое соблюдение заповедей. Он указывал на то, заповедь исполнялась по букве, а не по духу закона. Формальность вытесняла любовь к людям, а значит и к Богу, т.к. одно без другого невозможно.

Царство Небесное – это Царство любящего Бога, Царство Любви. Мы знаем, что без веры угодить Богу невозможно (Евр. 11:6), но если любовь больше веры (1 Кор. 13:13), то можно ли угодить Богу без любви?

Одно из самых важных откровений Нового завета, новое и по сравнению с Ветхим заветом, и по сравнению с языческой религиозностью — слова, которые мы читаем сегодня в Евангелии от Матфея. Ветхий завет относится к делам, которые мы совершаем только мысленно и не совершаем в физической, так сказать, реальности, как к небывшим. Однако, если человек в самом деле является существом, соединяющим в себе видимую и невидимую реальность, то совершающееся внутри него, в глубинах его личности, не может пренебрегаться. Уже пророки возвестили избранному народу, что Владыка вселенной не оставляет без внимания истинные мотивы наших поступков и скрытые побуждения нашего сердца. И вот, Господь Иисус Христос с предельной ясностью определяет равнозначность поступков, совершенных в реальности и в мысли.

Мы большей частью воспринимаем эти Его слова как сугубое обличение. Уже не только в делах, но и в мыслях не скроешься от правды Божией, уже и всякий гнев и нелюбовь к людям порочат тебя в глазах Всемогущего. Но не менее важно помнить, какой вывод делает из этого свт. Иоанн Златоуст в своем Слове на Пасху: «ибо ревностно щедрый Владыка принимает последнего, как и первого... Дела принимает, и намерения приветствует; действия чтит, и устремления одобряет».

Иисус говорит о том, что грех действует внутри нас, поражая наши помыслы и ведя к дурным поступкам. Наша неверность — внутренняя, а не внешняя. Но: «Чашу спасения прииму и имя Господне призову» (Пс. 115:4) — и Христос входит внутрь нас, вытесняя грех на периферию нашего «я». Внешний человек тлеет, а внутренний со дня на день обновляется, принимая царство жизни.

Отношение Иисуса к разврату, к прелюбодеянию такое же, как к убийству: если к убийству Он приравнивает ненависть, то к прелюбодеянию — вожделение. Как видно, причины и логика здесь те же, что и в том случае, когда дело касается убийства и ненависти: намерение и в этом случае оказывается для Царства даже важнее самого поступка. И так же, как в случае с ненавистью, Иисус предлагает своего рода «работу на опережение»: именно так, по-видимому, нужно понимать Его слова о соблазняющей руке и о соблазняющем глазе. Как и в случае ненависти, когда оказывается, что лучше примириться с соперником ещё по дороге в суд, чем разжигать страсти, до вожделения дело лучше не доводить. Конечно, здесь перед нами развитие уже существовавшей в те времена традиции, которая основана на понимании того, что страсть легче предупредить, чем потом с ней бороться. Достаточно вспомнить хорошо всем тогда известные слова одного из великих учителей Торы, Гиллеля, сказавшего: страсть вначале заглядывает в твой дом, как прохожий, затем заходит в него, как гость, а в конце концов поселяется в нём, как хозяин. Обрести внутреннюю Тору, не работая специально над тем, чтобы не допустить появления греховных страстей и намерений, было невозможно. Но дело было не только в обретении внутренней Торы: ведь и сама она была лишь средством для полноценной жизни в Царстве. А для Царства, где качество отношений определяет всё, предотвращение греховных страстей и намерений чрезвычайно важно. Конечно, если говорить о Царстве, раскрывшемся во всей полноте, в нём проблемы греховных намерений уже не будет: ведь и человеческая природа его жителей тоже будет уже преображена полностью, так, что ничему греховному в жизни этих преображённых людей места быть не может. Но на пути к полноте Царства и к полноте преображения проблема остаётся, и Иисус напоминает о том, что может помочь её решению. А духовную планку Он ставит абсолютно высоко: к примеру, запрет развода, о котором Он говорит достаточно однозначно, предполагает качество отношений, немыслимое в нашем, ещё не преображённом, мире. Но Иисус, разумеется, прекрасно понимает, что данное Торой человеку право на развод — уступка человеческой греховности, которая может дать лишний повод к тем самым греховным намерениям, с которыми нужно бороться. И Он не хочет оставлять Своим последователям этой лазейки. Ведь в Царстве мелочей не бывает, и компромиссы тут невозможны.

«Ваша праведность должна быть выше, чем праведность фарисеев», — наверное эти слова воспринимались так же, как предложение выпить море или прыгнуть выше головы. Ведь книжники и фарисеи как раз и уделяли особое внимание праведности — старались исполнять все религиозные предписания, чтобы угодить своей жизнью и поведением Богу, давшему людям закон. А эти слова были обращены к ученикам Иисуса, среди которых были люди недалекие, слабые, с сомнительной репутацией, словом — грешники. И они должны были жить более праведно, чем «специалисты» по правильной жизни! Может быть, этот явный нравственный тупик должен был принципиально изменить само миропонимание Его слушателей? Богу нельзя угодить своей жалкой праведностью, в Его глазах раздражение или страстный взгляд на чужую жену — такое же преступление, как убийство или измена. Он не подсчитывает наши грехи и добрые дела — это бесполезно, потому что отношения с Ним — не торговля. Ясно, что ученики Христа должны жить по-другому, по-новому, как соль земли, как свет мира. Они должны стать местом присутствия Бога на земле.

Продолжая раскрывать важность соответствия внутренней жизни и внешнего поведения, Иисус переходит к рассмотрению отношений между полами, и то, что Он говорит, звучит сурово. Сейчас для многих такая суровость кажется чрезмерной, а то и вовсе несовременной. Но что, если на самом деле то, что скоропалительно называют современностью, упустило что-то важное?

Да, для многих людей предлагаемый здесь уровень семейных отношений оказался непосильным. Господу чуждо формальное фарисейское законничество, Его справедливость неразрывна с милостью. Но именно потому, что Он знает всю слабость и неустойчивость наших сердец, Иисус и дал нам представление о норме, какой бы трудной нам она ни казалась.

Нормой должна стать и правдивость, которая нарушается ещё чаще, чем супружеская верность. Когда речь людская стала лживой, возникла клятва для подтверждения истинности хотя бы тех слов, к которым клятва относится. Вот только со временем ложь проникла и в клятвенную речь. Из такой ситуации можно выйти, усиливая степень клятвы, но Иисус предлагает другой выход, гораздо труднейший и неизмеримо более простой: Он предлагает вернуть простому слову его подлинный смысл, отказавшись и от лжи, и от клятвы. И не случайно упоминание о лукавом, ведь ложь вошла в души людей тогда, когда поддавшиеся лукавому Адам и Ева на прямой вопрос Бога вместо простого «да» начали в ответ строить извилистые словесные комбинации...

Сегодняшний отрывок показывает, насколько всерьез нас воспринимает Бог. Здесь Иисус говорит о том, какими бы Он хотел нас видеть, без всяких скидок на нашу слабость, немощь. И нам остается, честно читая эти слова, только сокрушаться: «Этого я не могу. И этого не могу. И этого тоже». И так мы дочитываем до последнего, сорок восьмого, стиха и уже почти с облегчением выдыхаем: «Ну вот, я же говорил, что не могу!» Но, конечно, здесь и ответ на все наши «не могу». Только Бог может быть совершенным, и весь призыв Христа к нам — это: «Дайте место Богу в вашей жизни, и она станет совершенной!»

Первое же приходящее на ум свойство соли, с которой Христос сравнил Своих учеников, — способность хранить любое вещество от гниения, спутника смерти. Мы также знаем, что для изменения вкуса большой порции пищи нужно совсем небольшое количество соли, и значит, даже оставаясь в меньшинстве, христиане могут положительно воздействовать на весь мир. Но дело не только в этих качествах соли, не изменившихся за века: слушатели нагорной проповеди знали и соблюдали связанные с солью древние обычаи. Ведь соль была символом верности, совместное вкушение соли скрепляло союз крепче клятвы и было знаком нерасторжимой дружбы. Значит, и ученики Христа призваны быть такими же носителями правды и примирения в раздираемом враждой мире.

Он также назвал учеников светом миру, и это поразительно, ведь в другой раз Он назвал так Самого Себя ( Ин. 8:12, 9:5). Здесь одно из первых указаний, на какую высоту Он хочет поднять тех, кто доверился и пошёл за Ним! Да, Он пришёл не для того, чтобы втоптать нас в грязь Своим величием, но чтобы вытащить и очистить от грязи.

И закономерно, но для многих до сих пор неожиданно, Он начинает подчёркивать соответствие Своих действий закону. Ведь сегодня многим трудно соединить то, что принёс в мир Христос, с положениями ветхозаветного законодательства. Но то, что кому-то показалось новшеством, раскрывало именно то, что уже было заложено издревле.

Говоря о необходимости превзойти праведность книжников и фарисеев, Иисус раскрывает, что мотивация действий и диктующее их состояние души не менее важны, чем сами действия. Ведь если к убийству ведёт ненависть, значит ненависть — это уже начало убийства. И как ни важно срубить под корень разросшееся ядовитое дерево, ещё важнее не допустить его произрастания.