Премудрость взывает к людям, и вспоминаются слова Христа: «стою у двери и стучу» Откр. 3:20). Принятие мудрости, как и всего, исходящего свыше — дело добровольное, никто никого не принуждает, но с мудростью всё-таки лучше. Мудрость лучше золота, и это не просто метафора: гоняющиеся за золотом вместо мудрости рискуют остаться и без золота, и без мудрости.
Слова «страх Господень — ненавидеть зло» раскрывают нам ещё одну сторону этого непростого понятия, несводимого к привычным для нас разновидностям страха. Это значит, помимо прочего, что зла надо не только избегать, ему необходимо активно противодействовать, а для этого необходимо бесстрашие, рождаемое страхом Божиим.
Слова о начальных пылинках вселенной можно понять, как упоминание о мельчайших частицах, и предъявить это место Писания тем, кто пытается доказать «антинаучность» библейской картины мира. Может быть, такое прочтение верно, но ещё важнее не выискивать в Библии подробное описание мироустройства с точки зрения физики, а увидеть на её страницах раскрытие смысла Творения. Если же мир был создан с мудростью, то это значит, что вселенная устроена не бессмысленно и не хаотично.
Мудрость советует обличать мудрого, поскольку для адекватной реакции на критику необходимо умение на неё реагировать. Рассуждая далее логически, можно заключить, что бессмысленно поучать глупого, но этого не говорится, и значит, не следует оставлять попыток вразумить того, кто чего-то не понимает. (Да и кто вправе относиться к другому человеку, как к дураку?). Но бессмысленно поучать кощунника. Из множества видов зла кощунство выделено, поскольку оно не только направлено против Бога, дающего мудрость и благо, но и вызвано не столько «непониманием», сколько страстной одержимостью. Здесь мы можем вспомнить евангельский совет: «не бросайте жемчуга вашего перед свиньями» (Мф.7:6).
И снова перед нами раскрывается смысл понятия «страх Божий»: он — начало мудрости, сама же мудрость неотделима от разума, сущность которого — познание Святого. Важность разума Писанием никогда не отрицалась, так что бессмысленно противопоставлять его вере.
1:7 "Начало мудрости - страх Господень" - библ. понятию "страх Господень" (ср Исх 20:20; Втор 6:2) соответствует на современном языке благоговение перед Богом (лат. pietas), которое обыкновенно испытывает религиозный человек. Такое отношение к святыне есть начало (Притч 9:10; Притч 15:33; Иов 28:28; Пс 110:10; Сир 1:14, Сир 1:20) и венец (Сир 1:18; Сир 19:21; Сир 19:25 Сир 19:14; Сир 19:27-28) религиозной мудрости; при наличии ее отношения человека с Богом развиваются таким образом, что страх и любовь, повиновение и доверие сочетаются (ср Пс 24:12-14; Пс 111:1; Пс 127:1; Екк 12:13; Сир 1:27-28; Сир 2:7-9; Сир 2:15-18и т.д.)
1:17 Здесь, по-видимому, высказывается мысль, что как птицы удаляются от сети, когда она расставляется у них на глазах, так и юноша, предупрежденный об опасностях, подстерегающих его, сумеет их избежать.
1:20 "Премудрость на площадях возвышает голос" - букв речь идет о сословии мудрецов. Текст может иметь и преобразовательный смысл: как и пророки (ср Иер 5:1; Иер 7:2), персонифицированная Премудрость (ср Притч 8:22) ходит по улицам и проповедует жителям свое учение, обличая их за беспечность и самоуверенность (ср Ам 6:1; Ам 9:10; Иер 5:12-13; Соф 1:12).
2:1 "Если ты примешь слова мои" - мудрость всегда приходит от Бога (ст Притч 2:6), но следует искать ее, внимая поучениям старших.
2:16 "Дабы спасти тебя от жены другого" - в этой части Притч автор часто предостерегает от прелюбодеяния (Притч 2:16-19; Притч 5:3-23; Притч 6:24-7:27), которое отождествляется с нарушением союза-завета с Богом (Притч 2:17; ср Притч 5:15) и ведет в шеол (Притч 2:18; Притч 5:5; Притч 7:26-27).
3:6 Мудрец должен обладать обширными знаниями, включающими сведения из ботаники и зоологии (ср 3 Цар 4 33; Притч 30 24-31 и т.д.).
4:7 "Главное - мудрость" - исходная точка для приобретения мудрости есть уверенность в том, что она необходима и ради нее стоит идти на жертвы, ибо она больше, чем "все имение".
5:14 "Впал... во всякое зло среди собрания и общества" - обличение на открытом собрании и суд по закону Моисееву.
5:15 "Водоем... колодец" - метафоры, относящиеся к законной жене. За осуждением прелюбодеяния (Притч 2:16) следует восхваление супружеской верности и законной жены (стт Притч 5:15-19), Ее дополняют различные изречения, восхваляющие совершенную жену как дар Божий, утешение мужа Притч 18:23; Притч 19:14(ср контрастные изречения Притч 11:22; Притч 19:13; Притч 21:9; Притч 25:24; Притч 27:15; Притч 31:3) и похвала "добродетельной жене", которой заканчивается кн Притч (Притч 31:10-31) и в которой можно видеть символическое описание персонифицированной Премудрости. В первой части книги (Притч 1-9) прелюбодеяние и супружеская верность очевидно означают, как и в учении пророков (Ос 1:2), соответственно - богоотступничество и верность Богу и Его закону, источнику мудрости.
6:16-19 Числовая притча (ср Притч 30:15).
6:31 Прелюбодейная женщина более опасна, чем блудница, которая довольствуется вознаграждением, тогда как первая требует, чтобы для нее пожертвовали всею жизнью.
7:14 ""Мирная жертва у меня" - блудница говорит, заманивая к себе обманом, что принесла мирную жертву, часть которой ели в тот же день за семейным столом (Тов 2:1).
8 В главах 8 и 9 учение кн Притч о Премудрости достигает своей вершины (см Притч 8:22). Та же тема снова появляется в более поздних книгах: Сир 1:1-20; Сир 24; Прем 6-9; ср Иов 28.
8:22-31 В послепленную эпоху в Израиле получило развитие представление о персонифицированной Премудрости (Премудрость, изображенную в Притч 14, можно еще рассматривать как литературный образ). Сначала Премудрость представлена как дар Божий, находящийся как бы вне Бога и человека (у Иов 28 и Вар 3:9-4:4), но в Притч 1:22-23, Притч 3:16-19 и Притч 8-9 она уже предстает как личность. Она сама открывает свое домирное происхождение (Притч 8:22), свидетельствует о своей деятельности при творении мира (стт Притч 8:27, Притч 8:30), о своем отношении к людям, которых она ведет к Богу (стт Притч 8:31, Притч 8:35-36). В кн Сир это учение получает дальнейшее развитие (Сир 4:11-19; Сир 14:20-15:10 и гл. обр. Сир 24:1-29, а Сир 1:1-10 напоминает еще кн Иова). Однако во всех текстах, где Премудрость персонифицируется, как в других местах - Дух или Слово; трудно провести четкую межу между поэтическими образами, выражением древних религиозных представлений и прозрением нового Откровения. - Учение о Премудрости, намеченное в главных чертах в ВЗ, перешло в НЗ, где в свете нового, совершенного Откровения домирная Премудрость, деятельная участница миротворения, отождествилась с Богом-Словом, Вторым Лицом Пресвятой Троицы, Которое изначала "было у Бога" и без Которого "ничто не начало быть, что начало быть (Ин 1:1-3; ср Евр 1:2; Откр 3:14). Христос неоднократно именуется Премудростью и Премудростью Божией (Мф 11:19; Лк 11:49; ср Мф 23:34-36; 1 Кор 1:24-30), Он участвует в создании и сохранении мира (Кол 1:16-17). И как завершением и целью творения и особым предметом участия в радости Премудрости было создание человека, образа и подобия Божия (Быт 1:26-28; Притч 8:30-31), так и целью воплощения Сына Божия является обожение человечества, "спасение погибшего" (Мф 18:11; Лк 19:10), дарование жизни вечной и совершенной радости всякому верующему в Него (Ин 3:16; Ин 17:13). Всем этим объясняется, что Отцы Церкви, начиная со св. Иустина-философа, узнают Христа в ВЗ-ной Премудрости. Притч 8:22-30читается на богослужениях Восточной Церкви - в дни: Обрезания Господня (1 янв.) и Благовещения (25 марта) - и Западной Церкви в дни Богородичных праздников, ибо Матерь Божия приняла участие в воплощении Сына Божия и в искуплении мира, как в ВЗ Премудрость была соучастницей миротворения.
8:24 Бездна водная, на которую опирались- по тогдашним представлениям - небесный свод и круг земли (ср Быт 1; Пс 103; Иов 38).
9:13-18 Безумие в свою очередь олицетворяется и его действие противополагается действию Премудрости (Притч 9:1-6), смысл этих стт ясен: подобно тому, как перед человеком лежат два пути - добра и зла (Притч 4:18-19; Втор 30:15-20; Пс 1; эта тема встречается затем в Дидахе, учении 12 Апостолов, у Псевдо-Варнавы и в Кумранских рукописях), к нему обращены два призыва, он приглашается на две трапезы. Ему принадлежит выбор (ср Рим 12:21; 2 Кор 6:14сл; Тит 1:15).
11:31 "Праведнику воздается на земле, тем паче нечестивому" - воздаяние праведнику за добро и нечестивому за зло (ср 1 Петр 4:18); другое толкование: праведник страдает за неправедных (ср 1 Петр 3:18).
13:8 Эту же тему иллюстрирует басня Лафонтена и Крылова: "Башмачник и финансист".
13:23 Божественное Провидение заботится о нуждах человека, но несправедливость и беспорядок влекут за собой нищету.
14:5 О лжесвидетельстве ср Притч 6:19; Притч 12:17; Притч 14:25; Притч 19:5, Притч 19:9; Притч 21:28; Притч 24:28; Притч 25:18и т.д.; ср Исх 20:16; Исх 23:1; Втор 19:15-21.
14:31 Предвестие НЗ-ного учения.
16:1 Отсюда происходит пословица: "человек полагает, а Бог располагает".
16:4 В день бедствия в наказании нечестивого проявится справедливость Божия.
16:10 "Уста царя не должны погрешать на суде", ибо он вершит правосудие от имени Бога (ср 2 Цар 14:18-20; 3 Цар 3:4-28). Следующие притчи (за искл. ст Притч 16:11) являются царскими притчами.
16:33 Имеется в виду ефод, находящийся на груди первосвященника (Исх 28:6); он отождествляется здесь с ефодом, служащим для бросания жребия (1 Цар 2:28).
17:11 "Жестокий ангел" - может быть ангел губитель (ср Исх 12:23).
17:23 "Подарок из пазухи" - подарок судье неправедному или лжесвидетелю (ср Притч 17:8; Притч 18:16и Притч 21:14, где смысл более широкий).
17:24 " Глаза глупца - на конце земли" - глупец смотрит всюду и вмешивается во все.
21:3 Через весь ВЗ красной нитью проходит требование чистоты сердца, необходимого условия совершения религиозных обрядов (ср Ам 5:22сл; Ос 6:6; Ис 1:11; Иер 7:21-23).
21:18 Ср Притч 11:8. В этой притче, очевидно, подразумевается, что несчастье сопутствует жизни человека. Бог охраняет от него праведников и посылает бедствия нечестивым.
22:16 В этой притче говорится или о закономерности, согласно которой только трудность побуждает к усилию и приводит к успеху, или о вере в справедливость Бога, могущего коренным образом изменить положение.
Кн Притчей — характерный образец письменности мудрых Израиля. В ее состав вошли два сборника: «Притчи Соломона» — Притч 10-22 16 (375 изречений) и Притч 25-29, которые вводятся словами: «И это притчи Соломона, которые собрали мужи Езекии» (128 изречений). К этим двум основным частям добавлены приложения: к первой — «Слова мудрых» (Притч 22:17-24:22) и «Сказано также мудрыми» (Притч 24:23-24), ко второй — «Слова Агура» (Притч 30:1-14), за которыми следуют числовые притчи (Притч 30:15-33) и «Слово Лемуила» (Притч 31:1-9), в котором отец дает своему сыну заповеди мудрости, а в гл 8 держит речь сама персонифицированная Премудрость. Книга заканчивается т. наз. алфавитной поэмой, (в ней каждый стих начинается буквой евр. алфавита, данного в последовательном порядке), прославляющей добродетельную жену (Притч 31:10-31).
Порядок чередования указанных частей довольно случаен: в евр. и греч. Библии он не всегда совпадает и в самих сборниках изречения следуют одно за другим без всякого плана. Книга представляет собою как бы «сборник сборников», обрамленный прологом и эпилогом. Она отражает процесс богословского развития, происшедший в письменности мудрых Израиля. Два основных сборника представляют собой машапы, или «мудрые речения», в их первоначальной форме и содержат только краткие афоризмы — обычно двустишие. В приложениях формулы становятся более развернутыми: т. наз. числовые притчи (Притч 30:15-33 ср Притч 6:16-19) вносят элемент загадочности, обостряющий интерес читателя. Этот прием применялся уже в древности (ср Ам 1). Пролог (Притч 1-9) — ряд наставлений, в который включены две речи самой персонифицированной Премудрости, и эпилог (Притч 31:10-31) отличаются сложностью композиции.
Различия в форме отдельных частей книги позволяют заключить, что они создавались в разные эпохи. Наиболее древние части — два вышеуказанных сборника (Притч 10-22 и Притч 25-29). Они приписываются Соломону, который, как утверждает 3 Цар 4:32, «изрек три тысячи притчей» и считался «мудрее всех людей» (3 Цар 4:31). Тон их, однако, так анонимен, что нельзя с достоверностью приписать царю какое-либо определенное изречение, хотя и нет оснований сомневаться в том, что они восходят к его эпохе. Изречения второго сборника — также древнего происхождения: они существовали уже задолго до 700 г, когда «мужи Езекии» собрали их. Соответственно заглавию этих двух сборников вся книга стала называться «Притчи Соломона», но в вводных стихах малых частей прямо указывается, что речь идет об изречениях других мудрецов (Притч 22:7-24:34), Агура и Лемуила (Притч 30:1-31:8). Даже если имена этих двух аравийских мудрецов легендарны, их наличие в кн Притчей интересно как свидетельство об уважении к чужеземной мудрости. О том же свидетельствует, очевидно, и отрывок Притч 22:17-23:11; по всей вероятности, его автор находился под влиянием египетского сборника «Поучения мудрости Аменемопе», составленного в начале первого тысячелетия до Р. Х.
Изречения в Притч 1-9 имеют явное сходство с «Наставлениями», характерными произведениями египетской мудрости, и с «Советами сыну», недавно найденными в аккадском тексте в Угорите. Даже персонификация Премудрости как бы намечается в образе египетской богини Маат, олицетворяющей Правду. Несмотря на подражательный характер этого литературного приема, самобытность израильского мыслителя, исповедующего ягвизм, вполне очевидна.
Можно с уверенностью датировать основную часть книги допленной эпохой (Притч 10-29). Дату написания глав Притч 30-31 трудно установить. Пролог же (Притч 1-9) безусловно более позднего происхождения: судя по его содержанию и литературной форме, напоминающей послепленные писания, его можно датировать 5 в. до Р.Х., когда кн Притчей, очевидно, приняла свой окончательный вид.
Так как в этой книге зафиксированы мысли мудрецов, живших в разное время, мы можем проследить по ней эволюцию темы о Премудрости. В двух древних сборниках притчи чисто религиозного характера, согласно подсчетам экзегетов, занимают не больше седьмой части текста, в остальных же притчах преобладает мирская бытовая мудрость. Наставления на религиозные темы являются здесь нравственными нормами практического поведения. Моральная направленность Притчей в некоторых отношениях отличается от морали древней эпохи. Эволюция заметна, в частности, в сфере отношения к женщине: блудодейство и связь с чужой женой резко порицаются, а в эпилоге женщина рассматривается как друг и хозяйка дома, заслуживающая всякого уважения. Более того, Премудрость Божия, пребывавшая искони и помогавшая Богу творить мир (Притч 8:22-31), персонифицируется в женском образе.
Учение кн Притч завершается в учении Христа, Премудрости Божией, но некоторые изречения мудрых уже предвозвещают возвышенную евангельскую мораль. Мудрые учат, что подлинная религиозность развивается лишь на основе нравственного поведения. Частое упоминание этой книги в НЗ поощряет христиан знакомиться с мыслями древних мудрецов Израиля.
«Книгами Премудрости» или «мудрых» называют пять книг: Иова, Притчей, Екклесиаста, Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой. К ним присоединили Псалтирь и Песнь Песней, в которых мы находим ту же направленность мысли, выраженной в поэтической форме. Произведения такого рода были распространены на всем древнем Востоке. В Египте на протяжении его вековой истории появилось немало книг мудрости. В Месопотамии, начиная с шумерийской эпохи, составлялись притчи, басни, поэмы о страдании, в какой-то мере напоминающие нам кн. Иова. Эта месопотамская мудрость проникла в Ханаан: в Рас-Шамре были найдены тексты о мудрости на аккадском языке. «Премудрость Ахиахара», появившаяся в Ассирии и распространившаяся в кругах, говоривших по-арамейски, была затем переведена на несколько древних языков. Этот род мудрости по существу международен и не является собственно религиозным. В центре внимания мудрых стоит жизненный путь человека, но их метод — не философская рефлексия, как у греков, а собирание плодов жизненного опыта. Они преподают искусство жить и находиться на интеллектуальном уровне своей среды и эпохи; учат человека сообразовываться с порядком мироздания и указывают, как достигать счастья и успеха. Однако их советы не всегда приводят к желанным результатам, и этот опыт служит исходной точкой пессимизма, которым проникнут ряд произведений мудрости как в Египте, так и в Месопотамии.
Такая мудрость процветала и у израильтян. Характерно, что израильские мудрецы признавали свою связь с мудростью «сынов Востока и Египта» и лучшей похвалой премудрости Соломона считали утверждение о ее превосходстве над мудростью языческой (3 Цар 4:29). Широкой известностью пользовались аравийские и едомские мудрецы (Иер 49:7; Вар 3:22-23; Авд 1:8). Иов и его три друга-мудреца жили в Едоме. Автор кн. Товита знал Премудрость Ахиахара, а Притч 22:17-23:11 напоминают египетские изречения Аменемопе. Некоторые псалмы приписаны Еману и Ефану, которые, согласно 3 Цар 4:31, были ханаанскими мудрецами. Притчи содержат Слова Агура (Притч 30:1-14) и Слова Лемуила (Притч 31:1-9), которые оба происходили из племени Масса, жившего в северной Аравии (Быт 25:14).
Поэтому не удивительно, что первые израильские произведения мудрости во многом родственны произведениям соседних народов. Наиболее древние части кн. Притч содержат одни только предписания человеческой мудрости. Самые важные богословские темы Ветхого Завета: Закон, Союз-Завет, Избрание, Спасение — в этих книгах почти не затрагиваются. Исключение составляют кн. Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой, написанные значительно позже. Израильские мудрецы как будто бы не интересуются историей и будущим своего народа. Подобно своим восточным собратьям, они больше заняты личной судьбой человека, но рассматривают ее в более высоком плане — в освещении религии Ягве. Таким образом, несмотря на общность происхождения, между мудростью языческой и израильской имеется существенное различие, усиливающееся по мере того, как постепенно раскрывается Откровение.
Противопоставление мудрости и безумия становится противопоставлением правды и неправды, благочестия и нечестия. Истинная премудрость — это страх Божий, а страх Божий — синоним благочестия. Если восточную мудрость можно определить как своего рода гуманизм, то премудрость израильскую можно назвать гуманизмом религиозным.
Однако эта религиозная ценность премудрости выявилась не сразу. Содержание евр. термина «хохма» весьма сложно. Он может обозначать ловкость движений или профессиональную сноровку, политическое чутье, проницательность, а также и хитрость, умение, искусство магии. Такая человеческая мудрость может служить как добру, так и злу, и эта двузначность в какой-то мере объясняет отрицательные суждения некоторых пророков о мудрецах (Ис 5:21; Ис 29:14; Иер 8:9). Этим объясняется также, что в евр. письменности тема Премудрости Божией (евр. «хохмот» — множ. число, употребляемое в значении превосходной степени) появляется довольно поздно, хотя происхождение мудрости от Бога никогда не отрицалось, и уже в Угорите мудрость считалась свойством великого бога Эла. Только после Плена стали утверждать, что Бог мудр Премудростью надмирной, действие которой человек видит в творении, но которая в своей сущности недосягаема и «неисследима» (Иов 28; Иов 38-39; Сир 1:1-10; Сир 16:24 сл; Сир 39:12 сл; Сир 42:15-43:33 и т.д.). В большом прологе кн. Притч (Притч 1-9) Премудрость Божия говорит как некое лицо, она присуща Богу от вечности и действует с Ним в творении (гл. обр. Притч 8:22-31). В Сир 24 Премудрость сама свидетельствует, что она вышла из уст Всевышнего, обитает на небесах и послана Израилю от Бога. В Прем 7:22-8:1 она определена как излияние славы Всемогущего, образ Его совершенства. Так Премудрость, являясь свойством Божиим, отделяется от Него и представляется как Личность. Для ветхозаветного человека эти выражения являются, по-видимому, яркими поэтическими сравнениями, но в них уже заложена тайна, подготавливающая откровение Св. Троицы. Подобно Логосу в евангелии от Иоанна, эта Премудрость одновременно и в Боге и вне Бога, и во всех этих текстах обосновывается наименование «Премудрость Божия», которое ап. Павел дает Христу (1 Кор 1:24).
Вопрос об участи человека тесно связан у мудрецов с проблемой воздаяния. В древних частях Притч (Притч 3:33-35; Притч 9:6, Притч 9:18) Премудрость, т.е. праведность, непременно ведет к благополучию, а безумие, т.е. нечестие, приводит к разорению, ибо Богу свойственно награждать добрых и наказывать злых. Однако жизненный опыт зачастую как будто противоречит такому взгляду. Как объяснить бедствия, постигающие праведников? Этой проблеме посвящена кн. Иова. Те же вопросы, хотя и в несколько другом аспекте, тревожат Екклесиаста. Сын Сирахов в основном придерживается традиционных взглядов и хвалит счастье мудрого (Сир 14:21-15:10), но его преследует мысль о смерти. Он знает, что все зависит от этого последнего часа: «Легко для Господа в день смерти воздать человеку по делам его» (Сир 11:26, ср Сир 1:13; Сир 7:36; Сир 28:6; Сир 41:12). Он смутно предчувствует откровение о конечной участи человека. Вскоре после него пророк Даниил (Дан 12:2) уже ясно выражает веру в загробное воздаяние, связанное с верой в воскресение мертвых, так как евр. мысль не представляет себе жизни духа, отделенного от плоти. Параллельное и вместе с тем более разработанное учение появляется в александрийском иудаизме. Учение Платона о бессмертии души помогло евр. мысли осознать, что «Бог создал человека для нетления» (Прем 2:23) и после смерти праведники вкусят вечное блаженство у Бога, а нечестивые получат заслуженное наказание (Прем 3:1-12).
Исходной формой письменности мудрых можно считать машал (в русском переводе — притча). Таково во множественном числе заглавие книги, которую мы называем кн. Притчей. Машал — это краткое, выразительное изречение, близкое к народной мудрости, сохранившейся в пословицах. Древние сборники притчей содержат лишь подобные краткие изречения, но со временем машал развивается, достигая размеров небольшой притчи или аллегорического повествования. Это развитие, ясно выраженное в дополнительных разделах и особенно в прологе кн. Притчей (Притч 1-9), ускоряется в последующих книгах мудрых: кн. Иова и Премудрости Соломоновой представляют собой крупные литературные произведения.
Первоначальное происхождение мудрости следует искать в жизни семьи или рода. Наблюдения над природой или людьми, накоплявшиеся из поколения в поколение, выражались в изречениях, в народных поговорках, в пословицах, имевших моральный характер и служивших правилами поведения. Аналогично происхождение первых формулировок обычного права, которые иногда близки не только по содержанию, но и по форме изречениям мудрости. Эта традиция народной мудрости продолжала существовать параллельно с возникновением письменных сборников мудрости. Ей обязаны своим происхождением, напр., притчи в 1 Цар 24:14; 3 Цар 20:11, басни в Суд 9:8-15, басня в 4 Цар 14:9. Даже пророки черпали из этого наследия (напр. Ис 28:24-28; Иер 17:5-11).
Краткие изречения, запечатлевающиеся в памяти, предназначаются для устной передачи. Отец или мать учит им своего сына дома (Притч Притч 1:8; Притч 4:1; Притч 31:1; Сир 3:1), а затем мудрые продолжают преподавать их в своих школах (Сир 41:23; Сир 41:26; ср Притч 7:1 сл; Притч 9:1 сл). С течением времени мудрость становится привилегией образованного класса: мудрые и книжники фигурируют рядом в Иер 8:8-9. Сын Сирахов Сир 38:24-39:11 восхваляет профессию книжника, дающую ему возможность приобретать мудрость в противоположность ручным ремеслам. Из книжников выходили царские чиновники, и учение мудрости культивировалось сначала при дворе. То же самое происходило и в других центрах восточной мудрости, в Египте и в Месопотамии. Один из сборников притчей Соломона был составлен «мужами Езекии, царя Иудейского», Притч 25:1. Эти мудрецы не только собирали древние изречения, но и сами писали. Два произведения, составленные, по всей вероятности, при дворе Соломона — история Иосифа и история преемства престола Давидова — можно тоже рассматривать как писания мудрых.
Таким образом, круги мудрых значительно отличаются от той среды, в которой появились священнические и пророческие писания. Иер 18:18 перечисляет три различных класса — священников, мудрых и пророков. Мудрые не особенно интересуются культом, их как будто не волнуют несчастья их народа и не захватывает поддерживающая его великая надежда. Однако в эпоху Плена эти три течения сливаются. В прологе Притчей слышится тон пророческой проповеди, в кн. Сир (Сир 44-49) и Прем (Прем 10-19) содержится много размышлений над Священной историей; сын Сирахов почитает священство, ревнует о культе и даже отождествляет Премудрость и Закон (Сир 24:23-34): перед нами уже союз книжника (или мудрого) с законоучителем, который можно видеть и в евр. среде евангельских времен.
Так завершается долгий путь, начало которому в ВЗ положил Соломон. Все учение мудрых, постепенно преподававшееся избранному народу, подготавливало умы к восприятию нового откровения — откровения Воплощенной Премудрости, которая «больше Соломона» (Мф 12:42).
1:1 Стих первый и последующие по 6-й ст. включительно образуют надписание книги Притчей. Имя Соломона, стоящее в ст. 1, обозначает ближе всего составителя первых девяти глав книги, но, как уже говорили мы метонимически и вся книга может быть названа произведением Соломона. Мидраш jalkut к Притч (§929) обращает внимание на прописное начертание первой буквы стиха — מ (мем), и, основываясь на числовом значении этой буквы — 40, видит здесь указание на то, что Соломон, испрашивая у Бога мудрости (3 Цар 3:9), постился, подобно Моисею на горе законодательства (Исх 34:28), сорок дней (Midrasch Mischle ьbertr. v. A. Wьnsche. S. 1) здесь выражается взгляд иудейской традиции на мудрость и вообще все содержание книги Притчей как на истолкование Торы или Закона Моисеева.
Касательно словопроизводства и значения славяно-русского названия «Притча» нужно заметить, что оно обычно производится от корня течь (идти) или ткнуть (встретиться) — в том и другом случае оно, по выражению св. Василия Великого, означает припутное (соотв. греч. παροιμι̃α = παρά οἰ̃μος) изречение, т. е. такое, которое служит указателем пути, руководствует человека на путях жизни, давая ему средства к благополучному течению по этим путям. Подобным образом объясняют смысл названия «Притча» свв. Афанасий Великий и Иоанн: «Название «Притчи» ( παραμο̃ι ) произошло от того, что подобные изречения писались на всяком пути для вразумления и назидания проходящих по пути, писались же при пути для того, чтобы люди, не могущие заниматься словом истины, по крайней мере, мимоходом, замечали написанное, вникали в него, получали наставления. Посему некоторые и определяют их так: Притчи есть придорожное ( παρόδιον ) изречение, переносящее мысль от чего-нибудь одного ко многому». В последних словах указана одна из основных особенностей притчи: приложимость высказываемой в притче мысли ко многим (аналогичным) случаям, типичность этой мысли. По другому мнению, русско-славянское «притча» происходит от глаг. «притыкать», «притачивать» (например, при тканье — на конце полосы разными по цвету нитями), — в таком случае название это будет указывать на украшающий, образный внешний способ выражения мысли в притчах. Внутренний и внешний характер притчей, составляющих содержание книги этого имени, уясняется в следующих стихах, ст. 2-6, уясняющих смысл и значение притчей, а вместе и цель и назначение самой книги.
1:2-6 Указывается как цель настоящего собрания притчей, — книги Притчей, так и свойство разных видов притчей, чем вместе сжато определяется целое содержание всей книги. И прежде всего притчи дают познание премудрости и учения (ст. 2a) «Так как язычники (эллины) утверждают, что они имеют мудрость, и еретики думают, что они имеют знание, то Соломон показывает в чем состоит истинная мудрость и истинное знание, чтобы кто-нибудь, увлекшись сходным названием мудрости, не впал в мудрования язычников и еретиков». Услышав его божественные изречения, всякий мудрый будет еще премудрее (свв. Афанасий Великий и Иоанн Златоуст).
1:2 Мудрость, евр. хокма (LXX: σοφία, Вульгата: sapientia), по филологическому составу еврейского слова, означает (по Schultens'у): soliditas, твердость, основательность (собств. сгущенность, πυκνοτης), затем высшее разумение жизни и вещей в их существе, наконец умение располагать жизнь свою сообразно с этим знанием, нормально определять отношения к Богу и ближнему и через то получить счастье жизни. Очевидно, «мудрость» шире всех следующих понятий и включает их в свой объем. Практическую сторону «мудрости» представляет «учение» или «наставление», слав.: наказание, евр.: мусар, LXX: παιδεία, Вульгата: disciplina — вся система воспитательных мер, не исключая и карательных.
По мидрашу, «мудрость» (хокма) и «учение» (мусар) неразрывно связаны друг с другом, причем второе является следствием первой. В книге Притчей, далее, заключается разумение словес или изречений мудрости евр. бина, LXX φρόνησις, Вульгата: prudentia (евр. бина по коренному значению своему включает в себе момент различения — например, между добром и злом (3 Цар 3:9), мудростью и глупостью, высшим и низшим, полезным и вредным) т. е. (по свв. Афанасию Великому и Иоанну Златоусту) «приобретение познания о едином истинном Боге. Что касается язычников, то одни из них богом называли вещество, а другие уподобили его идолам; находятся также в заблуждении и еретики касательно истинного Бога. Против них-то Соломон и излагает истинное понятие о Боге, говорит о Его неизреченности (25:2); о промысле (15:3,21, 22:2; 23:13); о правосудии (15:8-25), о миротворении говорит не просто, но утверждает, что Господь все сотворил Словом Своим и премудростью (3:19; 8:26-27,30), так как свойство истинного Бога составляет то наипаче, что Он есть Отец Сына».
1:3 В ст. 3 указываются первые плоды «мудрости» и «учения»: та и другое содействуют усвоению «правил благоразумия» (евр. мусар гаскел), правосудия (точнее — правды, цедек), суда (мишпат) и правоты (честности, мешарим), Вульгата: ad suscipiendam eruditionem doctrinae, justitiam et judicium et aequitatem. LXX иначе передают первую половину ст. 3-го: δέξασθαί τε στροφὰς λόγων, а по другим спискам (кодд. 68,109,147,157,161,248 у Гольмеса, Комплютенской, Альдинской еще +: καὶ λύσεις αἰνιγμάτων. В славянской Острожской и Елисаветинской Библии, соответственно последней прибавке вся первая половина 3 ст. читается: прияти же извитие словес и разрешение гаданий. «Извитие словес», — поясняют свв. Афанасий Великий и Иоанн Златоуст, — суть «такие изречения, в которых открываем сокрытый в них смысл, вращая умом, или исследуя их размышлением (например, 10:5; 27:25)». Таким образом притчи изощряют ум человека, делают его находчивым, способным к отгадыванию смысла загадочных речей.
1:4-5 Указанное в ст. 3 значение притчи имеют прежде всего для юношества, но затем и для людей взрослых, опытных и мудрых. Первым притчи дают «смышленность», евр. орма, собст. лукавство (Быт 3:1), как и греч. πανουργία, лат. astutia; здесь в добром смысле (ср. 8:5,12; 13:16; 14:15; 22:3) — благоразумия или предусмотрительности, для избежания от сетей хитрых и злонамеренных (ср. Мф 10:16), — а также вообще знание и рассудительность (евр. даат узимма, LXX: αἴσθησίν τε καὶ ἔννοιαν, Вульгата: scientiam et intellectum). Но притчи, как готовые правила житейской и духовной мудрости, полезны и для людей зрелых и мудрых: мудрый, слушая эти притчи, становится еще мудрее, и разумный приобретет «искусство управлять» (особ. государством, сн. 11:14), евр. тахбулот, LXX κνβέρνησις (управление кораблем), Вульгата: gubernacula, слав.: строительство, т. е. вообще искусство или навык к благоустроению жизни (сн. 20:18; 24:6). В ст. 6 говорится, что разумный при помощи притчей не только сумеет благоустроить жизнь свою (религиозную, нравственную, семейную и общественную), но еще навыкнет понимать замысловатые и загадочные речи, евр. мелица вехидот, LXX σκοτεινὸν λόγον καὶ αἰνίγματα. По-видимому, здесь разумеются такие специальные притчи загадочного свойства, какие особенно имеют место в гл. 30. Древние, особенно жители Востока, высоко ценили искусство предлагать и отгадывать загадки (ср. Суд 14:12-19). Царица Савская приходила в Иерусалим из дальней страны, чтобы испытать Соломона загадками и поучиться заключенной в них мудрости Соломона (3 Цар 10:1 и сл., см. толк. 3 Цар 10:1). Впрочем, ввиду того, что в рассматриваемом ст. 6 выражении «замысловатая речь» (мелица) и «загадка» (хида) сопоставляются с более общими выражениями «притча» (машал) и «слова мудрых» (дибре хакамим), можно думать (свв. Афанасий Великий и Иоанн Златоуст), что в ст. 6 имеются в виду «не хитросплетенные слова, обольщающие видом правдоподобия, но точные, как бы познанные самими говорящими и выражающие как бы приговоры, произносимые ими (например, 15:13-14 ). Обыкновенно люди определяют дела по последствиям, премудрый же открывает причины действий, чтобы человек, зная причины зол, остерегался их, и представляет как бы краткий очерк движения души (например, 10:12; 13:4; 24:11 ) ... Если ты исследуешь каждое изречение книги, ты найдешь, что оно сказано и написано для того, чтобы слушающие, познавая причины зол и благ, избегали худого, и творили доброе». Мидраш в целом стихе видит указание на Тору.
1:7 Не относится к надписанию (как думали Эвальд, Филиппсон, Берто, Кейль и др.), а начинает собою уже первую часть книги по девятую главу включительно. В славянской русской Библии средина стиха (в русском синодальном переводе заключенная в скобки) читается только у LXX и представляет заимствование из Пс 110:10, хотя это добавление и хорошо подходит к содержанию стиха по текстам евр. и Вульгаты, служа пояснением его смысла.
Первые слова ст. 7 имеют значение эпиграфа или темы всей книги, преимущественно первой ее части (гл. 1-9). Страх Божий, благоговейный трепет пред Богом неразлучен с самым понятием богопочтения и благочестия; именно страх Божий положен был в основание Завета Иеговы с Израилем (Втор 4:10). Страх Божий есть вместе с тем и начало истинного ведения и истинной премудрости — в том смысле, что в цепи знаний, нужных для приобретения премудрости, богопочтение должно занимать первое, начальное место, что оно должно быть главным и преимущественным предметом знания, равно как и в том отношении, что благочестие — постоянное благоговейное настроение в отношении к Богу — должно быть господствующим духовным настроением в искателе мудрости. В своем стремлении к приобретению мудрости он должен быть проникнут убеждением, что премудрость в строгом смысле принадлежит единому Богу, что Он есть источник премудрости (2:6 сн. Иак 1:5 и сл.), что без света Его откровения ум человеческий вечно блуждал бы во мраке невежества и заблуждений относительно главнейших истин (ср. 1 Кор 1:20). Из этого убеждения проистекает для искателя мудрости обязанность искать благословения Божия на труды свои для приобретения знаний, служить этими трудами славе Божией и пользе ближних, совершать это служение с благоговейным опасением прогневать Господа ложною мудростью, и благодарить за успехи в мудрости (еп. Виссарион. Толкование на Паремии, II, с. 9-10). И мудрость и благочестие отвергают, к своей погибели, нечестивые люди, у которых нечестие помрачает здравый смысл (ср. Иер 4:22). Книга Притчей предназначена отнюдь не для них, и если о нечестии — безумии таких людей в ней весьма часто говорится, то это делается с целью вразумления разумных и благочестивых, так как страх Божий (и премудрость) с обратной своей стороны есть ненависть к неправде и греху (ср. 8:13).
1:8-9 Уже в этом отделе предложены как положительные, так и отрицательные побуждения к мудрости — благочестию. Сказав о страхе Божием (ст. 7), как начале или основе истинной премудрости, Премудрый на втором месте, согласно последовательности заповедей в десятословии Моисеевом (Исх 20:12; Втор 5:16, ср. Еф 6:1-3), поставляет учительный авторитет родителей — отца и матери (Талмуд понимает аб, отец, и эм, мать в переносном смысле, разумея под отцом Бога, а под матерью общество Израилева, или по другому мнению, мудрость, но это — уже перетолкование грамматико-исторического смысла обоих понятий в данном тексте), причем отцу усвояется наставление (слав.: наказание, греч. παιδεία, лат. disciplina евр. мусар), — иногда соединявшееся с мерами и физического воздействия отца на сына (23:13-14, сн. 22:15), — матери же — только завет (русск.) или заветы (греч. θεσμοί, лат. lex, евр. тора). Того, к кому Соломон обращается (здесь как и в 1:10; 2:1; 3:1) с наставлениями, он называет сыном, — отчасти прежде всего в физическом смысле (он мог иметь в виду Ровоама), а затем вообще юношество, по праву учительства, в знак отеческого участия и доброжелательства; о возрасте слушателей отсюда ничего нельзя заключать, во всяком случае указанное интимное обращение не есть только литературный прием, хотя и не заключает еще в себе новозаветного представления о рождении в духовную жизнь, как у апостола (1 Кор 4:15; Флм 1:10; Гал 4:19). Мидраш понимает ст. 8 в смысле увещания соблюдать все заповеданное на горе Синае относительно почтения к родителям. — Послушание родителям, их советам и заветам, служить лучшим украшением юноши — вроде прелестного веника на голове (ср. 4:9) и ожерелья на шее (3:3; 6:21).
1:10-19 После общего обращения и увещания к ученику (ст. 8-9), Соломон предлагает ему частное увещание, конкретное предостережение от увлечений на зло со стороны «грешников» (ст. 10), евр. хаттаим, Вульгата: peccatores, LXX: ἄνδρες ἀσεβει̃ς, слав.: мужие нечестивии — злодеи, для которых преступление сделалось обычаем (ср. Пс 1:1; Притч 16:29). Предостерегая ученика своего от гибельного влияния со стороны подобных злодеев, Соломон раскрывает подлинную суть и истинные мотивы их злодейских замыслов (11-14): посягая на собственность и жизнь ближнего, без всякой вины с его стороны, с величайшею наглостью и жестокостью, злодеи пытались прельстить приглашаемого в сообщничество юношу мыслью о безнаказанности преступления (ст. 12) и о большой доле в предполагаемой добыче (13-14). Изобразив обольстительные и преступные намерения злодеев, Премудрый со ст. 15 (понижение периода) в положительной категорической форме предостерегает своего слушателя от следования по их «пути»; предостережение это и по содержанию и по форме речи напоминает начальные слова Псалтири: «блажен муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста» (Пс 1:1) Ст. 16, повторяемый пророком Исаиею (Ис 59:7) и ап. Павлом (Рим 3:15), не имеется у LXX-ти; однако считать этот стих в евр., Вульгате, слав., русском заимствованным у пророка Исаии нет основания; скорее у пророка Исаии цитаты из более древних библейских книг не представляют чего-либо необычного; притом во многих кодексах LXX (23,68,157,252,254,295,296,161,248 и др. у Гольмеса, Комплютенской, Альдинской) имеют в себе ст. 16.
1:17-19 В ст. 17-19 слушатель ограждается от влияния обольстительных речей злодеев — указанием на ожидающее их наказание — конечную гибель, вопреки той безнаказанности, на какую они рассчитывали.
1:20-32 В противовес соблазнительными речами преступных людей (ст. 11-19), ищущих себе единомышленников, здесь выводится Премудрость также призывающая к себе учеников и побуждающая их к покаянию; но тогда как преступные речи злодеев ведутся под покровом глубокой тайны, вещания и облачения Премудрости раздаются во всеуслышание — «на улицах, на площадях, в главных местах собраний» (20-21). Эта премудрость, судя по свойству Ее наставлений и вразумлений, как и по всему образу Ее выступления, не есть ограниченная сила человеческая, а всемощная сила Божия, которая одна может говорить с таким авторитетом, сила, в повиновении которой для людей заключено всякое благо и счастье, а в противлении — гибель. Совершенно произвольно и ошибочно мнение некоторых западных, усматривающих в изображении Премудрости в Притч 1:20 и сл., 8:22 и сл. влияние парсизма на библейскую письменность. В действительности понятие «Премудрости» выросло на чисто библейской, самобытной почве. В книге Иова (15:7,8; 28:12 и сл.) Премудрость изображается весьма сходно с книгою Притчей. Самый образ выступления Премудрости (20-21 и сл.) вполне напоминает проповедническую или учительную деятельность народных законоучителей (ср. 2 Пар 17:7-9), а также пророков и — позже — апостолов (Мф 10:27; Лк 14:21), всех посланников той же Премудрости (Лк 11:49). Далее, со ст. 22, излагается самое содержание проповеди Премудрости.
1:22-23 Первую половину ст. 22 LXX и слав. (елико убо время незлобивии держатся правды, не постыдятся) передают, не в обличительном смысле, как в евр., Вульгате, русском, а в положительном — в смысле похвалы «незлобивым». Но с контекстом речи ст. 22 более согласуется обличительный смысл (подобно как в Пс 4:3): обличаются люди трех категорий: 1) невежды (простаки, евр. петаим), 2) буйные — осмеятели, кощунники, презрители всего святого (евр. лецим) и 3) глупцы — люди чуждые ведения, тупые и всегда готовые духовно пасть (евр. кесилим), словом, все, с намерением или по неведению противящиеся истине. И в ст. 23 Премудрость от полноты своего духовного богатства желает пролить духа мудрости (ср. 18:4) всем, без различия, нуждающимся в ней; мудрость и благочестие, по взгляда Премудрого, как и по учению всей Библии, не есть достояние лишь избранных натур, но обильно изливаются во всякий ум, душу и сердце, раз они открыты для воздействия свыше (ср. Ин 7:37-39).
1:24-25 Но так как столь внушительные, трогательные и многократные вещания Премудрости успеха не имели, то речь ее меняет тон и характер: после продолжительных, но бесплодных, призывов к покаянию, божественная Премудрость грозно возвещает гибель всем упорно коснеющим во зле.
1:26-32 Со всею наглядностью и полнотою изображается жалкое, отчаянное состояние людей, упорно презиравших веление Премудрости: внезапность гибели (ст. 27, сн. 1 Фес 5:7), отсутствие сочувствия со стороны (ст. 26), бесплодность раскаяния (ст. 28) во всем этом нечестивые лишь пожнут естественные и неизбежные плоды своего нечестия (ст. 31, сн. Гал 6:7).
1:32-33 В ст. 32-33 заключается выразительное противоположение гибельности состояния презрителей Премудрости и прочности счастья послушных гласу Ее. Последние всегда остаются спокойны, потому что внешним успехам и лишениям, как и всей земной, временной жизни, не предают того исключительно важного значения, какое все это имеет в очах нечестивых. Воззрение же благочестивых на жизнь и ее блага, у Премудрого, как и у апостола, определяют ее правилом: «благочестие на все полезно имея обетование жизни настоящей и будущей» (1 Тим 4:8). В первой половине ст. 32 чтение русск. перев. «упорство (у архим. Макария — непокорность) убьет их», точно передающее евр. чтение и соотв. Вульгаты, следует предпочесть греч. и слав.: зане обидеша младенцев, убиени будут.
2:1-9 Ст. 1-4 представляют повышение (протазис) имеющего в ст. 1-9 места условного периода, ст. 5 и далее — понижение (аподозис) его. Высокое значение мудрости, как высшего блага, служащего предметом человеческих исканий, Премудрый выражает сравнением ее, ст. 4 (ср. 8:11), с серебром (Вульгата: pecunia, деньги вообще) и вообще сокровищем (евр. маммон; по Гезению, от этого слова происходит греческое μαμμωνα̃ς, мамона, богатство), а настойчивое искание премудрости с неустанной работой рудокопов; этот образ в отношении Премудрости и искания человеком заключается и в книге Иова (Иов гл. 28). Если и искатели земных сокровищ не жалеют никаких усилий и жертв, чтобы обогатить себя, хотя обладание этими сокровищами непрочно, то тем больших усилий и жертв достойно приобретение мудрости, особенно потому, что с мудростью тесно соединено, — отчасти в качестве источника мудрости (1:7; 9:10), отчасти же в качестве венца и завершения ее, — еще высшее благо: страх Божий и познание Бога (ст. 5). Проникнутый страхом Божиим и имея веру в Бога и познание Его, но все это пока только в начатках, — ревнитель мудрости, по мере преуспевания в ней, преуспевает и в страхе Божием, или благочестии, и в богопознании. Источник такой, по существу религиозной, мудрости заключается в откровении. Сам Господь дает мудрость всякому ищущему ее, ст. 6 (ср. 3 Цар 3:9,12; Иов 32:8; Дан 2:21; Прем 7:15); мудрость, знание и разум исходит из уст Божиих (ср. Иов 22:22; Прем 7:25), т. е. заключены в Откровенном слове Божием; в исключительных же случаях мудрость сообщается человеку через таинственное прикосновение к его уму и сердцу просвещающей благодати Святого Духа (LXX, слав. во второй половине ст. 6 вместо «из уст» имеют: «от лица», ἀπὸ προσώπου — вследствие смешения евр. миппив, из уст, со словом миппанав, от лица; оба слова в евр. начертании отличаются лишь одною буквою нун, стоящею во втором слове. Библейские параллели: Иов 22:22; Прем 7:25 дают основание предпочесть чтение евр. масоретского текста ст. 6).
2:7-8 Божественное происхождение мудрости и та близость к Богу, какую доставляет человеку обладание мудростью, тем более должны делать ее предметом постоянного стремления человека, что с нею неотделимо соединены благословение в земной жизни, хранение среди опасностей: Господь есть щит и хранитель для благочестивых искателей мудрости, Он хранит их за их непорочность на всех путях жизни (ст. 7-8, сн. Пс 83:12, 90:11-12). Плодом следования путями божественной Премудрости явится для человека преуспевание во всех видах правды и праведности (сн. 1:3).
2:10-19 Мудрость и знание для ищущего и любящего их становятся как бы друзьями и советниками, которые, утверждая человека в добром направлении мысли и жизни, предохраняют его вместе с тем от злых путей человека развращенного (10-12), для которого делать зло — привычка и удовольствие (14, сн. 6:14; 10:31-32; 16:30; 23:33). Пути последнего рода людей — пути тьмы (ст. 13 сн., Еф 5:11), так как тьма — родная стихия для порока (Ин 3:19); эти пути вместе с тем — пути кривые (ст. 15), полные козней и ухищрений насчет людей неопытных.
2:16-19 Особенную опасность для юношей представляет обольстительное, но пагубное влияние со стороны развратных женщин (16-19, сн. 5:3; 6:24; 7:17 и далее). Жена прелюбодейная, оставляя руководителя (Вульгата: ducem) или друга (евр. аллуф) юности своей, нарушает тем завет Бога своего (ст. 17): воззрение это весьма характерно для библейского представления, прежде всего, брака, а затем и завета с Богом (беритэлохим). В отношении брака Ветхий Завет проводит то идеальное воззрение, что брак есть теснейший союз, союз дружбы и любви, заключенный между мужем и женою (Иоил 1:8; Мал 2:14), — заключенный притом пред Богом, т. е. с соблюдением известных религиозных обрядов (как справедливо утверждает Эвальд к ст. 17). Но затем этот союз, в силу нравственной высоты, в силу почивавшей на нем освящающей силы Божией, служит по библейскому представлению образом союза или завета Бога с Израилем (ср. Иер 3 гл.; Ос 1-3).
Законный брак таким образом есть союз, заключенный не только пред Богом, но — в смысле таинственном и с Богом. Все это пренебрегает прелюбодейная жена (17), а потому удел ее и всех обольщенных ею — преждевременная гибель (вследствие истощения сил, от неумеренных плотских наслаждений и подобного).
2:20-22 Тем настойчивее и убедительнее взывает Премудрый к здравому смыслу (ср. ст. 11) и к совести слушателя — идти в жизни путем правды и добра (ст. 20). Из следования по этому пути для праведников проистекает истинное и высшее благо, обозначаемое Премудрым (ст. 21), как и в псалмах (Пс 36:9), — согласно общей ветхозаветному библейскому еврейству любви к Обетованной земле или Ханаану-Палестине, — пребыванием или обитанием на земле (этот образ выражения из Ветхого Завета и в Евангелии — Мф 5:5). Напротив, ожидающая нечестивых гибель представляется в конкретном образе истребления с земли (ср. Пс 36:9; Иов 18:17).
3:1-4 Предостерегая ученика своего («сын мой») от подражания людям развращенным (2:10-19), Премудрый прежде всего увещает его (ст. 1) не забывать его, учителя (море, медаммед, 5:13), учения, закона (тора) и хранить все отдельные заповеди (мицвот) этого учения (имеется в виду учение о мудрости и благочестии). Для поощрения же ученика к исполнению своих наставлений, Премудрый обещает ему награду за исполнение их — долгоденствие и благоденствие, подобно как и в Пятикнижии эти блага часто обещаются исполнителям закона Моисеева (например, Исх 20:12; Втор 8:1; 30:16 и др.). Такая награда отчасти есть благодатный плод благословения Божия, почивающего на ревнителях истинной мудрости и чистого благочестия, отчасти же представляет отечественное следствие свойственного мудрым и благочестивым воздержания от всех пороков и страстей, расстраивающих внешнее благосостояние человека, подтачивающих его здоровье и сокращающих самую жизнь его. Определяя затем сущность закона или учения о мудрости — благочестии, Премудрый заповедует (ст. 3) хранить «милость и истину», евр. хесед ве-эмет, греч. ἐλεημοσύναι καὶ πίστεις, Вульгата: misericordia et veritas. Оба понятия весьма часто в Ветхом Завете соединяются вместе (Быт 32:10; Пс 24:10; 29:11), так и в книге Притчей (3:3; 14:22; 16:6; 20:28 и др.) и могут обозначать как божественную милость и благодать, и Божию верность завету с людьми, так и добродетели собственно человеческие: с одной стороны милосердие, сострадание к нуждающимся ближним, готовность помогать им в их нуждах, с другой стороны верность человека данным им обещаниям и обязательствам, готовность его воздавать каждому должное, — словом оба эти понятия, вместе взятые, выражают исполнение человеком своего морального долга в отношении ближнего, причем «милость» (хесед) основывается на чувстве братства всех людей и на сознании необходимости взаимной их солидарности как во внешней жизни, так и в деле духовного развития, а «истина» (эмет) означает внутреннюю устойчивость и правдивость, pectus rectum, прямо противоположную всякому лицемерию, мнимой святости, — стремление сообразовать всякую форму с существом дела. С точки зрения этих двух добродетелей определяется поведение человека в отношении ближних в последней части этой главы (ст. 27 и далее). Мысль о долге «милости и истины» должна быть постоянно присуща человеку. Заповеди эти, по образному выражению Премудрого, должны быть как бы повешенными на шее и написанными на сердце человека, подобно тому, как у библейских евреев был обычай носить на груди (на шнурке) печать с начертанием собственного имени и достоинства (Быт 38:18; Песн 8:6), а позднейшие евреи с целью помнить заповеди закона Божия носили и носят на руках и на лбу так называемые филактерии или тефиллины, буквально понимая слова Моисея (Исх 13:16; Втор 6:8; 11:18; Мф 23:5). Неуклонное хранение «милости и истины» будет иметь следствием милость Божию и любовь от людей (ср. 1 Цар 2:26; Лк 2:52) к человеку, всегда хранящему на скрижали сердца (по сердечному влечению, ср. Иер 31:33), а не по внешнему лишь повелению долг любви и справедливости. Этот мотив нравственной деятельности человека — похвала и одобрение от Бога и людей — часто выставляется в книге Притчей. Но так как суждения людей могут быть и ошибочны, то Премудрый далее выше всего ставит всецелую преданность человека Богу, и требует от человека, во-первых, внутреннего посвящения Богу в смирении (ст. 4-8), а затем и всецелой готовности жертвовать для Бога внешним достоянием и предавать в Его руки внешние судьбы свои (ст. 9-12).
3:4-8 Кто истинно верует в Бога, Творца и Промыслителя мира, тот не может в своей деятельности полагаться только на свои силы; напротив, истинно верующего отличает прежде всего твердое упование на милость и благодать Божию, всецелая преданность и верность Богу (ст. 5), причем самонадеянность, желание обеспечить себе благоденствие одними своими силами, не может иметь места (ср. Иер 9:23; Пс 36:3 и сл.; 118:8-9). Только при условии смиренной преданности воле Божией, человек может бодро встретить и все испытания житейские. Но для этого человек должен именно «знать» Бога во всех путях своих (ст. 6), т. е., быть всецело проникнут мыслию о Боге (ср. Пс 1:6); тогда и Бог «направит» («уравняет» — по более точному перев. архим. Макария) все пути человека на служение нравственным целям, истине, правде, добру. Но такое направление человеческой воли возможно только в том случае, когда человек, совершенно отказываясь от всякого самомнения и самопревозношения (7a, сн. Еккл 7:16; Рим 12:16), в основу своей деятельности положит страх Божий и вытекающее из него уклонение от всякого зла (7b), в чем и заключается истинная мудрость жизни (ср. 1:7; Иов 28:28). Мудрость — благочестие, необходимо соединяющееся с страхом Божьим и удалением от зла, спасительно не только для души, но и для дела (ст. 8), поскольку страх Божий и опасение впасть в грех удерживают человека от разного рода излишеств, разрушительно действующих на тело.
3:9-10 Честь Господу со стороны человека должна быть воздаваема не одним смирением, благоговением и страхом пред Ним, не одним удалением от греха, — вообще не одними лишь духовными средствами богопочтения, но и материальными, внешними делами благоугождения Богу, к числу которых в Ветхом Завете относилась и обязанность каждого еврея посвящать Иегове первые произведения земли (Исх 23:19 и сл.; 34:26; Лев 23:10-17; Чис 18:12-18; Втор 18:4 и сл.; 26:2-10), равно как десятины от скота и всех произведений земли (Втор 14:21 и сл.; 26:12-14) и первородные из животных (Исх 22:29; Чис 18:15-18). Так как во все времена от исполнения этого закона о теократических приношениях святилищу могло удерживать евреев опасение оскудения вследствие щедрости (ср. Лев 25:20), — то Премудрый, имея в виду обетование благословения Божия за исполнение этого закона (см. Лев 25:21-22), обещает усердному жертвователю изобилие хлеба и вина (ст. 10). Если в других местах книги Притчей вообще мало говорится об обрядовом законе, то принесение Иегове первых произведений земли было столь естественным обнаружением благодарности Богу за Его дары (в силу этого принесение, например, десятины Богу было обычаем еще до Моисея Быт 28:22; равно как обычай жертвовать Богу первые и лучшие произведения был широко распространен и у др. древних народов), что Премудрый не мог обойти молчанием столь непосредственной формы выражения религиозного чувства, и увещает своего слушателя к ревности в соблюдении упомянутого закона, подобно как те же впоследствии делает пророк Малахия (Мал 3:10-12).
3:11-12 Научая слушателя своего выражать преданность Богу, богопочтение, еще и терпеливым перенесением посылаемых Богом бедствий, Премудрый сравнивает эти бедствия с тяжелыми для питомца приемами человеческой ветхозаветной педагогии: как эта последняя, по воззрению Премудрого (Притч 19:18; 23:13), неизбежно включает систему физических воздействий (таково значение евр. мусар, греч. παιδία, лат. disciplina, слав., русский: наказание), так и всякого рода бедствия в руках, посылающего их Бога имеют педагогическую цель — воспитание в народе Божием и всех его членах истинной преданности Богу и верности Его завету (ср. Втор 8:5; 1:31; Пс 117:18; Плач 3:33).
3:12 Только дети безрассудные пренебрегают уроками родителей, воспитателей и наставников, не вразумляются их мерами строгости. Таким детям уподобляются те, которые, принимая от рук Божиих наказание за свои грехи, не вразумляются, даже озлобляются против Бога. Предостерегая слушателей или читателей своих от подобного настроения, Премудрый поучает (ст. 12) видеть в посылаемых Богом бедствиях знаки отеческой Его любви к человеку, желающей отвести его от пути неправды и наставить на путь правды и добродетели. Вторая половина стиха 12 — несколько иначе читается в евр. масоретском, Вульгате и русск.: укеав эт-бен ирце, quasi pater in filio complacet sibi, и благоволит к тому, как отец к сыну, — чем у LXX и слав.: μαστιγοι̃ δὲ πάντα υἱὸν ὃν παραδέχεται, биет же всякого сына, его же приемлет. Ввиду того, что при чтении LXX и слав. гораздо лучше удерживается параллелизм обоих половин 12-го стиха чем, при чтении еврейского масоретского текста, — чтение LXX-ти заслуживает предпочтения (аналогию ст. 12 представляет Иов 5:17-18), тем более, что это чтение буквально воспроизведено и в послании к Евреям, гл. 12 ст. 6. Приведя в Евр 12:5-6 слова Притч 3:11-12, священный писатель послания к Евреям в пояснение слов Премудрого присоединяет: «Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами, ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? Если же остаетесь без наказания... то вы незаконные дети, а не сыны» (Евр 12:7-8).
3:13-18 Премудрый как бы поет целый гимн истинной мудрости, под которой здесь (ст. 13 и далее), по связи с предыдущим (ст. 11-12), ближе всего разумеется опытное, основанное на терпеливом перенесении посылаемых Богом скорбей жизни, уразумение действия в них карающей, наказующей и вместе милующей руки Промысла Божия, — а затем вообще духовная и житейская опытность; источником и последним основанием такой мудрости служит и всегда остается всецелая преданность человека воле всеведущего и всеблагого Промыслителя — Бога. Мудрость (хокма, σοφία, sapientia) и благоразумие (тебуна, φρόνησις, prudentia) суть такие блага, для приобретения которых следует больше трудиться, чем сколько трудятся искатели золота и серебра, добывающие их в недрах земли и за дорогую цену покупающие местности, богатые золотыми и серебряными россыпями (ср. Иов 28:15 и сл.). Не могут идти в сравнение с благом мудрости и другие драгоценности, например, драгоценные камни или что подобное, ценное лишь по внешнему блеску: все эти драгоценности украшают лишь тело человека, тогда как мудрость есть украшение души и духа.
3:15-16 В средине ст. 15, а также в конце ст. 16 у LXX и в слав. имеются прибавки. В ст. 15 прибавка читается так: οὐκ ἀντιτάξεται αὐτη̨̃ οὐδὲν πονηρόν εὔγνωστός ἐστιν πα̃σιν τοι̃ς ἐγγίζουσιν αὐτη̨̃, слав.: не сопротивляется ей ничтоже лукаво. Благознатна есть всем приближающимся ей. Хотя этою вставкою, по-видимому, несколько нарушается естественный параллелизм речи в ст. 15, однако общая мысль приведенных слов о превосходстве истинной мудрости пред всяким земным благом, приобретенным неправедно, — и о привлекательности близкого знакомства с мудростью, вполне и хорошо согласуется с учением книги Притчей о премудрости. Впрочем, в некоторых списках LXX-ти (например, в Комплютенской) приведенные слова не читаются.
3:16 В ст. 16, как и далее в ст. 17 и 18, мудрость изображается олицетворение, и именно представляется раздаятельницею даров внешних, вещественных и внутренних, духовных. Мудрость — обильный источник тех и других. Она обеими руками, правою и левою, раздает ревнителям ее такие блага, как долголетие, богатство и славу, — причем, соответственно неодинаковому достоинству этих благ, они разделяются так: правою рукою мудрости содержится и дается более важное и существенное — благо долгоденствия (ср. ст. 2), а менее важные, почти лишь случайные принадлежности мудрости — богатство и слава — левою рукою. Далее, по тексту LXX-ти, в конце ст. 16 читаем: ἐκ του̃ στόματος αὐτη̃ς ἐκπορεύεται δικαιοσύνη νόμον δὲ καὶ ἔλεον ἐπὶ γλώσσης φορει̃, слав.: от уст ее исходит правда, закон же и милость на языце носит. Эта речь о духовных, внутренних благах мудрости весьма уместна в дополнение к упоминанию о благах внешних: правда мудрости есть дар или способность во всем, а особенно на суде, действовать правомерно, беспристрастно и нелицеприятно; носить же закон и милость на языке значит изрекать подсудимым приговор не только согласный с правдою закона, но и проникнутый милостью и снисхождением по требованию духа закона. В целом весь ст. 16 прямо напоминает начальный момент царствования Соломона, имеет ввиду его собственный пример. По вступлении на царство Соломон, как известно, просил себе у Бога мудрости на дело правления, и Господь даровал ему не только то, что он просил, но и то, чего не просил — богатство и славу (3 Цар 3:6-13, см. толк. 3 Цар 3:6-13).
3:17 Внутренними плодами мудрости являются (ст. 17): особенная приятность жизни — успех в делах духовных и житейских, — и некоторый особенный мир жизни, поскольку мудрый избегает всего, что могло бы вовлечь его в какую-либо опасность или столкновение с ближними. Премудрый образно и чрезвычайно знаменательно называет мудрость «древом жизни» (ст. 18, ср. 11:30; 13:12; 15:4), имея, конечно ввиду и известное из книги Бытия райское дерево жизни (Быт 2:9; 3:22): бывшее в раю древо жизни предохраняло человека от болезней и смерти; после грехопадения прародителей и изгнания их из рая, уже никакая человеческая мудрость не в силах спасти человека от смерти и даже всегда успешно врачевать болезни, но Премудрый, называя богопросвещенную мудрость, основанную на страхе Божием (ср. 1:7) и на откровении Божием, имеет в виду спасительное значение именно этой мудрости для человека — главным образом в отношении духовной жизни человека: мудрость эта удовлетворяет высшим запросам духа человеческого, питает его, как питало первого человека древо жизни в раю; она, эта мудрость, вместе с тем служит и залогом вечной блаженной жизни человека за гробом; равным образом и в земной жизни руководствующиеся правилами мудрости и благочестия чаще наслаждаются долгоденствием и благоденствием, чем неразумно, неумеренно предающиеся земным благам. Посему «блаженны, которые сохраняют» Премудрость (18b), LXX: καὶ τοι̃ς ἐπερειδομένοις ἐπ' αὐτὴν ὡς ἐπὶ κύριον ἀσφαλής, слав.: И восклоняющимся на ню, яко на Господа, тверда. Надеющиеся на Господа, у Него ищущие Премудрости в Господе и Его Премудрости ищущие опоры и умудрения, всегда остаются тверды подобно непреступной Сионской крепости (ср. Пс 124:1).
3:18 Сказанное в ст. 18 о Премудрости, как древе жизни, церковь применила к древу креста Христова: «lignum vitae crux Christi», поскольку на кресте была распята сама воплотившаяся Премудрость (ср. Мф 11:19; Лк 11:49; 1 Кор 1:24), и в событии распятия Христа Спасителя открылась высочайшая Премудрость Божия, нашедшая столь необычайное средство примирения людей с Богом. Поэтому отдел Притч 3:11-18 читается в качестве паремии в праздники в честь креста Христова — 1 августа (происхождение честных древ Креста Христова) и 14 сентября (Воздвижение честного Креста).
3:19-26 Человек тем более должен стремиться к мудрости, что она не есть только человеческое качество, но сила присущая, — конечно, в бесконечной степени, Самому Богу: высочайшая мудрость составляет печать всей творческой и мироправящей деятельности Божией. Высочайшая премудрость Бога, так творца и промыслителя мира, выразилась в том, что «Господь премудростью (бе-хокма) основал землю, небеса утвердил разумом; Его Премудростью разверзлись бездны, и облака кропят росою» (ст. 19-20).
Под Премудростью, посредством которой Бог предначертал и затем осуществил идею мира, разумеется проявление свойства божественной Премудрости, но вместе с тем и ипостасная Премудрость Божия (Сын Божий в Его деятельности до воплощения) в миротворческой Ее деятельности (ср. Притч 8:22; Прем 9:9; Сир 24:10; Ин 1:3). Премудрость Божия, со всею очевидностью отобразившаяся в творении мира и всегда являющая себя в его сохранении, должна быть вечным образцом, идеалом для всех ищущих мудрости. Но и богопросвещенная мудрость человеческая — «здравомыслие и рассудительность» (евр. тушийя у-зимма, ст. 21) поскольку источником ее служит та же Премудрость Божия — должна быть предметом внимания и подражания юноши. Плоды мудрости, даже для одной внешней жизни человека, спасительны и разнообразны: правила мудрости, полагаемые в основу деятельности человека, делаются для него источником духовного питания, нравственной крепости, — словом истинной жизненности (ст. 22), мира, спокойствия и успеха во всех делах (ст. 23), безмятежного покоя и безопасности, как от внешних врагов, так и от внутреннего смятения (ст. 24-25, сн. 90:5-6). Это потому, что мудрый во всех отношениях и обстоятельствах жизни возлагает упование свое на Господа, и надежда его никогда не обманет его (ст. 26, ср. 90:11-12).
3:27-35 С положительной и отрицательной сторон изображается образ поведения истинно мудрого и добродетельного в отношении ближних. На первом месте в понятии истинной праведности, по ветхозаветно библейскому представлению (ср. Втор 15 гл., Ис 58 гл. и др.) стоит добродетель милосердия и благотворения ближним, и Премудрый настоятельно советует не отказывать нуждающемуся (баал) в благодеянии (ст. 27, сн. Сир 4:2): характерно для ветхозаветно библейского воззрения на милостыню самое название принимающего ее баал, обладателем, тем, кому милостыня должна принадлежать по долгу или по праву (сн. 16:22, 17:7. См. А. Глаголев. Древнееврейская благотворительность, Киев, 1903, с. 33-34); причем в понятии нуждающегося, согласно с законом Моисеевым, мыслятся не только единоплеменник и единоверец, но и пришелец и иноверец, равным образом словами (27b) «когда рука твоя в силах сделать это» дается понять, что только крайняя бедность, отсутствие всяких средств к благотворению может освобождать человека от исполнения обязанности благотворения (ср. 2 Кор 8:12). Имеющий возможность немедленно оказать помощь нуждающемуся не должен откладывать ее до другого дня, ст. 28; LXX добавляют в этом стихе слова (вероятно из Притч 27:1): οὐ γὰρ οἰ̃δας τί τέξεται ἡ ἐπιου̃σα, слав.: не веси бо, что породит находящий день, — слова, хорошо согласующиеся с контекстом речи, усиливая мысль о долге человека безотлагательно благотворить всякому нуждающемуся (ср. Сир 4:1 и сл.; 12:1 и сл.; 29:1 и сл.; Иов 31:16). Ст. 29-30 изображают отрицательную сторону любви к ближнему — коварство и вероломство против доверчивого ближнего, сварливость и сутяжничество без всякого повода: от этих проявлений нелюбви к ближнему предостерегает Премудрый своего слушателя — ученика. Но так как для юноши в деле добра и зла имеет великую силу пример добродетельных и нечестивых, то Премудрый в ст. 31 предостерегает ученика своего от подражания или соревнования нечестивым, хотя бы внешняя жизнь их и была некоторое время благоуспешна (ср. Пс 36:1; 72:3; Притч 24:19; 23:17).
3:32-35 Указывают основание — ближе всего сказанного в ст. 27-31, а затем и всех вообще увещаний гл. 3. Изображается, ст. 32-34, прямо противоположное отношение Бога к праведникам и к грешникам. Прежде всего духовное настроение грешника совершенно чуждо, противно и ненавистно Богу (32a), хотя бы с внешней стороны деяния его представлялись законными, например, даже жертвы, совершаемые нечестивыми, лишь прогневляют Бога (ср. Ис 66:3; 1:11), — и только праведные могут наслаждаться благодатною близостью к Богу (32b, сн. Пс 24:14). Затем и внешняя судьба нечестивого и праведника существенно различна: благоденствие первого всегда непрочно, над судьбою и домом нечестивого всегда тяготеет проклятие Божие (ст. 33a, сн. Втор 28:15; Зах 5:4; Мал 2:2), между тем на жилище благочестивых почивает благословение Божие (33b, сн. 4:13 и др.).
3:34-35 Такое различное отношение Бога к нечестивым и праведным и такая различная судьба тех и других суть явления постоянные, составляют как бы закон нравственной жизни; поэтому в ст. 34-35 Премудрый выражает эти мысли еще раз в кратких, выразительных положениях, из которых данное в ст. 34 дважды цитируется (по переводу LXX-ти) в Новом Завете (Иак 4:6; 1 Петр 5:5).
4:1-3 Учение мудрости и благочестия, преподаваемое Премудрым, имеет тем большую силу истинности и обязательности, что оно не есть лишь достояние и произведение единичной личности учителя, но получено им в наследие от предков, ближе всего от его родителей, у которых он был нежно любимым сыном (ст. 3). Традиция («παράδοσις τω̃ν πατὲρων») возвышала авторитет всякого учения мудрости (ср. Иов 8:8 и сл.; 15:18 и сл.; Сир 8:9; 16:5; 31:12). Тем более Соломон мог прибегнуть к такому приему увещания, что уже в начале речи (1:8) он упомянул о долге послушания заветам отца и матери. Здесь (ст. 1) и ниже (5:7 и 7:24) обращение не к «сыну», а к «детям», так как в своей воспитательного характера речи Премудрый ссылается на собственный пример и «сыном является сам Соломон»1. Чему учил Премудрого отец его, об этом говорится ниже со ст. 4.
4:4-9 Увещания отца (Давида, по LXX, слав. — и матери: οἳ ἔλεγον καὶ ἐδίδασκόν με, иже глаголаша и учища мя) Соломону, и по содержанию и по характеру сходны с увещаниями самого Соломона к юношеству, рассеянными по всей книге Притчей. Главным предметом речей и наставлений Давида Соломону (ст. 4 и сл.; ср. 1 Пар 28:9), как и самого Соломона слушателям его, был закон Божий, заключающийся в Пятикнижии Моисеевом; но затем, воспринятый умом человека, закон должен быть прилагаем к его жизни и деятельности, а это требует особенной «мудрости» (хокма), особенного «разума» (бина) и отеческое наставление Соломону неоднократно завещает «наподобие выкликов торговца, предлагающего свой товар», по выражение Умбрейта (ст. 6; ср. ст. 8b), стремление к мудрости и неуклонную верность ей (ст. 5,7; Ср. 3:14). Мудрец здесь сравнивается с любимою женою (ср. Сир 15:2), которая охраняет возлюбленного мужа от всяких бед; представляется высочайшим благом, ради которого надо жертвовать всеми иными благами: «главное — мудрость; приобретай мудрость, и всем имением твоим приобретай разум» (ст. 7). Ст. 8-9 говорят о благотворных и привлекательных плодах стяжания мудрости (ср. 1:9).
4:10-19 Продолжая изображать блага следования путями премудрости, Давид теперь вместе с тем предостерегает Соломона от уклонения на пути нечестия (ст. 14-19).
Наставления о путях премудрости становятся более специальными — указывают самый характер жизненного следования путями премудрости: премудрость открывает для ревнителя ее долгоденствие (ст. 10) и правильное течение жизни — благоприятные жизненные условия (ст. 11) и отсутствие непреодолимых преград на жизненном пути (ст. 12). Переходя затем к новой группе наставлений — предостережений, Давид еще раз усиленно призывает (ст. 13) сына к неослабному хранению его наставлений мудрости, так как в них заключается истинная жизнь для соблюдающего их, — призывает ввиду опасных для юноши соблазнов. Дальнейшее изображение (ст. 14-17) пути нечестивых имеет немало общих черт с характеристикою их в 1-19. Если пути нечестивых, способствуя безмерному расширению и усиленно низменных страстей человеческой природы, навсегда лишают человека мира душевного и спокойствия и на каждом шагу готовят ему всякие опасности (ст. 16-17,19), то, напротив, путь праведных или нравственное поведение их сравнивается (ст. 18) со светом восходящего и постепенно приближающегося к полудню солнца (ср. Ис 60:3; 62:1; 2:5; Притч 6:23; 28:5), как солнечный свет начинается с появления утренней зари, постепенно усиливается и к полудню достигает своего наивысшего напряжения, так, подобно этому, и жизнь праведных представляет ряд постепенных успехов в деле нравственного преуспеяния: по мере движения их на жизненном пути, жизнедеятельность их становится все чище и светлее (ср. Мф 5:16), от низшей ступени нравственного совершенства они восходят к высшей, пока, наконец, не достигнут состояния, о котором предрек Спаситель: тогда праведницы просветятся, яко солнце, в царствии Отца их, Мф 13:43 (см. еп. Виссарион, с. 56-57).
4:20-27 Снова (ст. 20) слушатели побуждаются (ср. 3:21; 2:2 и др.) к особенно внимательному восприятию наставлений мудрости, которые для исполняющих их являются не только питающими и поддерживающими истинную жизнь духа, но также благотворными для самого тела (ст. 22: мысль подобная выраженной в словах апостола: «благочестие на все полезное, имея обетование жизни настоящей и будущей», 1 Тим 4:8). Но чтобы человек получил надлежащую устойчивость в добре и неодолимость со стороны приражений зла, всякому ревнителю мудрости — благочестия необходимо со всею тщательностью, более всяких других сокровищ, хранить свое сердце (евр. лев): «потому что из него источники жизни» (евр. тоцеот хаим, LXX: ἔξοδοι ζωη̃ς). Сердце, по библейскому представлению, служит центром, средоточием как физически органической природы человека (Пс 21:27; 101:5; Ис 1:5; Иер 4:18), так и душевной и духовной жизни его (Пс 83:3; Иер 11:20; 17:10), частнее — не только разного рода ощущений чувств и эмоций (Притч 31:11; 5:12; 13:12; Суд 16:15), но и высших обнаружений духа, как-то: решений воли (1 Цар 14:7; 3 Цар 8:17 и др.), ведения и силы разумения (3 Цар 10:2; Суд 16:17; Притч 17:16; 15:14; 7:7; 9:4), наконец, как центр и носитель нравственной жизни (Пс 50:12; 3 Цар 3:6; 9:4; Притч 7:10 и мн. др.). В этом последнем значении ветхозаветно-библейское «сердце» ближе всего подходит к христианскому понятию «совесть»; в этом смысле, в смысле чистого нравственного сознании (ср. новозаветное «ἀγαθὴ συνείδησις» 1 Тим 1:5,19; 1 Петр 3:16), сердце употреблено и здесь Притч 4:23 (ср. Пс 50:12; Иов 27:6; 1 Цар 25:31), как показывают и дальнейшие стихи 24-25, предостерегающие от всякого лукавства, от всякого лицемерия и подобного (ср. Притч 6:13; 10:10; 16:30; Сир 27:25, сн. Мф 6:22-23), чем извращается нормальное течение нравственной жизни, регулируемой доброю совестью. Только при условии неповрежденности последней, пути нравственной жизни человека могут быть тверды (ст. 26. Сн. Пс 108:133; Евр 12:13).
4:27 Ст. 27 представляет сжатое обобщение всех отеческих увещаний к пути мудрости и добродетели и по форме выражения напоминает подобное же увещание законодателя Моисея, Втор 5:32, LXX удлиняет, этот стих сравнительно с еврейским текстом словами: ὁδοὺς γὰρ τὰς ἐκ δεξιω̃ν οἰ̃δεν ὁ θεός διεστραμμέναι δέ εἰσιν αἱ ἐξ ἀριστερω̃ν αὐτὸς δὲ ὀρθὰς ποιήσει τὰς τροχιάς σου τὰς δὲ πορείας σου ἐν εἰρήνη̨ προάξει. Прибавка эта имеется и в Вульгате, а равно и в славянском и русском синодальном перев. кн. Притчей (в переводе архим. Макария слова эти отсутствуют). По мысли слова эти представляют повторение и развитие мысли ст. 26-27. Ввиду устойчивости разных кодексов греческого текста в передаче этого добавления, а также ввиду авторитета Вульгаты, можно думать, слова эти могли находиться и в том еврейском оригинале, с которого был сделан перевод LXX-ти (ср. Franz Delitzsch [Делич]. Das Salomonische Spruchbuch. Leipzig, 1873, s. 39).
5:1-6 Переходя теперь к новой группе увещаний — главным образом к убеждению избегать распутства и влияния распутных женщин, Премудрый здесь (ст. 1-2), как и ниже (6:20; 7:1), где снова и снова возвращается к этому же предмету, с особенною напряженностью отеческой любви и доброжелательства требует от слушателей особенного внимания к своим наставлениям и особенной тщательности в хранении дорогих и священных заветов, которые должны быть основою благоденствия слушателей. Стоящие в скобках слова «не внимай льстивой жене» (ст. 2, по славянскому тексту — начало ст. 3) имеются только у LXX-ти и в Вульгате (в некоторых кодд. LXX отсутствуют) и, по-видимому, являются позднейшею глоссою, поставленной в начале главы в качестве как бы указания темы речи гл. 5-й. В ст. 3-6 Премудрый делает пока лишь косвенное предостережение своих слушателей от пагубного влияния «чужой жены» (ст. 39, т. е. блудницы (2:16), изображая с одной стороны внешнюю привлекательность и обольстительность ее, с другой же — конечную бесславную гибель ее. Внешняя привлекательность этой женщины, увлекательность ее речи выражается сравнением ее речей (как и невесты в книге Песнь Песней Песн 4:11; 5:16) с каплями лучшего сотового меда (3a) и с елеем (3b, ср. Пс 54:22), но последствия увлечения ее ласками крайне пагубны: увлекшийся ими будет испытывать такое же горькое и мучительное чувство, какое испытывает вкусивший горькой полыни (евр. лаана, Вульгата: abstinthium, — так назыв. в ботанике artemisia abstintium — обычный в Ветхом Завете образ горечи — Втор 29:18; Иер 9:15; Ам 5:17; 6:12; Иер 9:14) у LXX, в слав. не точно: χολή, желчь) или получивший глубокую и широкую рану от обоюдоострого меча (ст. 4). Тем естественнее и понятнее неизбежная конечная гибель самой жены распутной: удел ее — смерть (ст. 5), сначала духовная, поскольку духовное начало в ней окончательно подавляется плотским, а затем ранняя и бесславная смерть телесная с последующими мучениями в шеоле — аде. Однако при свойственном такой жене коварстве увлекающемуся юноше нелегко бывает открыть истинное свойство и надлежащую цену ее поступков (ст. 6), так как она всегда умеет придать благовидную форму.
5:7-14 Имея в виду свойственные юноше — способность увлечения и легкую возбудимость его чувственности со стороны всяких чувственных соблазнов, Премудрый советует своему слушателю ученику всячески избегать сколько-нибудь близкой встречи с распутною женою (ст. 8), так как всякий вид прелюбодеяния неизбежно ведет для виновника его — Премудрый говорит только о мужчине, виновнике прелюбодеяния, а не о женщине, поскольку вообще обращает свои наставления главным образом даже почти исключительно только к мужской половине израильского общества, двоякого рода тяжелым последствиям: 1) к материальным потерям — частью из-за особенной требовательности самой жены распутной, частью вследствие вынужденной рабской службы в доме мужа обольстившей данного юношу женщины: удовлетворить гневу и жажде мщения оскорбленного мужа (ср. Притч 6:34) юноша мог рабской службой в его доме (ст. 9-10)1, так что юноше пришлось бы работать на чужой дом (ст. 10); 2) к форменному общественному суду (ст. 14), результатом которого могла быть даже смертная казнь для виновников (ст. 14, сн. Лев 20:10; Втор 20:11, 22 гл.; Иез 16:40). Тогда на долю несчастного юноши остается лишь позднее и бесплодное, и потому особенно мучительное раскаяние. Для человека, придававшегося разгулу и разврату, «наступит время, когда уже нельзя будет продолжать разгульную жизнь, когда истощенное распутством тело износится от времени и от болезней, сопровождающих разврат, и жар плотской похоти потухнет» (еп. Виссарион, с. 62). Тогда начнется пора самообличения грешника (ст. 11-12).
5:15-20 В противовес искажениям семейного и полового инстинкта, Премудрый убеждает ученика своего довольствоваться благами супружеского союза с единою законною женою, причем сравнивает ее с собственным домашним водоемом и родниковыми источниками. Для каждого домовладельца, особенно в бедных водою восточных странах, служит предметом особенного удовольствия иметь для своего житейского обихода собственный колодезь или цистерну и не обращаться за водою к соседям. С подобным удовольствием Премудрый сравнивает (ст. 15-16) обладание одною, законною женою, без нарушения чистоты супружества, своего или чужого. По связи речи с предыдущим (ст. 3 и сл., ст. 8 и далее), сравнение это имеет прежде всего такой же смысл, как изречение апостола: «лучше бо есть жениться, нежели разжизатися» (1 Кор 7:9). Но это же сравнение (ст. 16-17) имеет и другую сторону: оно обозначает многочисленное потомство от законного, целомудренного супружества, поскольку и в других библейских местах (Чис 24:7; Ис 48:1; 51:1-2) дети изображаются под образом вод, текущих из источника, т. е. от родителей. LXX, по-видимому, понимали и ст. 16 только в первом смысле — о пользовании удовольствиями супружества с одною женою, и потому прибавили в начале ст. 16 отрицание μὴ ὑπερεκχείσθω. Но многие греч. кодексы (29,109,147,157,161,248,252,253,254,260,295,297 у Гольмеса, также Александрийский, Альдинской, Комплютенской) не имеют отрицания, нет его и в Вульгате и славянском. Поэтому, кажется, следует предпочесть чтение евр. масоретского, хотя понимание ст. 16, даваемое у LXX-ти, согласуется с общим контекстом рассматриваемого места (ср. 7:12). В ст. 18 повторяется наставление ст. 15, но с прибавлением совета: «утешайся женою юности твоей»; образ выражения прямо напоминает место из законодательства Втор 24:5 о новобрачных. Законная жена при этом выразительно сравнивается (ст. 19) с ланью или серною: обычный в восточной поэзии образ грациозности и миловидности женщины (ср. Песн 2:9,17; 8:14). Напоминая мужу о долге супружеской верности, Премудрый выражает желание, чтобы нежные отношения между мужем и женою, установившиеся на первых порах их совместной жизни, не ослабевали с течением времени, чтобы взаимная привязанность супругов длилась всю жизнь, и для супруга не было надобности искать супружеских удовольствий на стороне (ст. 19-20).
5:21-23 В качестве высшего и последнего мотива к избежанию всякого вида нецеломудренности указывается на всеведение Божие и на всеобъемлемость мироправящего промысла Божия (ср. Иов 24:23; 34:21; 31:4), от которого тщетно бы думал укрыться предающийся распутству: по суду Божию, распутство, как всякое преступление вообще, влечет за собою частью естественные, частью нарочито посылаемые Богом гибельные последствия (ср. 1:31-32; 11:5; 18:7; Пс 7:16 и мн. др.).
6:1-5 Частые наставления книги Притчей о вреде поручительства 6:1; 11:15; 17:18; 20:16; 22:26) объясняются тем, что, по воззрениям обычного (в законе Моисеевом не записанного) древнееврейского права, поручившийся за несостоятельного должника трактовался юридически заменявшим последнего и, при обычном жестокосердии кредиторов, нередко платился за своего клиента не только собственным имуществом (Сир 8:16; 29:18-25), но и личною свободою (4 Цар 4:1; Мф 18:25. См. Эвальд. Die Alterthьmer des Volkes Israel. 3 А (1866), s. 246). Но в данном случае Премудрый со всею настоятельностью предупреждает ученика своего собственно от необдуманного, поспешного и безрассудного принятия поручительских обязательств, что без сомнения было не редкостью у юношей того времени (охота принимать на себя поручительство за другого могла у юношей обращаться в особую страсть и превращаться в азарт, наподобие дуэли у европейских народов). Самое поручительство совершалось через рукобитие: поручитель давал руку заимодавцу и кредитору (ср. Притч 11:15; Иов 17:3).
Указав, ученику своему великую опасность поручительства (ст. 1-2), Премудрый далее (ст. 3-5) советует, ему всеми мерами освободиться от возможных неприятных последствий своего, необдуманно принятого, обязательства. В качестве такой меры рекомендуется (ст. 3) усиленно, даже униженно умолять должника немедленно возвратить долг заимодавцу; а затем — советуется с неослабною бдительностью — не давая «сна глазам и веждам дремания» (ст. 4 — по-видимому древнееврейская пословица, ср. Пс 131:4), во что бы то ни стало, хотя бы с затратою величайших усилий, освободиться как иногда освобождается серна или птица из ловушки (ст. 5, сн. Пс 123:7), из своего тягостного положения, созданного неблагоразумным поручительством. Вся речь о поручительстве имеет характер чисто житейской мудрости, указывая в качестве главного мотива деятельности — чувство самосохранения.
6:6-11 То же чувство самосохранения, по мысли Премудрого, должно побуждать человека к трудолюбию и отвлекать от лености, причем в 6-8 в пример трудолюбия указывается муравей (по LXX ст. 8 — еще и пчела), а в ст. 9-11 приводятся гибельные последствия для человека от лености его. Муравей, трудящийся во всякое время по собственному, инстинктивному побуждению — без внешнего принуждения (ст. 7) и мудро собирающий себе запасы летом для зимы (ст. 8), является весьма пригодным и внушительным символом и уроком трудолюбия; в качестве такого символа или образца муравей весьма нередко встречается в поэзии арабской и персидской, а также в классической письменности (у Аристотеля, Вергилия, Горация, см. Цоклер. Die Sprьche Salomionis, s. 69, LXX (также славянский и русский синодальный) в ст. 8, кроме муравья, приводят в качестве образца трудолюбия и искусства еще пчелу (в Комплютенском изд. греч. текста речь о пчеле опущена): мед пчелы, собираемый ею с величайшим искусством, употребляют во здравие не одни простолюдины, но и цари, и у всех пчела в почете. Хотя о пчеловодстве, как промысле в Ветхом Завете не упоминается (только уже у Филона и в Мишне), под именем меда (евр. дебаш) (например, в выражении: земля текущая молоком и медом) имеется в виду главных образом фруктовый мед (и теперь еще называемый в Сирии дибс), но и о пчелином меде библейские евреи несомненно знали (см. Втор 1:44; Суд 14:8; Пс 117:12; Ис 7:18), и потому LXX могли в имевшемся у них еврейском подлиннике читать это другое сравнение или олицетворение трудолюбия1. От сравнения Премудрый переходит (ст. 9 и сл.) к прямому обличению ленивца, беспечно почивающего непробудным сном. На приглашение проснуться (ст. 9, сн. Еккл 4:5; сн. Еф 5:14), ленивец отвечает просьбою дать ему еще несколько поспать или подремать (ст. 10, сн. 24:33). Но Премудрый угрожает ему неизбежными последствиями беспечности и лености: нищетою, бедностью которая приходит быстро, нежданно, «как прохожий, как вооруженный разбойник» (LXX: ὥσπερ κακὸς ὁδοιπόρος ἡ πενία καὶ ἡ ἔνδεια ὥσπερ ἀγαθὸς δρομεύς, Вульгата: quasi viator, quasi vir armatus), см. 11. В конце ст. 11, LXX. Вульгата (славянский, русский) имеют прибавку, выражающую обратную мысль той, какая высказана в первой половине стиха (в Комплютенской Библии прибавка отсутствует): прибавка имеет вид распространительной глоссы. В 24:33-34 повторяются стихи 10-11 рассматриваемой главы, но данной прибавки там не имеется.
6:12-19 В стихах 12-15 Премудрый предостерегает ученика своего от всех видов и проявлений лукавства и коварства, а в ст. 16-19 эти пороки и некоторые другие представляются особенно богопротивными. Уже и ранее (4:24-25) предостерегал от лукавства и призывал к прямому и открытому образу действий. Здесь он делает то же, но при этом подробно обрисовывает хитрую мимику — глаз, ног, пальцев — коварного и лукавого человека (ст. 13), всегда замышляющего в сердце зло на ближнего и на общество (ст. 14, сн. 2:12,14; 3:29): но конечная, неисцельная гибель злодея неизбежна (ст. 15, сн. 1:27; 3:25; 24:22).
Затем, для возбуждения в ученике большего отвращения к порокам злобы, лукавства, коварства, Премудрый называет, ст. 17-19, 7 (собственно 6) пороков, составляющих проявления общей порочности и испорченности сердца человеческого. У LXX (и в слав.) мысль о шести пороках в ст. 15 отсутствует. И в других местах кн. Притчей обличаются: гордые глаза (30:13), руки, проливающие кровь (1:11) и подобное, но здесь обличения эти сгруппированы полнее и выражены в особенной, свойственной языку притчей, форме числового параллелизма.
6:20-35 Предполагая теперь возобновить нить рассуждений и наставлений о целомудрии и о вреде распутства, Премудрый здесь (ст. 20), как и в начале книги (1:8) делает нарочитое увещание к ученику — помнить заповеди и наставления родителей, которые, по закону Моисееву (Втор 6:7) не только сами должны были хранить и исполнять заповеди Божии, но и детям возвещать о них. Такое общее вступление пред увещаниями к целомудрию совершенно аналогично подобным же введениям в 5:1-2 и 7:1-5 к рассуждению о том же предмете. Ввиду особенной важности заветов о целомудрии, Премудрый настоятельно советует ученику своему — всегда неотложно иметь в мысли, как бы на сердце и шее (ст. 21, ср. 3:3; 7:3) родительские заветы, которые и должны охранять юношу от соблазнов во всех положениях и отношениях житейских (ст. 22, сн. 23-24), ибо таково свойство, переданных родителями, заповедей Закона Божия, всегда служащего истинным светом и руководящим началом жизни человека (ст. 23, сн. Пс 123:105), а потому, в частности, заповеди эти всегда сильны удержать неопытного юношу от преступного сближения с злой, т. е. прелюбодейной женою (ст. 24, сн. 2:16; 7:5). Теперь, в ст. 25-35, с целью более решительного предохранения юноши от соблазнов прелюбодеяния, Премудрый изображает внутреннюю — психологическую и внешнюю — фактическою сторону прелюбодеяния, с указанием гибельных последствий последнего. Прежде всею Премудрый предостерегает (ст. 25) от самого начала или корня греха прелюбодеяния: нужно остерегаться возникновения похоти или страстного влечения в сердце к блудной и вообще посторонней женщине под впечатлением красоты или кажущейся привлекательности ее наружности. В этом указании Премудрого на необходимость охранять первее всего сердце свое от похотения нельзя не видеть дальнейшего раскрытия заповеди десятословия «не пожелай жены» (Исх 20:17; Втор 5:21) и подготовления евангельского возвышенного понимания этой исповеди (Мф 5:28). Упомянув далее (ст. 26) о том, что блудница, существо презренное и ничтожное, однако может погубить человека почтенного, который, впадая в распутство, теряет не только имущество (ср. Притч 29:3; Сир 9:6), но и честь и доброе имя, Премудрый далее (ст. 27-29) выражает ту мысль, что всякое соприкосновение с женою ближнего, совершаемое с нечистою целью, никоим образом не может оставаться невинным: подобно тому как невозможно сохранить в целости одежду, если взять в пазуху огонь, равным образом нельзя уберечь от обжога ноги, если пройти по горящим угольям (оба вопроса в ст. 27 и 28 предполагают безусловно отрицательный ответ, как и у Ам 3:4-6), так немыслимо сохранить мужчине невинность, незапятнанное имя и безответственность по суду — при неосмотрительно и непозволительно близком общении с неверною женою другого.
6:30-32 В ст. 30-32 предлагается другой бытовой пример, из которого выводится та же мысль о неизбежной ответственности человека, подпавшего греху жены любодейной: если вору не прощают его поступка, даже и при наличности смягчающих обстоятельств (голод), — напротив взыскивают всемеро (по закону Моисееву Исх 22:1-2, собственно впятеро или вчетверо; «всемеро» здесь, ст. 31, как и в Быт 4:15 — круглое число вместо неопределенного множества, ибо во второй половине стиха штраф определяется еще шире), т. е. даже все имение его дома, то тем более не заслуживает пощады участник прелюбодеяния, к которому ничто его не вынуждало.
6:33-35 Бесчестие, срам, побои от оскорбленного им мужа будут его уделом; позор останется незагладим тем более, что обесчещенный им муж неверной жены не захочет взять от него и денежного штрафа или выкупа. Но высшим и чувствительнейшим наказанием прелюбодея, по воззрениям Соломона, как и Сираха, является презрение со стороны общественного мнения, несмываемый позор пред обществом.
7:1-5 Общее введение к последующему увещанию против увлечений соблазнами распутной жены имеет и в содержании и в форме много общего с прежними подобными же вводными замечаниями Премудрого (1:8; 2:1; 6:20; частнее ср. ст. 2 и 4:4; ст. 3 и 3:3). В тексте LXX, слав. в начале ст. 2 есть добавление: υἱέ τίμα τὸν κύριον καὶ ἰσχύσεις πλὴν δὲ αὐτου̃ μὴ φοβου̃ ἄλλον, сыне, чти Господа и укрепишися, кроме же Его не бойся иного. Хотя эти слова и не встречаются в других переводах, и, на первый взгляд, как бы несколько прерывают течение речи, однако, ввиду аналогичных мест книги Притчей (1:7; 3:7), возможно что эти слова были и в еврейском оригинале, бывшем у LXX.
7:4-5 Наставление в ст. 4 — назвать мудрость сестрою, а разум — родным (свойственником) характерно как вообще для семитического образа представления отношений между лицами и предметами (например, Иов 17:14; 30:29); но и особенно для ветхозаветно-библейского учения о премудрости (сн. Прем 8:2; Сир 15:2): мудрость должна стать возлюбленным другом искателя ее, предметом его любви и вожделения. Цель мудрости, — без сомнения, благоустроение всей жизни человека, но здесь (ст. 5) указывается лишь одна из целей и одно из проявлений мудрости: мудрость дает возможность ревнителю ее устоять против обольщений прелюбодейной жены.
7:6-9 Совершенно противоположен правилам мудрости образ действий юноши безумного: он вовсе не держится предписываемых мудростью правил — удалять путь свой от жены прелюбодейной и не приближаться к двери дома ее (5:8), или — изгонять из сердца всякое похотливое увлечение красивою внешностью блудницы (6:5); напротив, он намеренно направляется к дому ее (7:8), видимо исполненный похоти к ней и преступных намерений, удовлетворению которых содействует случай предвиденной, быть может, встречи (ст. 9, по-видимому, указывает на то, что юноша усиленно искал приключений) с женою блудницею, обольстительные приемы которой сейчас изображаются, ст. 10-20.
7:10-20 Если в гл. 5 беспорядочной прелюбодейной любви противопоставлялись блага любви к единой законной жене: если в гл. 6 ст. 20-35 преподавались увещания о подавлении главным образом внутренних нечистых сердечных движений, как корня и начала греха нецеломудрия, то здесь, ст. 10-20, дается подробное, конкретное изображение отвне приходящих соблазнов к нарушению седьмой заповеди десятословия, особенно же подробно изображается сама виновница мужских падений — прелюбодейная жена. Чрезвычайно конкретный образ ее смущал и еврейских и христианских толкователей книги Притчей, из которых первые даже склонялись, ввиду этого, к исключению книги Притчей из канона, а некоторые древние христианские толкователи пытались объяснять образ блудницы Притч 7 в аллегорическом смысле — безумия, нечестия, в противоположность изображаемой в гл. 8-9 Премудрости Божией. Но хотя и нельзя отрицать возможности этого аллегорического понимания, однако и непосредственное буквальное понимание рассматриваемого отдела вполне согласимо с боговдохновенностью книги Притчей, ибо цель картины, ст. 10-20 гл. 7 — поучительная: Премудрый путем этого конкретного образа желает возбудить в ученике своем отвращение к соблазнам прелюбодеяния и внушить стойкость в целомудрии.
Прелюбодейная жена является на улице в одежде блудницы, с покрывалом (LXX: εἰ̃δος ἔχουσα πορνικόν, Вульгата: ornatu meretricio, ст. 10), чтобы не приняли за замужнюю женщину (ср. Быт 38:14 и сл.; толк. Быт 38:15). Бесстыдство, коварство, лукавство обнаруживаются во всех действиях и жестах жены (ст. 11-13); особенно же в словах ее. Желая придать приглашению своему невинный вид, она поводом к приглашению выставляет (ст. 14) религиозное торжество — принесение у нее мирной жертвы, всегда соединявшейся с пиршеством (Лев 7:11 и сл.). Затем, завлекая юношу в свои сети, говорит (ст. 15-18) о роскошной обстановке предстоящего пиршества и плотских удовольствий, а последнее возможное колебание юноши побеждает упоминанием о долговременной отлучке своего мужа из дома (ст. 19-20).
7:21-23 Хитрые речи блудницы, хорошо рассчитанные на податливость чувственной природы человека, особенно юноши, увенчиваются успехом: после некоторых колебаний юноша безвольно отдается в руки губительницы и предается животным наслаждениям, губящим и тело и душу.
7:24-27 Тем убедительнее являются заключительные увещания избегать соблазна всякого вообще вида прелюбодеяния, конечные результаты которого всегда одни и те же: временная и вечная гибель.
8:1-3 Еще прежде, в начале книги гл. 1, ст. 20-21 и сл., Премудрый вводил в речь свою проповедь Премудрости от собственного ее лица, а в 3:19-20 упомянул об участии Премудрости в творении мира и промышлении. Теперь он делает то же значительно подробнее: почти целых две главы, 8-9 гл., посвящены раскрытию учения самой Премудрости о себе самой, о достоинстве — Божеском или божественной природе Премудрости, о миротворческой, миропромыслительной и мироспасающей деятельности, о высочайших свойствах и богатейших дарах ее, о значении для человечества и т. д. Священный писатель как бы намеренно в предыдущих главах (гл. 4-7) сгруппировал и исчерпал все возможные виды и случай соблазнов на пути благочестивой и мудрой жизни, чтобы здесь, в гл. 8-9, цельнее изобразить положительным образом истинную мудрость по учению самой же Ипостасной Премудрости. При этом естественно отсутствует всякое упоминание о том, что это учение дошло до Премудрого по преданию от предков (как в 4:3-4 и далее). Даваемая чтением ст. 1 LXX и слав. форма обращения к слушателю: σὺ τὴν σοφίαν κηρύξεις ἵνα φρόνησίς σοι ὑπακούση̨, сыне, премудрость проповеждь, да разум послушает тебе, — менее удобоприемлема, чем по чтению евр. масоретском, Вульгаты и русск.: проповедующею выступает сама Премудрость Божия. Подобно всем проповедникам вещаний Божиих — пророкам, апостолам, Премудрость проповедует во всех местах общественных собраний, равно вообще всюду, где только можно встретить слушателей: на возвышенностях, на дорогах, распутиях и перекрестках, при входе в город — у городских ворот, на улицах и при входе в дома (ст. 2-3). Как бы ни были шумны подобные народные собрания, но и среди сутолоки и шума празднословящих и спорящих людей, раздаются, подобно некоторому гимну, поучительные и назидательные речи из уст ревнителей и вестников божественной мудрости.
8:4-13 Премудрость обращает призыв Свой решительно ко всем людям — к праведным и нечестивым, знатным и простолюдинам1; всех призывает, по руководству божественной Премудрости, развивать свои умы и сердца (ст. 5), обогащая ум всякими полезными сведениями духовной и житейской мудрости (ср. 1:4, Еккл 1:13) и сообщая сердцу устойчивость в истинном добре (ср. Мф 10:16). Вещает Премудрость нечто безмерно важное в жизни человеческой (ст. 6: ср. Мф 7:29), именно: чистую истину, подлинную правду, совершенную справедливость, все же противное тому Ей абсолютно чуждо; все эти наставления Премудрости, при всей своей высоте и глубине, однако, вполне доступны разумению человека (ст. 7-9). Поэтому стяжание этих учений должно быть предметом больших вожделений и исканий человека, чем приобретение богатств и сокровищ (ст. 10-11, сн. 3:14-15; Иов 28:15-16, Прем 7:9). Сила совета и способность руководить мысль людей к достижению правильного решения в делах неизменно присущи божественной Мудрости, основу же и самую сущность мудрости, сообщаемой Ею, составляет страх Божий и отвращение от зла (ст. 12-13, сн. 1:7; 9:10).
8:14-21 Изображаются высокоценные дары и преимущества истинной мудрости, источник которой — в Мудрости Божественной. Все дела человеческие могут иметь прочный успех только при содействии Премудрости Божественной, так как только Она одна обладает в совершенстве светом, разумом и силою, нужными для осуществления Ее мероприятий, — к благу человека, — без Ее содействия мудрость человеческая бессильна (ст. 14). В частности цари, правители, всякие власти и законодатели могут мудро управлять подчиненными народами и обществами, могут издавать мудрые и полезные законы только при содействии Той же божественной Премудрости (ст. 15-16, сн. Дан 2:21) Все обилие благ, присущих Премудрости, Она всегда готова даровать любящим Ее и разумеющим истинную ценность Ее даров (ст. 17-21). Таковы дивные дары Премудрости. Но божественная природа и достоинство Ее разительнейшим образом выразились еще в участии Премудрости в деле творения мира, о чем и говорит теперь, ст. 22-31, Премудрый.
8:22-31 В этом отделе отцы и учителя церкви не без основания усматривали под предвечною и миротворящею Премудростью ипостасную Премудрость, Второе Лицо Пресвятой Троицы, Сына Божия, сближая понятие о Ней с понятием о Слове Божием, которое, по учению апост. и евангелиста Иоанна Богослова, изначала было у Бога, само было Бог, через Которое «все произошло, и без Которого не начало быть ничто, что произошло» (Ин 1:1-3, ср. Евр 1:2; Откр 3:14). Без сомнения, на ветхозаветной почве не могло быть такой ясности и раздельности, точности и определенности в учении о Логосе или Слове Божием, какую получило это понятие в учении св. Евангелиста Иоанна: для ветхозаветного, даже и боговдохновенного, мудреца миротворящая Премудрость Божия есть прежде всего идея мира, предсуществовавшая у Бога до творения, — есть то начало, которое явилось посредствующею орудною причиною всего творения, эта идея и начало изображаются здесь олицетворено. Говорить же нарочито о божественном достоинстве второй Ипостаси Премудрый не мог. Совершенно ошибочно, в IV веке по Р. Х., во время христологических сборов, ариане на основании слов Премудрости: «Господь созда (LXX: ἔκτισέν) мя начало путей Своих» (ст. 22) защищали свое лжеучение, что Сын Божий есть тварь. Против этого православные богословы указывали на еврейское чтение этого текста, понимая евр. глагол кана в смысле: приобрел (ἐκτήσατο, как у Филона и Оригена, или ἐκτισὲ με, как в кодд. 23,252 у Гельмеса. Вульгата: possedit me, русский синодальный: имел Меня началом...); или же относя понятие творчества собственно к вочеловечению Сына Божия. Оба эти последние объяснения имеют свое значение и основание. Но следует во всяком случае помнить, что в Ветхом Завете не могло быть богословской точности в формулировке идеи Логоса, и потому понятие «создания» здесь могло быть приложено и к Премудрости Божественной. В книге Иисуса сына Сирахова, учение которой стоит под неоспоримым влиянием книги Притчей, Премудрость не раз называется созданною Богом: 1:4: προτέρα πάντων ἔκτισται σοφία; 1:9: αὐτὸς ἔκτισεν αὐτὴν; 24:8: ὁ κτίσας με. Однако уже домирное существование Премудрости, утверждаемое в Притч 8:22-31, составляет верное предвестие новозаветного учения о Слове или Сыне Божием. Вся речь Премудрости распадается на два отдела: ст. 22-26 и ст. 27-31, из которых в первом показывается домирное существование Премудрости, а во втором утверждается деятельное участие Премудрости в творении мира и отдельных видов сотворенного. Премудрость помазана была (ст. 23, ср. Пс 2:6), т. е., была представлена Богом быть владычицею творений (ср. о Сыне Божием Откр 3:14: ἡ ἀρχὴ τη̃ς κτίσεως του̃ θεου̃) еще прежде появления последних — прежде сотворения самой земли в ее первобытном виде (ст. 23), прежде появления великой мировой бездны, всяких водовместилищ, гор, холмов и начала всякой органической жизни (24-25, ср. Пс 89:2, Иов 38:6 и др.) существовала и именно была рождена Богом Премудрость (ст. 24-25). Рожденная прежде всякого творение (ср. о Сыне Божием: πρωτότοκος πάσης κτίσεως, Кол 1:15), Премудрость отнюдь не была пассивною свидетельницею самого творения мира, напротив, во всем процессе миротворения (ст. 27-30, а ср. Иов 26:9; 38:10 и далее) Она была неизменною участницею дела Божия, отпечатлевая свой небесный облик на делах творений Божиих. И как завершением и целью творения мира было создание человека (Быт 1:26 и сл.), так особенным предметом участия и радости Премудрости было также именно создание человека — венца творений Божиих, на котором, как на образе и подобии Божием, совершеннейшим образом отпечатлелась печать и Премудрости ст. 30b-31a). Это особенное участие Премудрости в деле создания человека вполне отвечает библейскому сказанию о бывшем в Пресвятой Троице совете пред сотворением человека (Быт 1:26, ср. толк. Быт 1:26). Истинный, изначальный источник радования Ипостасной Премудрости или Логоса заключался именно в общении Его с Богом Отцом (Ин 17:24), а радость Ее в творениях и особенно в людях является отобразом той премирной радости. Отдел Притч 8:22-30 в качестве паремии и читается в храмах на богослужении в дни: Обрезания Господня (1 янв.), Благовещения Пресв. Богородицы, напоминая верующим о том, что воплотившийся Сын Божий от вечности существовал в общении с Богом Отцом.
8:32-36 К людям, как преимущественным носителям мудрости, запечатленной Творцом на всем творении, Премудрость обращается теперь с увещанием слушать и хранить наставления мудрости, так как в слушании и хранении их заключено все блаженство и вся жизнь человека (ст. 32,34,35, ср. Пс 118:1-2; Лк 11:28), тогда как уклоняющиеся от общения с Премудростью, а тем более ненавидящие Ее готовят себе временную и вечную смерть.
9:1-3 Если в гл. 8 говорилось об участии Премудрости в деле миротворения и промышления Божия (ст. 27-31), и люди вообще призывались к послушанию Премудрости, то здесь в гл. 9 говорится — под образом основанного Премудростью дома (ст. 1) — об устроении Ипостасною Премудростью Царства Божия или Церкви среди людей для их духовного питания, просвещения и освящения, и все люди нарочито приглашаются в этот дом Премудрости на приготовленную Ею трапезу. Премудрость божественная — эта великая художница или строительница (Притч 8:30) с момента начала миротворения, — в исторические времена основала на земле великий дом Свой (там же, ст. 34), который конечно, вместе есть дом Божий (Пс 83:11). Дом Премудрости Божией есть, очевидно, Царство Божие или Церковь, основание которой божественным Домостроительством было положено еще в раю; это Царство Божие, затем во многообразии священных библейских событий и лиц, теократических установлений и учреждений, под руководством Закона и пророков, раскрывалось в течение всего Ветхого Завета вплоть до явления Христа Спасителя, когда оно сменилось новозаветною Церковью или новозаветным Царством Божием (1 Тим 3:15; Евр 3:6; Откр 3:12). Дом премудрости основан на семи столбах (ст. 1), т. е. согласно общему библейскому значению числа 7 в смысле полноты, законченности, совершенства Быт 4:24; Пс 11:7; Мф 18:21-22), Царство Божие или Церковь Премудростью Божией снабжена многоразличными дарами и дарованиями — всем, что нужно для ее благоустройства, процветания и славы. Толкование числа семи столбов в точном значении дало большею частью неудачные опыты; таково древнеиудейское толкование — в смысле 7 небес, с которых сошла Тора и дарована людям (Мидраш, s. 25), еще менее в смысле 7 свободных искусств (Heidenheim), или 7 первых глав книги Притчей (Гитциг), наконец 7 свойств вышней мудрости по исчислению Иакова (Иак 3:17). Заслуживает лишь внимания христианско-церковное толкование семи столбов в смысле 7 даров Св. Духа (Ис 11:2-3, сн. Откр 1:4,12; 3:1; 4:5), затем — 7 таинств и подобное.
9:2-3 Блага царства Божия, основанного Премудростью, изображаются здесь (ст. 2) под образом приготовленной Ею трапезы — мяса мирной жертвы (евр. тебах, LXX θύματα, Вульгата: victimas) и растворенного — водою или пряностями — вина (ср. Ис 5:22; Притч 23:30), как и в Евангелии Господь изображал блага Царства Божия на земле и Царства Небесного под образом трапезы (Мф 22:1 и сл.; Лк 14:16 и сл.; 22:30). Частное, при свете Нового Завета, под этою трапезою Премудрости, можно разуметь Евхаристию или таинство тела и крови Христовой. К этой божественной трапезе Премудрость призывает людей через посланных Ею рабов (ст. 3), как и в евангельских притчах о званных на царскую вечерю гости приглашаются через рабов царских (Мф 22; Лк 14:16 и сл.). Под этими рабами — глашатаями надо разуметь всех когда-либо посланных Богом и Его Премудростью — проповедников истины Божией для созидания среди людей божественной теократии, в Ветхом Завете — пророков, в Новом Завете — апостолов (Ис 52:7; Рим 10:15-18).
9:4-6 Люди, к которым обращается призыв посланников Премудрости, именуются здесь (ст. 4,6) неразумными или скудоумными — не в абсолютном смысле, а в относительном — в смысле ненаученности высшим истинам и, главное, нравственной неустойчивости и бесхарактерности (ст. 6, ср. 7:7; 19:25; 21:11). Такие люди, каких особенно много среди юношей, еще доступны научению и педагогическому воздействию (ср. Пс 18:8; 118:130). А во время насаждения христианства именно такие, простые умом и сердцем люди, оказались особенно восприимчивыми к проповеди Евангелия (Мф 11:25; Лк 10:21; 1 Кор 1:27). Потому-то Премудрость и призывает их на свою духовную трапезу (ст. 5), в свет истинного разумения и благочестия.
9:7-9 Здесь делается вводное замечание, имеющее целью ограничить круг людей, к которым обращена проповедь посланников Премудрости: бесцельно и напрасно учить мудрости людей, презрительно издевающихся над истиною, ненавистно относящихся к ней и к ее проповедникам (ср. Мф 7:6). Вместо бесполезной и небезопасной траты слов на вразумление кощунника, проповедник лучше должен обращать свое внимание на мудрого, т. е., по крайней мере, стремящегося к мудрости, которому проповедь мудрости всегда принесет существенную пользу (ср. Мф 13:12). Понятно, впрочем само собою, что и указанное ограничение, ст. 7-8, имеет лишь относительное и условное значение: им внушается не безусловное запрещение учить нечестивых истине, а лишь осмотрительность в обращении с хулителями истины. Любовь, высшее начало истинной жизни, обязывает всех обладателей истины всюду распространять добро и истину, заботясь о спасении всех, по образцу Самого Бога, хотящего спасения всех, не исключая и грешных (Иез 18:32; 33:11; 2 Петр 3:9; 2 Тим 2:4).
9:10-11 Речь Премудрости заканчивается указанием того главного основания, на котором зиждется серьезное искание мудрости (ст. 10), — и благодатных плодов или спасительных последствий истинной мудрости для стяжавшего ее (ст. 11).
Началом мудрости является страх Божий (10a, сн. 1:7) и благоговейное познавание Бога: «познание Святого — разум» 10b. (Этот перевод следует, по закону параллелизма, предпочесть греческому LXX: βουλὴ ἁγίων σύνεσις, слав.: совет святых разум. Скорее можно бы принять перевод Вульгаты: scientia sanctorum prudentia) LXX, славянский в конце ст. 10 имеют добавление: τὸ γὰρ γνω̃ναι νόμον διανοίας ἐστὶν ἀγαθη̃ς, слав.: разумети бо закон помысла есть благого. Добавление это отсутствует во многих греческих кодексах (23,68,106,109,248,252,295 у Гольмеса, в Альдинской, Александрийском, у Климента Александрийского), не имеется и в Вульгате: по-видимому — позднейшая глосса, хотя и отвечающая контексту речи. Ст. 11 представляет одно из нередких в книге притчей обещаний долголетия за исполнение уроков мудрости (сн. 3:2,16,21; 4:10,15; 10:27).
Рассмотренный отдел Притч 9:1-11 читается в храмах в качестве паремии на Богородичные праздники, поскольку здесь предызображается Ипостасная Премудрость не в предвечном бытии Своем, а в состоянии воплощения; мысль же о воплощении Сына Божия неотделима от мысли о Богоматери, послужившей орудием воплощения Сына Божия (см. еп. Виссарион, с. 103-104).
9:12 В качестве побуждения к исполнению наставлений мудрости и к избежанию (изображаемых ниже) соблазнов безумия и распутства, Премудрый указывает здесь на то, что полезные следствия мудрости имеют силу собственно для самого держащегося мудрости, а не для Бога (мысль, аналогичная выраженной в Иов 22:2-3), и не для ближних. LXX, слав., однако, добавляет: καὶ τοι̃ς πλησίον, и искренним твоим. Кроме того LXX и еще имеют трехстрочное добавление к ст. 12, имеющееся также в сирск. и арабск. переводах, а также в славянском и русском синодальном (в последнем эти добавления заключены в скобки). По-видимому, это позднейшие глоссы, хотя имеющие признаки происхождения из еврейского подлинника, перенесенные сюда из других мест кн. Притчей и других священных книг.
9:13-18 Для усиления впечатления от увещаний Премудрости здесь подробно изображаются соблазны неразумия, идущие от жены распутной. По внешности призыв последней напоминает призыв мудрости, но отличающие жену распутную дерзость, безрассудство и подобные отрицательные качества (ст. 13-17), а главным образом гибельный конец увлекающихся ее соблазнами (ст. 18, сн. 7:27), должны, по мысли Премудрого, раз навсегда предохранить ученика его от всяких увлечений распутства и безумия, как бы ни были подчас велики соблазн и искушение следовать им.
9:18 В конце ст. 18 у LXX имеется добавление, имеющее характер позднейшей глоссы (ее нет в Комплютенском издании).
10 С гл. 10 начинаются «Притчи Соломона» (10:1), о характере, общем содержании, назначении и цели которых было сказано в начале книги Притчей (гл. 1 ст. 2-6). Если в гл. 1-9 развитие мысли о значении мудрости шло последовательными и связными периодами, то отселе с гл. 10 по 29 включительно идет ряд приточных изречений разнородного содержания, так что почти каждый стих есть самостоятельное целое, отдельная притча, не имеющая видимой связи ни с предыдущим, ни с последующим. По содержанию своему эти приточные изречения относятся ко всевозможным отношениям и условиям жизни. Пред взором читателя, в свойственном жизни человеческой разнообразии здесь проходят попарно: богатый и бедный, мудрый и глупый, прилежный и ленивый, благочестивый и нечестивый, отец и сын, муж и жена, господин и раб, царь и подданный и подобные. Относясь каждая к отдельным явлениям жизни, все притчи в совокупности, однако, выражают цельное воззрение на жизнь, законченное мировоззрение священного писателя. По форме своей притчи эти образуют двухстрочия, обе части которого находятся обыкновенно в отношении противоположности (в гл. 10-15 — исключительно или представляют собою так называемый антитетический параллелизм, в котором одно полустишие выражает обратную сторону истины выражаемой в другом (см., например, еще в Пс 2:6; Еккл 2:14)
10:1 Такую именно форму имеет уже этот первый стих, имеющий, очевидно, отношение ко всему последующему собранию притчей. Частный оттенок мысли в противоположении отца и матери: печаль неудачного сына особенно глубоко воспринимает материнское сердце (ср. 1:8; 15:20; 17:25).
10:2-7 При всей разнородности содержания этих шести стихов, они несколько объединяются общею всем им мыслью о неодинаковом земном жребии праведного и нечестивого, разумного и неразумного, прилежного и ленивого. Жизнь и смерть (ст. 2) — типическое обозначение блага и бедствия жизни, проходящее чрез всю книгу Притчей. «Сокровища неправедные» — нажитые неправдою, беззаконием, «не доставляют пользы» — бессильны спасти от смерти, а равно от всякого смертельного бедствия. Спасет от этого одна «правда» (евр. цедака), т. е. правота всех намерений и поступков человека, деятельное осуществление «мудрости», хокма (по традиционно-еврейскому толкованию, цедака, спасающая от смерти, есть милостыня). Мысль ст. 2 почти дословно повторяется в ст. 4 гл. 11. В ст. 3 противополагаются, во-первых, «душа» праведного, т. е. нормальное, уравновешенное психическое состояние (по LXX: ψυχὴ δικαία) праведника — и «стяжание» или алчность (евр. гавва, ср. Мих 3:7; по LXX ζωὴ, жизнь, в смысле средств к жизни) нечестивого; а во-вторых, противоположная судьба одного и другого: Господь не попускает праведнику голодать (ср. Пс 32:19; 36:25), напротив, злым и похотливым желанием нечестивца не дает осуществляться, тем более, что они часто бывают направлены ко злу ближних. Затем, в ст. 4-5, высказывается мысль, что благосостояние или материальная скудость стоят в зависимости и от собственной энергии или, напротив, бездействия, как уклонения от всеобщего закона труда (Быт 3:19). В Вульгате к ст. 4 добавлено: qui nititur mendaciis, hic pascit ventos: idem autem ipse sequitur aves volantes. LXX имеют прибавку в ст. 5, читаемую в славянской Библии так: спасется от зноя сын разумный, ветротленен же бывает на жатве сын беззаконный, т. е. благоразумный, вследствие своевременной уборки хлеба, не терпит вреда от знойного ветра, тогда как неразумный и беспорядочный человек пропускает время жатвы, и перезрелый хлеб в колосьях опустошает зной и ветер; общее, здесь как и в целых ст. 4-5. выражена мысль о необходимости благоразумного пользования временем для успеха в делах житейских и духовных. Ст. 6-7 говорят о добром имени, незапятнанной репутации праведного и — бесславии и гибели имени нечестивого, как при жизни их (ст. 6), так и по смерти того и другого (ст. 7) (ср. Пс 111:6; Сир 44:13; сн. Мф 26:13).
10:8-10 Противополагаются по характеру и последствиям действия мудрого и нечестивого в отношении к наставлениям мудрости (ст. 8), в поведении или жизненном пути, противоположном у одного и другого (ст. 9) и в самой манере речи — лукавой и криводушной у нечестивого, и прямой, хотя бы и резкой, у праведного (ст. 10). Последняя мысль рельефнее, чем в еврейском тексте, выражена в греч. переводе LXX второй половины ст. 10: ὁ δὲ ἐλέγχων μετὰ παρρησίας εἰρηνοποιει̃; слав.: обличаяй же с дерзновением миротворит.
10:11-14 Продолжается изображение доброго и злого, мудрого и глупого — в отношении их обращения с ближними и влияния на них, преимущественно со стороны речи или способности и манеры пользоваться словом. Если вообще речь человеческая сравнивается с волнами и потоками вод (Притч 18:4; 20:5), то речь праведного — по ее прямоте и назидательности — называется здесь (ст. 11) источником жизни, тогда как из уст нечестивого выходит только насилие. Этому насилию и пагубному влиянию его на общество способствует именно наполняющая его ненависть, напротив, «любовь покрывает все грехи» (ст. 12, ср. 1 Петр 4:8; Иак 5:20; 1 Кор 13:4), т. е. снисходит, к ошибкам ближнего, не распространяет о нем худой молвы (ср. 17:9), вообще всячески содействует миру. В ст. 13-14 новая противоположность мудрого и неразумного: первый восприимчив к простому наставлению мудрости, для второго требуется физическое воздействие (ст. 13); первый, уразумев истину, не спешит сообщать ее всем и каждому, напротив, соблюдает осторожность в речи, сообразуется с степенью восприимчивости слушателей; глупый, напротив, болтлив — к своей гибели (ст. 14).
10:15-21 В этих семи стихах говорится главным образом о земных благах, ценности их и способе приобретения и употребления. Возвышающее самочувствие и самонадеянность человека, значение богатства и принижающее на человека действие бедности (ст. 15) — факт опыта. Премудрый этим изречением предостерегает — богатого от самонадеянности, порождаемой богатством, а бедного от лености, приводящей к бедности и нищете. При этом как богатство, так и бедность рассматриваются главным образом с нравственной точки зрения: богатство, предполагается, должно быть приобретено жизненною мудростью и средствами нравственно-безукоризненными и в свою очередь должно быть употребляемо на дела мудрости, любви и благочестия; напротив, бедность, являющаяся следствием лености и других пороков, может, в свою очередь, приводить к новым порокам. Что Премудрый рассматривает богатство и бедность главным образом с моральной точки зрения, показывает следующий стих — 16-й, где прямо говорится, что прочны лишь приобретения праведника, а стяжания нечестивого ведут ко греху, — а равно и ст. 17-й, где уже со всею определенностью выступает нравоучительное направление и содержание речи: говорится о спасительности хранения учения мудрости и о гибельности пренебрежения обличением (ср. 12:1): не принимающий обличения не только сам гибнет, но, через пагубную силу примера, губит и других (Мф 15:14). В следующих ст. 18-21 говорится преимущественно о правильном, спасительном и неправильном, гибельном пользовании даром слова: осуждается злоречие по адресу ближнего (ст. 18), вообще празднословие, неизбежно приводящее ко греху (ст. 19, ср. 13:3; 21:23; Еккл 10:14; Сир 20:7; 22:31; 28:25; Мф 12:35), похваляется, напротив, обдуманное слово праведного (20a) как назидательное для многих (21a), в противоположность пустому, бессодержательному слову нечестивого (20b, 21b).
10:22-25 Соответственно неодинаковой настроенности безумного нечестивого и мудрого — праведного (ст. 23), неодинаковы и внешняя судьба того и другого: у праведника все спорится, все ему дается без труда, забот и тревоги, так как на жизни и делах его почивает благословение Божие (ст. 22, сн. Пс 126:2 и сл.), всякое желание его исполняется (ст. 24b); напротив, удел нечестивого — вечный страх за свое благополучие (ст. 24a, сн. Ис 66:4; Иов 3:25), а конец его — внезапная и полная гибель, при полной непоколебимости праведника (ст. 25; сн. 1:27; Иов 1:19).
10:26 В этом стихе высказана, особняком здесь стоящая, мысль о вреде лености (ср. 6:6 и сл.; 12:27; 19:24).
10:27-30 Повторяются не раз высказанные мысли о различном до противоположности жребии праведных и нечестивых (ср. 3:2; 9:11; сн. Иов 8:13; Пс 111:6).
10:31-32 Об устах праведного и нечестивого и плодах их.
11:1-11 Предостережение от применения неправильных весов и увещание к добросовестности в этом отношении (ст. 1, сн. 20:10), составляет повторение постановления закона (Втор 25:13-16; см. толк. Втор 25:13-16); нередкое повторение этого правила требовалось частыми случаями его нарушения особенно в торговле (Сир 26:27). Премудрый подкрепляет наставление свое мыслию о Всеведущем и Всеправедном Боге. О пагубности гордости (ст. 2) Премудрый говорит неоднократно (см. 16:18; 18:12), равно как и о благе противоположной добродетели — смирения (сн. 3:34), которое, по контексту данного места (ст. 2), есть вместе и мудрость и прославление. LXX делают здесь прибавку, — в слав.: умираяй праведник остави раскаяние, удобна же бывает и посмеятельна нечестивых пагуба, — выражающую ту мысль, что противоположное нравственное настроение праведного и нечестивого при жизни сопровождается или имеет следствием различный до противоположности характер самой смерти и посмертной памяти того и другого. Ст. 3 продолжает мысль ст. 2 о превосходстве прямодушия праведности пред коварством злобы — даже для одного внешнего благополучия человека. Ст. 4 усиливает мысль ст. 2 гл. 10-й: не только богатство, собранное неправыми путями и средствами (10:2), но и вообще всякое богатство не принесет пользы нечестивому, спасение заключается лишь в правде, праведности, — спасение именно «в день гнева», т. е. божественного гнева и суда Божия (ср. Иез 7:19; Соф 1:18; Сир 5:10). Ст. 5-6 совершенно параллельны как между собою, так и со ст. 3 (ср. также 10:3; Прем 5:15), выражая противоположность жизненного жребия праведного и нечестивого, соответствующую противоположной нравственной настроенности того и другого. Из особенностей духовного настроения праведного и нечестивого объясняется, по ст. 7-8, противоположная судьба того и другою, как при жизни, так и по смерти: праведник, выше всего ценящий благо общения с Богом, переходя в загробную жизнь, в этом самом убеждении своем имеет крепкую и благую надежду на милосердие Господа (ср. 10:28); напротив, нечестивый, при жизни всею душою преданный земным благам и пренебрегавший благом общения с Богом, умирая, лишается благ земных, к которым страстно был привязан душою Пс 48:18), уразумевает, наконец, истинную цену благ духовных, и в этом позднем сознании — заключается для него источник новых мучений. Прижизненное спасение праведника от скорби, которая вместо него постигнет нечестивого (ст. 8), — примеры часто бывали в библейской истории (по книге Есфирь, гибель, ожидавшая иудеев в Мардохее, в действительности постигла язычников и Амана гл. 7-9; по кн. пророка Даниила, нечестивые клеветники этого пророка погибли вместо него, Дан 6:25), — составляло скорее благочестивое теократическое верование избранного народа Божия (ср. Ис 43:3), чем факт опыта, который (опыт) всегда даст гораздо более примеров противоположного свойства. На почве этого выражения могло создаваться убеждение, что общественное мнение всегда сорадуется счастью праведника и радуется гибели нечестивого (ст. 10-11, ср. Есф 8:15; 3:15), хотя действительность, конечно, предоставляет немало явлений и обратных тому. Во всяком случае присутствие в городе людей праведных есть залог благополучия и общества (ср. Быт 18:24 и сл.)
11:12-15 Следует ряд изречений разнородного содержания, частью в отношении к личной нравственной жизни человека (ст. 12-13), частью в связи с общественными (ст. 15) и государственными (ст. 14) отношениями. Именно, осуждается как горделивое, презрительное отношение к ближнему, обыкновенно служащее признаком глупости гордого (ст. 12a, ср. 14:21), так и легкомысленное отношение к чести и доброму имени ближнего, выражающееся в распространении слухов и речей, служащих к его опорочению (ст. 13a, ср. Лев 19:16; Иер 9:3); похваляется, напротив, скромность, молчаливость (12b) и верность в хранении вверенной тайны (13b, ср. Сир 19:10; 27:16-21). В отношении народного управления одобряется присутствие при царе многих советников (ст. 14, сн. 15:22; 24:6), разумеется, если они люди — глубокого ума и доброй совести. В ст. 15 повторяется, данное уже в Притч 6:1 предостережение против необдуманного поручительства, и одобряется житейская осторожность в этом отношении.
11:16-23 Взаимное соотношение двух половин ст. 16-го по тексту евр. масоретскому и Вульгаты представляется неясным и может быть понято лучше по тексту LXX (слав., русск. синодальный), имеющему между этими двумя предложениями два других, из которых первое заключает в себе противоположение первой мысли стиха, а другое — второй его половине. Весь стих 16 по тексту LXX читается так: Γυνὴ εὐχάριστος ἐγείρει ἀνδρὶ δόξαν θρόνος δὲ ἀτιμίας γυνὴ μισου̃σα δίκαια πλούτου ὀκνηροὶ ἐνδεει̃ς γίνονται οἱ δὲ ἀνδρει̃οι ἐρείδονται πλούτω̨. Славянский и русский синодальный дословно передают чтение LXX, причем слова, не имеющиеся в евр. тексте, в русском заключены в скобки. Вместо этого антитетического параллелизма Вульгата ближе к тексту евр. — дает параллелизм синтетический или сравнительный: mulier gratiosa inveniet gloriam et robusti habebunt divitias. Чтение LXX-ти ст. 16 заслуживает предпочтения пред текстом масоретским и Вульгаты. Мысль стиха: блага, даже внешние, приобретаются усилиями человека. В следующих стихах (17 и далее) развивается мысль, что блага жизни достигаются именно нравственными усилиями, богоугодною религиозно-нравственною настроенностью человека. Именно источником благосостояния человека называется прежде всего благотворительность (ст. 17, сн. ст. 25), затем правда (ст. 18-19), благоговейная непорочность пред Богом (ст. 20-21). Вместе с тем противоположные пороки: немилосердие, коварство, жестокость, нечестие, являются источников гибели для повинных в тех пороках людей. Это вообще, столь часто повторяющаяся, в книге Притчей, мысль о соответствии земного жребия человека его религиозно-нравственному достоинству ср. Гал 6:8; 1 Тим 4:8. В ст. 22, соответственно тому, в образном сравнении высказывается мысль о непристойности благолепия или, общее, блага для нравственного безобразия, которое от присоединения к нему изящной обстановки еще нагляднее являет свое ничтожество (ст. 22-й — пример так называемой эмблематической притчи). Ст. 23 представляет как бы заключительное обобщение предыдущих мыслей — о противоположности жизненных стремлений и чаяний праведных и нечестивых.
11:24-26 Высоко ценя щедрость и благотворительность, Премудрый устраняет здесь возможное у благотворителей опасение разорения, обеднения, — указывая на особое промышление Божие о благотворительных, у которых по мере большого развития щедрости увеличивается благосостояние (ст. 24-25, сн. Пс 111:9; 2 Кор 9:9); напротив излишняя бережливость (ст. 24b), а особенно неумеренная скупость, соединенная с жестоким равнодушием к нужде ближнего (26a), не созидают благополучия человека. В ст. 26b имеется в виду случай народного голода, когда случается, что корыстолюбивый торговец намеренно задерживает, не пускает в продажу своих запасов хлеба, чтобы после иметь большой барыш: участь таких алчных и немилосердных людей — проклятие со стороны народа (ср. Сир 5:4). В тексте LXX и слав. эта мысль усиливается посредством стоящего здесь в начале ст. 26 добавления: ὁ συνέχων σι̃τον ὑπολίποιτο αὐτὸν τοι̃ς ἔθνεσιν1, слав.: удержаяй пшеницу оставить ю языком, — т. е. при возможном вторжении в страну неприятелей алчные хлеботорговцы, отказывавшие своим соотечественникам в насущном хлебе, сделаются со всем имуществом своим жертвою грабежа иноплеменных поработителей.
11:27-28 Мысль ст. 27 с небольшим изменением была высказана выше — в ст. 24 гл. 10-й, а ст. 28-го — в ст. 2 гл. 10 той же главы. Уподобление благосостояния праведника цветущему дереву (ст. 28) не раз встречается в Библии (Пс 1:3; Пс 91:13; Ис 66:14).
11:29 Получит в удел ветер, т. е. лишится (сн. Ис 26:18; Ос 8:7), расточительный и безумный и, вследствие бедности и разорения (Лев 25:39), принужден будет стать рабом более толкового, что, по мысли Премудрого, в порядке вещей (17:2).
11:30-31 Плоды праведности — жизнь с ее благами (ст. 30, сн. 3:18) убеждают всякого в действительности нравственного миропорядка. Тем бесспорнее страшное возмездие нечестивому (ст. 31). Ст. 31 по чтению LXX буквально и повторяется в 1 Петр 4:18 в отношение к христианскому обществу.
12:1-3 Мысль о том, что путь к мудрости заключается в наставлении и тщательном внимании к нему (ст. 1), представляет повторение высказанного в 10:17; а мысль о прочности единой лишь праведности (ст. 3) выражена была ранее в 10:25.
12:4-11 На первом месте в ряду благ домашней жизни человека поставляется доблестная жена, именуемая венцем мужа своего (4a) — так как ее труд, прилежание, толковость и подобное приносят мужу богатство, честь и славу (ср. 31:10 и сл.): напротив, неизмеримо велик вред для мужа от злой жены: как червь подтачивает дерево, и оно сохнет и гибнет, так и злая жена подтачивает здоровье и благосостояние мужа и всей семьи (ср. Сир 25:11 и сл.). Затем, после общего противоположения благотворности мыслей, намерений, слов и дел праведников и зловредности всего этого у нечестивых (ст. 5-6) и указания противоположности внешней конечной судьбы нечестивого и праведного (ст. 7, ср. 10:25), а также не одинакового отношения общественного мнения к словам и речам того и другого (ст. 8), похваляется трудолюбие незнатного бедняка и осуждается презрение к труду и бездеятельность человека тщеславного своим происхождением (ст. 9), частное, похваляется труд земледельца и осуждается всякая праздность, приводящая к разным порокам, например, к пьянству (ст. 11 по LXX-ти). К характеристике праведника принадлежит (ст. 10) и то, что он оказывает милосердие и к животным, повинуясь внушениям естественного чувства сострадания и следуя прямым предписаниям закона (Исх 20:10; 22:4-5; Лев 22:28; Втор 25:4), предписывавшего еврею гуманное обращение и с животными.
12:12-22 Желания, слова и дела нечестивого и праведного существенно различны, различен и плод, последствие их для того и другого: неудача и прямая гибель для нечестивого, и спасение для праведного (ст. 12-14, сн. 18:7; Пс 61:13).
Затем противополагаются самомнение и нетерпеливость безумного и скромность (в принятии советов от ближних) и терпеливость и осторожность (при получении обид) мудрого (ст. 15-16), а также правдивость и истинность свидетельства мудрого и ложь, коварство и злоба свидетельства безумного и нечестивого (ст. 17-22). Будучи само по себе злом, которое всегда болезненно отзывается в сердце ближнего, как бы нанося ему рану (ст. 18), свидетельство или лжесвидетельство нечестивого и самому ему приносит гибель (ст. 19-20), главное — лишение милости Божией, которая неразлучна с правыми сердцем, словами и делами (ст. 22).
12:23-28 Похваляются сдержанность в слове, присущая мудрому (ст. 23a), умение его — утешить словом печального (25a) и вообще преподаваемое им руководство ближнему (ст. 26), прилежание и трудолюбие (24a, 27b); напротив осуждаются противоположные пороки нечестивого. Общее заключение главы: путь правды ведет к истинной жизни и бессмертию (ст. 28).
13:1-3 Мысль о долге внимания юноши к урокам мудрости — излюбленная мысль Премудрого (ср. 15:12). Столь же обычны в книге Притчей мысли о ценности дара слова и об ответственности за злоупотребление этим даром (ст. 2-3, сн. 12:14; 18:21).
13:4-12 Блага жизни бывают двоякие: духовные, религиозно-нравственные и материальные, часто связанные одни с другими; соответственно с этим в данном отделе совместно и попеременно говорится то о наблюдениях над внешнею жизнью людей (ст. 7-8) и о житейских требованиях материального благополучия, как то: об отвращении от лености и о прилежании (ст. 4), о бережливости (ст. 11), о силе и опасностях богатства (ст. 8), — то излагаются собственно истины нравоучения, как: о благотворности и славе праведности (ст. 5-6,9,12).
13:9 В ст. 9 по тексту LXX имеется (не во всех кодексах) добавление: ψυχαὶ δόλιαι πλανω̃νται ἐν ἁμαρτίαις δίκαιοι δὲ οἰκτίρουσιν καὶ ἐλεω̃σιν, слав.: души льстивые заблуждают во гресех, праведнии же щедрят и милуют (в русском синодальном переводе эти слова заключены в скобки). Слова эти, не имея непосредственной связи с предыдущими словами ст. 9, однако согласуются с общим моральным оттенком данного отдела.
13:13-17 Здесь несколько подробнее раскрываются мысли о пользе или спасительности истинной мудрости, внимающей урокам слова Божия, и о вреде пренебрежения им (ср. 1:24; 10:11 и др.).
13:19-26 Предлагается ряд разнообразных по содержанию суждений, объединяющихся лишь общим отношением к мудрости и ее значению в житейском обиходе. Так говорится о противоположных последствиях — внимания и невнимания к учению мудрости (ст. 19-20, евр. 18-19), о влиянии на человека со стороны того общества, в котором он обращается (ст. 21, евр. 20), о личном и в потомстве счастье — праведника и несчастии — грешника (ст. 22-23, евр. 21-22), о жизненном довольстве первого и недостатках второго (ст. 24,26, евр. 23-25); здесь же (ст. 25, евр. 24), как и ниже (23:13), делается замечание о необходимости применения в деле воспитания мер физического воздействия.
14:1-7 Конкретным проявлением мудрости является мудрая, созидающая дом жена, а таким же примером глупости — безумная жена, расстраивающая свой дом и все его благосостояние собственными руками (ст. 1, сн. 12:4). Далее противополагаются — страх Божий, ведущий человека прямыми путями, и дерзкое пренебрежение памятью о Боге, соединяющееся с хождением кривыми путями (ст. 2), — высокомерие речи безумных и скромность речи мудрых (ст. 3. Ср. 12:6), — свидетели истинный и ложный (ст. 5, сн. Исх 23:1; Притч 12:17), недоступность мудрости людям, лишенным страха Божия, и полная доступность ее для исполненных страха Божия и чистых сердцем (ст. 6), почему и дается совет устраняться от глупого, у которого нечему научиться (ст. 7). Вне видимой связи с общею мыслью рассматриваемого отдела стоит хозяйственная заметка ст. 4, имеющая, по-видимому, цель научить человека — не переоценивая значения богатства (ср. 10:15; 13:8), сообразовать попытки умножения имущества с распространением орудий производства и вообще жизненных средств.
14:8-19 Здесь безраздельно и без строгого различия излагаются внутренние и внешние свойства и отношения мудрых — благочестивых и глупых — нечестивых. Противопоставляются — ведение мудрым пути своего и блуждание безумного на жизненном пути (ст. 8), кощунственное отношение последнего к идее греха и искупительной жертвы и благоволения во всех действиях этого рода у праведника (ст. 9), качество пути праведных и нечестивых и конечная судьба тех и других (ст. 11-12; 14-19). Попутно вставляются замечания; 1) о недоступности внутреннего мира человека, его радостей и горя, стороннему свидетелю или наблюдателю (ст. 10) и 2) безотрадное, почти пессимистическое наблюдение, что всякая радость, счастье таит в себе зародыш печали, несчастия (ст. 13).
14:20-27 Из двух стихов — 20 и 21, в первом указывается частое, хотя и не нормальное с нравственной точки зрения, явление — дружба лишь по видам корысти, — а во втором проводится моральное воззрение на этот пункт. Далее следуют сентенции: о гибельности злоумышления против ближнего и о благотворности доброжелательства (ст. 22), о пользе труда и о вреде празднословия (ст. 23), о богатстве, как уделе мудрых, и скудости, постигающей безумного (ст. 24). о спасительности истинного свидетельства и пагубности лжесвидетельства (ст. 25); наконец, в связи с последним, а вместе с содержанием целого отдела, говорится о страхе Божьем, как источнике всякого блага жизни и самой жизни (ст. 26-27).
14:28-35 Содержание отдела отчасти затрагивает область государственной жизни, указывается благо царя в многочисленности подданных его и несчастие — в малочисленности их (ст. 28); определяется основной закон возвышения и унижения народов — правда (ст. 34); царь представляется идеальною силою, как бы совестью народа, по справедливости награждающею благие деяния и карающею нечестие (ст. 35). С другой стороны и главным образом оттеняется значение и благо личной добродетели, и зло ее противоположности — нечестия, — так противопоставляются: долготерпение и раздражение (ст. 29), кротость и зависть (ст. 30), конечная гибель нечестивого и надежда на спасение у человека благочестивого (ст. 32). Высокое значение признается в особенности заделами милости, причем высказывается мысль, со всею ясностью повторяемая в Евангелии (Мф 25:36), что милосердие или немилосердие человека к ближнему Бог благоволит принимать и вменять Себе Самому (ст. 31, сн. 17:5).
15:1-7 Предлагается наставление о кротости и осторожности в слове (ст. 1, 4), а вместе дается предостережение против гнева и безумной злобы (ст. 1-2), причем то и другие обосновывается указанием на всеведение Божие, от которого не может укрыться ни добро, ни зло (ст. 3), а затем развивается общая мысль о благотворности мудрости и вреде безумия (ст. 5-7).
15:8-15 В ст. 8-9 высказывается весьма часто повторяемая священными писателями мысль о том, что необходимым условием богоугодности жертвы, молитвы и всего внешнего богопочтения является чистое нравственное настроение и искреннее расположение человека, что, напротив, при отсутствии этих условий, жертвы и молитвы отвратительны пред Богом (Притч 21:27; Ис 1:11; 66:3; Иер 6:20; Ос 5:6; 8:13; Ам 5:21-22 и др.). Бог любит только ищущего правды, нечестивцев же и презрителей мудрости отвращает, и их постигает гибель (ст. 9-10). Для предупреждения злых дел и даже нечистых помышлений, человеку надо всегда помнить о всеведении Божием, пред которым открыты недоступные человеческому глазу области: преисподняя, ад, евр. шеол, и гибель, евр. Аваддон (ст. 11), т. е. область гибели и смерти (сн. Притч 27:20; Иов 26:6; 28:22); в Апокалипсисе именем Аваддона, по-гречески Аполлиона (т. е. губителя) назван ангел — царь бездны (Откр 11:9). Тем более открыты всеведению Божию все тайны человеческого сердца (ср. Пс 138). Далее указано несколько нравственно-психологических черт характеристики мудрого и нечестивого (ст. 13-15).
15:16-33 Указывается на превосходство нравственных благ, мира и любви пред материальным довольствием, соединенным с отсутствием страха Божия и с ненавистью к ближним (ст. 16-17, сн. Пс 36:16); в связи с последним осуждается сварливость и восхваляется миролюбие (ст. 18, сн. 26:21), а также показывается вред праздности и польза трудолюбия и мужества (ст. 19). Далее приводится не раз повторяемая мысль о том что дети, мудрые или неразумные — источник радости или огорчения для своих родителей (ст. 20, сн. 10:1; 17:25), указывается различие, с точки зрения целесообразности, путей мудрого и нечестивого (ст. 21), и оттеняется благотворность совета многих мудрых людей (ст. 22, сн. 11:14) и сила обдуманного слова (ст. 23). Затем поведение истинного мудреца освещается высшим светом веры в загробную жизнь (ст. 24, сн. 11:7; 14:32), а в самой жизни его различаются: черты внутренней его настроенности (мысли и слова, ст. 26, неподкупность, ст. 27, молитва, ст. 29, внимательность к урокам мудрости, ст. 32-32, особенно же страх Божий, ст. 33) и внешнего жизненного жребия, противоположного судьбе нечестивых (ст. 25, 27, 30).
16:1-3 Ввиду несомненного факта поразительной зависимости судеб человеческих от Бога (ст. 1, сн. Иер 10:23), а также присутствия только у Бога истинной оценки действительного достоинства намерений и действий человека (ст. 2), Премудрый наставляет слушателей всецелой преданности Промыслу Божию, обещая отсюда всякий успех предприятий (ст. 3, сн. Пс 21:9; 36:5).
16:4-9 Из общего положения о том, что все сотворенное Богом имеет свои цели и назначение (ст. 4), выводимые, с указанием на гибельность высокомерия (ст. 5), образ положительного благоугождения человека Богу: милосердие и правда в отношении ближних (ст. 6a), соединенные с страхом Божиим (6b), последствием чего явится мир, даже примирение враждующих (ст. 7). Затем вновь повторяется мысль о том, что жизнь и намерения человека всецело зависят от Бога (ст. 9).
16:10-15 Идет ряд притчей политико-общественного содержания: преимущественно относительно царской власти. Царь здесь, как и в других местах книги Притчей (20:28; 21:1; 25:5), представляется идеальною нравственною силою, воплощением и охранителем нравственного миропорядка, орудием божественного мироуправления. Царю прямо усвояется вышеестественная, как бы пророческая способность и сила, евр. qesem, греч. μαντει̃ον, Вульгата: divinatio, слав.: пророчество (ст. 10) — как ставленник и представитель Бога на земле, царь теократический, в делах управления и суда изрекает бесспорные и выше сомнений стоящие решения (ср. 3 Цар 3:271). В связи с этим замечается, что и все общественные отношения (например, купля и продажа, должны быть проникнуты духом честности и справедливости (ст. 11, сн. 11:1). В ст. 12-13 — в первом с отрицательной стороны, а во втором с положительной — высказывается мысль о том, что царь есть непогрешимое мерило нравственной правоты, почему для него отвратительно всякое беззаконие, и он благоволит лишь к делающим правду и говорящим истину. Соответственно с тем, в ст. 14-15 характеризуется противоположное, то грозно карающее, то благоволительно-милующее отношение царя к явлениям зла и добра. Выражение «царский гнев — вестник смерти» (ст. 14) ближе всего объясняется из обычаев деспотических властителей Востока (ср. Есф 7:7).
16:16-26 Высокая оценка мудрости (ст. 16) встречается у Премудрого не раз (ср. 3:14; 8:10-19). В ряду отдельных проявлений мудрости на первом месте здесь (ст. 17) поставляется праведность, благочестие, уклонение от зла; особенно отличается (ст. 18) гибельность гордости, неизбежно влекущей за собою падение (сн. Есф 3:1), и восхваляется смирение и кротость, обеспечивающие человеку мирное состояние духа и довольство. Это нравственное счастье обеспечивается частью разумным, обдуманным трудом жизни, главным же образом твердою надеждою человека на Бога: два эти фактора, человеческий и Божеский, взаимно предполагают друг друга (ст. 20). Далее указывается, что в деле научения мудрости имеет значение и сама внешняя форма, в которой преподается учение (ст. 21), отмечается высокая жизненная полезность мудрости (ст. 22), приятность и спасительность вместе — подобно меду, имеющему приятность и приносящему исцеление (ст. 24). После этого делается предостережение от самообольщения (ст. 25) и указывается побуждение к физическому труду — в чувстве самосохранения (ст. 26).
16:27-33 В ст. 27-30 дается характеристика трех типов злобы: человека, злоумышляющего против ближнего (ст. 27), клеветника, возмутителя и раздорника (ст. 28) и притеснителя, насильника (ст. 29), причем отмечается свойственная им мимика (ст. 30, сн. 6:12-13). В противоположность ожидающей всех таких гибели, удел праведных и благочестивых — честная старость и долголетие (ст. 31); высшее благонравственное самообладание, научиться владеть собою труднее, чем отличаться храбростью в битве и брать крепости (ст. 32). В Мишне (тр. Авот, гл. IV, §1) на вопрос: кто силен? дается ответ: тот кто осиливает свой йецер (т. е. побуждение ко злу), ибо сказано: «долготерпеливый лучше храброго, а владеющий собою лучше завоевателя» (Притч 16:32).
16:33 Заключительный стих (ст. 33), особенно вторая его половина выражает главную мысль всей (16-й) главы.
17:1-9 Благо мира несравнимо ни с какими материальными благами: при мире в доме кусок сухого хлеба, без вина и мяса, даже без уксуса (Руфь 2:14) и воды (1 Цар 25:11) приятнее обильных, роскошных яств в домах полных несогласий и раздора (ст. 1). И благо мудрости, теоретической и практической, не привязано к внешнему положению человека: даже раб — при всем приниженном своем положении его и в древнееврейской семье — своею рассудительностью мог достигнуть исключительно высокого положения — даже преобладания, с ведома отца семьи, над родными его детьми (ст. 2). Подобно тому, как достоинство драгоценных металлов открывается в огне, так и избранные души ввергаются Господом в огонь испытаний, дающих им возможность очиститься от грехов и проявить бескорыстие и любовь свою к Богу (ст. 3). Напротив, человеку с нравственно испорченным сердцем свойственно лишь внимать всякой клевете и лжи, пагубной для ближнего, тогда как нравственно безупречный человек отвращается от всего подобного (ст. 4). В первой половине ст. 5 повторяется мысль 14:31, во второй — мысль 11:21 и 16:5. В ст. 6 выражена, присущая ветхозаветным библейским евреям, высокая оценка значения семьи, потомства ветвистого родословного дерева (ср. Пс 127). В ст. 7-8 противоположение ничтожества глупости — нечестия и высокой ценности мудрости — благочестия: последняя здесь представляется в виде высокой награды или бесценного дара, подаваемого человеку. По ст. 9, признаком истинной мудрости и любви служит желание сокрыть узнанный грех ближнего (сн. Притч 10:12), тогда как противоположный образ действий еще более расстраивает взаимные отношения людей (сн. 16:28-29).
17:10-20 Отмечается присутствие высокого чувства собственного достоинства в разумном, и отсутствие этого чувства у глупого, чувствительность его лишь к физическому воздействию (ст. 10).
Указывается, что всякое возмущение против законно действующей силы вызывает возмездие Божие возмутителю, например, в виде посольства карающих нечестивого ангелов (ст. 11, сн. Пс 34:5-6; 77:49). Образ ст. 12 для глупого, нечестивого и злого человека — медведица, потерявшая детей, следовательно отчаянно разъяренная, напоминает обратное изображение злой жены в книге Сираха (Сир 25:16-22). В ст. 13 воспрещается воздавать злом за добро под угрозою проклятия на дом виновного в том (ср. 3:33). Ст. 14 представляет развитие ссоры подобным прорыву плотины водою. В ст. 15 — по поводу всегда возможных злоупотреблений на суде высказывается категорическое осуждение оправдания виновного и осуждения правого (ср. Притч 24:24; Ис 5:23). Ст. 16 утверждает бесполезность богатства в руках человека, лишенного разума. В ст. 17 высказывается добытая опытом жизни всего человечества истина, у классиков выраженная в изречении: amicus certus in re incerta cernitur; то же гласит и соответствующая арабская поговорка. Ст. 18 повторяет отрицательное суждение Премудрого о поручительстве, ср. 6:1-5; 11:15. В ст. 19 сварливость и высокомерие представляются источником греха и осуждения (ср. Сир 28:9). Для ст. 20 ср. Притч 6:14.
17:21-26 Группа притчей разнообразного содержания начинается часто повторяемой у Премудрого мыслию о том, что дети — или источник радости или причина великих огорчений для родителей (ст. 21, сн. 10:1; 15:26; 23:24). Ст. 22 говорить о несомненном влиянии веселого или подавленного настроения духа человека на его тело (ср. 15:13). Ст. 23 — о подкупе в суде (ср. 21:14). В ст. 24 противополагаются друг другу сосредоточенное изучение предмета разумным (ср. 4:25) и рассеянное блуждание глупца по разнообразным отдаленным предметам. Ст. 25 сн. ст. 21 и 10:1. Ст. 26 осуждает противодействие злых людей праведным и вельможам или властям, как представителям законности.
17:27-28 Похвала умеренному употреблению дара слова. Ст. 27 напоминает 10:19 (сн. Иак 1:19) Мысль ст. 27 о том, что молчание — верное средство прослыть мудрым, даже и для глупца, — встречается, например, в Иов 13:5.
18:1-10 Осуждается эгоистическая замкнутость своенравного человека, лишающая его возможности услышать и осуществить какой-либо полезный совет (ст. 1-2), с замечанием о посрамлении нечестия вообще (ст. 3). Затем устанавливается глубокий взгляд на внутреннюю природу человеческой речи, преимущественно человека мудрого: речь его, прежде произнесения, слагается в глубине души его, подобно сокрытой в недрах земли воде: глубина и обдуманность содержания, обилие ценных мыслей и животворность речи мудрого — таковы пункты сравнения ее с ключевою водою (ст. 4. Сн. 20:5. Еккл 7:24). Из отдельных сентенций здесь прежде всего осуждается всякое лицеприятие на суде (ст. 5): устранить это зло ставил своею целью среди Израиля библейского еще Моисей (Лев 19:15; Втор 10:17). Затем — против злоупотреблений даром слова, свойственных глупому и безрассудному (ст. 6-7), против клеветничества, лености, расточительности (8-10).
18:11-17 Указывается с одной стороны на непоколебимую твердыню имени Иеговы, как несомненного оплота для надеющихся на Него (ст. 11), с другой стороны — на обманчивость, призрачность надежд богатого на помощь богатства (ст. 12); если в 10:15 говорилось о том горделивом приподнятом самомнении, какое внушает богачу обладание богатством — в противоположность угнетенному состоянию духа бедняка, то здесь (ст. 12, евр. 11) говорится о ничтожестве надежд богача, как факт опыта (правильно передает русский перевод — синодальный и архим. Макария — евр. бемаскито — «в его воображении». Принятый текст LXX и Вульгата не выдерживают этого значения). Ст. 13 сн. 16:18 и 15:33. Указываемый в ст. 14 признак глупца — манера отвечать, не выслушав вопроса, — считался у древнееврейских мудрецов весьма типичным дли человека глупого и необразованного, тогда как противоположное свойство признавалось признаком ученого и мудрого (Сир 11:8. Мишна. Авот, V, 7). По ст. 15 дух человека может быть и источником силы, мужества для всего существа человека, но также — при унынии — источником слабости (по евр. тексту в первой половине стиха руах, дух, муж. р. а во второй — женск.). В ст. 16 (евр. 15) заключается указание на то, что учение мудрости, прежде всего самая Тора, преподавалось всегда устно и от степени внимания ученика зависела мера научения его мудрости (ср. 15:31 Авот VI, 5). Ст. 17 отмечает типичную черту восточных нравов, согласно которым без подарка нельзя ни представиться высшему лицу, ни выиграть дело в суде. (Ср. 19:8).
18:18-22 Ст. 18 содержит, по-видимому, совет судье — не обольщаться показаниями одной из тяжущихся сторон (ср. Авот I, 8-9) По ст. 19 в спорах и тяжбах, при неимении другого выхода, решающим средством был жребий (ср. 16:33). Смысл ст. 20 (евр., LXX, Вульгата — 19 ст.) иначе передается евр. текстом и русским (синодальный и архим. Макария) — «брат, озлобленный («изменою», по архим. Макарию), неприступнее крепкого града», чем у LXX (ἀδελφὸς ὑπὸ ἀδελφου̃ βοηθούμενος ὡς πόλις ὀχυρὰ καὶ ὑψηλή), в Вульгате — (frater; qui adjuvatur a fratre, quasi civitas firma) и в слав.: брат от брата помогаем, яко град тверд и высок. Хотя образ укрепленного города более обычно означает нечто защищающее, дающее надежное прибежище ищущим его, и потому мог бы быть принят смысл, даваемый LXX, Вульгата, слав., но контекст речи данного места — ст. 18-19, ср. вторую половину ст. 20 — говорит в пользу евр.-русск. чтения ст. 21 сн. 12:14; 13:2. Ст. 22. О важном значении языка, то благотворном, то гибельном (ср. Сир. 38:20-22), подобным образом, но гораздо подробнее говорит апостол Иаков (Иак 3:5-9).
18:23-25 Премудрый говорит здесь о разных видах любви и привязанности, и прежде всего признает великим даром Божиим и счастьем для человека обладание доброю женою (ст. 23, ср. 31:10 и сл.; Сир 26:1 и сл.); затем, имея в виду отрицательным путем выразить долг любви и милосердия к нуждающимся, изображает смиренно молящую фигуру нищего с одной стороны и грубую надменность и жестокосердие богача с другой (ст. 24. сн. 14:21; 17:5); наконец, говорит об идеальной дружеской любви, способной превысить силу любви братской (ст. 25).
19:1 Ст. 1 почти дословно повторяется в 28:6 — с тем отличием, что в этом последнем месте во второй половине стиха стоит слово «богатый», ашир, а не «глупый», кесил, как здесь. Контексту речи соответствует только чтение 28:6, почему и чтение данного места 19:1 должно быть исправлено соответственно ему, как и делают LXX, Вульгата, слав.
19:2-3 Ст. 2-3 оттеняют ту мысль, что благосостояние возможно для человека лишь при благоразумии и рассудительности.
19:4-7 Ст. 4, 6-7 отмечают всегда и везде имеющееся явление житейского опыта — факт всеобщего преклонения людей пред богатством и богатыми и пренебрежения к бедным (сн. 14:20).
19:5-9 Ст. 5 содержит вставочную мысль о преступности лжесвидетельства (ср. 5:19; 14:5); о том же — и ст. 9.
19:10 Ст. 10 имеет в виду нередкие на древнем и новом Востоке случаи мгновенного возвышения раба до положения властелина; такое явление Премудрый осуждает не само по себе, но постольку, поскольку рабство физические легко может соединяться с рабством духа, в частности с глупостью; мысль та, что к обладанию благами — богатства, власти и подобного необходимо должна быть подготовка в виде воспитания.
19:11-15 Ст. 11-15 содержат ряд опытных наблюдений из области частной, общественной и политической жизни.
19:16-22 Во главе всех правил ставится хранение заповедей закона (Моисеева), в чем, согласно самому законодателю (Втор 31:15), указывается истинная жизнь, истинное благо и спасение для человека (ст. 16). Главною же заповедью, главною добродетелью является милосердие и благотворение бедным, в котором человек делает как бы должником себе Самого Бога (ст. 17, ср. Пс 40:2; Мф 10:42; 25:40). Вторым по важности — после милостыни и благотворения — делом долга для человека служит воспитание детей (1:8-20), о чем нередко говорит Премудрый и в других местах (13:25; 23:13). Соответственно духу древности и Ветхого Завета, в системе воспитания Премудрым допускаются телесные наказания, но от крайностей и злоупотреблений в этом отношении Он предостерегает родителей (ст. 18) — подобным же образом делает это и апостол (Еф 6:4); тем настойчивее увещание к детям — воспитанникам (ст. 20). Ст. 21 обращает мысль человека, стремящегося к благоустроению своей жизни всеми мерами и средствами, к единому Владыке мира и жизни — Богу: человеческим планам, самым продуманными, свойственна изменчивость, неустойчивость; непреложно, неизменно лишь веление Божие (ср. Чис 23:19), которым Он управляет всем (ср. Притч 16:1). Ст. 22 изображает внутреннюю сторону благотворения — чувство искреннего расположения благотворителя к бедному, тогда как выше (ст. 17) говорилось лишь о воздаянии за благотворение.
19:23 Ст. 23 еще раз представляет напоминание об основной (в Ветхом Завете) добродетели — страхе Божием и его спасительности для человека (ср. 16:27).
19:24 Ст. 24 почти буквально повторяется ниже в 26:15 (ср. 12:27) и имеет в виду обычай Востока — не употреблять вилок и ножей при принятии пищи.
19:25-29 Заключительные стихи (25-29) говорят о нравственно неспособных воспринять учение мудрости слушателях и содержат предостережение от увлечения их примерами (ст. 27).
20:1-5 Предостережение от излишнего употребления вина не раз встречается у Премудрого (см. 23:29 и сл.); как и в других местах св. Писания (Ис 28:7; Еф 5:18), и здесь опьянение рассматривается в качестве неодолимого препятствия к ясности духа, сознания человека, — как зло, лишающее духовную жизнь человека ее нормального течения, в частности — духовной мудрости и нравственного совершенства. Ст. 2 сн. 19:12; 16:14: во всех этих, как и некоторых других местах книги Притчей, царь является идеальною силою, нравственным мерилом истинной законности. Затем указываются противоположные истинной мудрости качества: сварливость (ст. 3) и леность (ст. 4), а потом приводится положительное свойство мудрости — проницательность, способность проникать в сердца людей, при всей таинственности области внутренней жизни человека (ст. 5, сн. 18:4).
20:6-11 Осуждается фарисейское самопревозношение человека делами милости и добродетелями (ст. 6, сн. Мф 6:2; Лк 18:8); истинное достоинство человека узнается лишь по смерти его, главным образом в детях его (ст. 7, сн. Сир 11:28); нелицеприятный, беспристрастный и авторитетный суд о человеке произносит также царь (ст. 8, сн. 16:10; 3 Цар 3:27). Ст. 9, выражая главную мысль отдела (ст. 6-11), высказывает то положение о всеобщей греховности человечества, которое (положение) принадлежит к наиболее часто возвещаемым в Ветхом Завете учениям веры (ср. Быт 6:5; 3 Цар 8:46; Иов 14:4; 15:14; Пс 50:7; Еккл 7:20; Сир 7:5 и др.) Ст. 10 — частный и обыденный пример греховности — нечестность в торговле (сн. ниже, ст. 23, 11:1). Ст. 11 служит развитием мысли ст. 9.
20:12-19 Указание на божественное всеведение (ст. 12) приводится в качестве побуждения к страху Божию и надежде на Бога (сн. 15:5; Пс 93:9). Из ряда жизненно практических изречений (ст. 13-14,17) выделяется похвала разумным устам (ст. 15), напоминающая похвалу мудрости вообще (3:14,15; 8:11). Наставления против поручительства (ст. 16) повторяют сказанное у Премудрого ранее (6:1-6), то же надо сказать и о запрещении клеветничества и сплетней (ст. 19 сн. 11:13; 13:3).
20:20-23 Запрещение злословия отца и матери, тяжко наказываемого законом (Исх 20:12; 21:17; Лев 20:9), здесь (ст. 20) сопровождается образным представлением (ср. 13:9) ранней смерти непочтительного к родителям. В связи с непочтительностью к родителям, ставится и также осуждается мотовство, расточительность недостойного наследника в отношении к наследству родителей (ст. 21, сн. 19:26). Негодование на разного рода злодеев, учит Премудрый, не должно служить основанием мщения (ст. 22), так как отмщение принадлежит Богу (Притч 24:29, сн. Втор 32:35).
20:23 Ст. 23 повторяет мысль ст. 10.
20:24-30 Мысль о том, что пути человека управляются Богом (ст. 24, сн. 16:9; Пс 36:23), стоит в связи с ветхозаветным и древнеиудейским убеждением, что Бог наказывает злодея и награждает благочестивого; однако библейские и позднейшие евреи отнюдь не делали отсюда вывода о безответственности человека за свои поступки, хорошие и дурные. Человек, напротив, всегда отвечает и должен отвечать за свои действия; отсюда — неодобрение поспешных, необдуманных обетов (ст. 25).
20:26 Ст. 26 сн. 7 и 28.
20:27 Ст. 27 сн. Иов 32:8. Смысл ст. 29 тот, что каждый возраст имеет свои преимущества, и что поэтому ни один возраст не заслуживает пренебрежения.
20:30 Ст. 30 говорит о внутренне преобразующем влиянии суровой педагогии на питомца, нуждающегося в физическом воздействии.
21:1 Образ «потоков (или каналов) вод» (ст. 1) заимствован из обычая Египта, Сирии, Палестины, Халдеи — удобрять землю для хлебов, фруктов и овощей посредством искусственного полеорошения — посредством орошения небольших каналов в садах, огородах и на полях. Мысль сравнения та, что, подобно тому как каналы эти всецело в направлении своем зависят от усмотрения устроителя их, так и сердце царя в его мероприятиях на пользу народа не предоставлено собственному произволу, но получает внушения от Премудрого Мироправителя Бога. Вместе с тем упоминание о потоке вод дает мысль о благотворности царской власти (ср. Пс 1:3; Ис 32:2), — мысль вполне согласующаяся с идеальным понятием о ней у Премудрого (ср. 20:2,8,28 и др.).
21:2 Ст. 2 сн. 16:2,25.
21:3 Мысль ст. 3 о предпочтительности пред Богом дел правды и правосудия пред жертвоприношениями (сн. 15:8) обща учительным книгам (см., например, Пс 49:7 и сл.) с пророческими (Мих 6:6-8; Ис 1:11 и сл.; сн. 1 Цар 15:22) и составляет предвестие учения Спасителя, что «вящшая закона — суд, милость и вера» (Мф 23:23).
21:4-8 Осуждается высокомерие и гордость (ст. 4), плоды которой объявляются сплошным грехом (слав. перевод: светило, соответств. греч. λαμπτήρ, лат. lucerna, евр. Нир или Нер, точнее русский синодальный: «отличающие»; у архим. Макария лучше: светильник); с практической точки зрения одобряется результат деятельности человека рассудительного и прилежного, и осуждается поведение нерадивого (ст. 5, ср. 19:2), но с нравственной точки зрения сейчас же осуждается стяжание неправедное (ст. 6) с указанием на ожидающий нечестивых суд Божий и гибель (ст. 7-8).
21:9-18 По мысли Премудрого (ст. 9), не раз высказываемой им (17:1) и вообще в учительной ветхозаветной письменности (Сир 25:18), нравственные блага семейной жизни: любовь, мир и подобное стоят выше всех благ материальных; отсюда и сожительство с злою женою не может быть покрыто никаким внешним довольством жизни.
21:10 С злыми вообще не следует вступать в какое-либо дружество.
21:11 Сн. 19:25; 9:9.
21:12-18 Далее говорится: о противоложной внешней судьбе праведного и нечестивого (ст. 12,18), о грехе немилосердия к ближнему (ст. 13, сн. Мф 25:41 и сл.; 18:23-35), о правосудии и уклонениях от него (ст. 14-15, ср. 17:8; 19:6), об уклонении от пути истинной мудрости и печальной судьбе уклоняющихся (ст. 16: русский синодальный перевод «в собрании мертвецов», у архим. Макария точнее: «в обществе Рефаимов», LXX: ἐν συναγωγη̨̃ γιγάντων, Вульгата: in coetu gigantum, слав.: в сонмищи исполинов, — ср. Быт 6:4; Притч 2:18; 9:18), наконец о вреде роскошной и невоздержной жизни (ст. 17, сн. 23:29 и сл.).
21:19-26 В ст. 19 один из часто повторяющихся образов или сравнений в кн. Притчей в отношении злых жен (сн. ст. 9, 25:24; ср. Сир 25:21). Ст. 20 сн. ст. 17. Ст. 21 сн. 19:17. Мысль ст. 22 о превосходстве мудрости пред силою встречается еще в Еккл 9:16. О хранении языка и дара слова — ст. 23 — говорилось выше: 13:3; 19:6; Мф 12:36. Изображение в ст. 24 дерзкого и кощунника сходно с Авв 2:5. В ст. 25-26, противопоставление ленивого с одной стороны, прилежного, праведного и милостивого — с другой (ср. Пс 36:26).
21:27-31 Мысль о неугодности Богу жертвы нечестивых (27a), уже ранее (15:8) высказанная, теперь усиливается прибавлением, что жертва эта обычно соединяется «с лукавством» (27b евр. безимма), т. е. по нечистым побуждениям, даже с преступными целями (LXX: παρανόμως; Вульгата: ex scelere), ср. Сир 34:18 и сл.; Мал 1:3. Далее — речь о бесстыдном, ложном свидетеле и о свидетеле правдивом (ст. 28-29, сн. 19:5), об отсутствии истинной мудрости у нечестивого (ст. 30, сн. Иез 28:5; Иов 5:13), наконец о том, что источник всякой мудрости и силы — в Боге и Его помощи (ст. 31, сн. Пс 19:8-9; Пс 32:17).
22:1-16 Охранение своего доброго имени рекомендуется у Премудрого (ст. 1 и далее) в том же смысле — безусловного превосходства этого нравственного блага пред ценностями материальными (Сир 41:15; ср. Еккл 7:1). Доброе имя приобретается более всего деятельною любовью к ближнему, благотворительностью ему: отсюда на первом месте ставится долг богатого помогать бедному, причем мотивом благотворительности указывается то, что и богатый, и бедный — равно создания одного Бога (ст. 2, сн. 14:31; 17:5; Иов 31:15), и Им поставлены на одном жизненном пути. Воздается хвала жизненному благоразумию (ст. 3 и 5) с осуждением неразумия, но особенно превозносится смирение и страх Божий — с указанием благодетельных плодов того и другого в самой внешней жизни человека (ст. 4). Затем, в ст. 6-12 раздельно называются добродетели, которыми охраняется и созидается доброе имя. Здесь прежде всего оттеняется громадная важность воспитания и обучения юноши именно с самого раннего возраста (ст. 6). В Мишне, трактате Авот (IV, 20), в соответствии с этим говорится: «Кто учит ребенка, чему подобен? — пишущему чернилами на новой бумаге; а кто учит старого, чему подобен? — пишущему чернилами на чищенной (от прежнего письма) бумаге». Затем, упомянув о различии в житейском быту богатых и бедных (ст. 7), Премудрый указывает, что богатством и вообще благосостоянием можно пользоваться, как к добру, так и к злу. В последнем отношении называются: страсть к раздорам и деланию всякого рода зла (ст. 8, «сеять неправду, зло», как и «сеять правду» — обычный библейский образ: Иов 4:8; Притч 11:18; Ос 10:12), кощунство (ст. 10) и вероломство (ст. 12). На другой стороне ставятся — благотворительность (ст. 9), чистосердечие (ст. 11) и разумность (ст. 12).
Наконец, отрицательную сторону речи о добром имени составляет предупреждение от пороков: лености (ст. 13 — здесь дан образец бессмысленной отговорки ленивого, сн. 26:13), распутства (ст. 14, сн. 2:16; 5:3; 6:24, глупости (ст. 15) и жадности, соединенной с притеснением бедных (ст. 16).
Книга Притчей Соломоновых в еврейской Библии помещается в третьей части библейского канона, среди так называемых кетубим или агиографов, и в ряду их занимает второе место — после книги псалмов и пред книгою Иова. Еврейское название книги Притчей: Мишле-Шеломо (המלש ילשמ) или обычнее просто Мишле, как и греческое LXX-ти: Παροιμίαι Σαλωμω̃ντος, и латинское Вульгаты: Parabolae Salomonis или liber proverbiorum и подобное указывают на преобладающую форму изложения этой священной книги, содержание которой составляют именно притчи, т. е. в большинстве случаев отрывочные, афористические, иногда же связные, в последовательном порядке (обнимающем целые отделы) изложенные изречения, в которых предлагаются то умозрительные истины — главным образом религиозного свойства, например, о Боге, Его свойствах, Его мироуправлении, о божественной (ипостасной) Премудрости и пр., то — чаще всего разнообразные правила практической мудрости, благоразумия и благоповедения в жизни религиозно-нравственной, общественной, семейной, трудовой, хозяйственной и т. д., то — иногда — опытные наблюдения над ходом жизни, дел и судеб человека и мира; словом «притчи» обнимают или захватывают всю совокупность вопросов знания и жизни, представлявшихся наблюдению и размышлению древнего еврея — теократа, в своем духовном складе определявшегося законом Моисеевым и своеобразным характером древнееврейской ветхозаветной истории. Основное значение еврейского машал: сравнение, подобие, т. е. речь не с буквальным только смыслом, но и с переносным, речь, в которой явление, например, нравственного миропорядка уясняется через сравнение с явлением мира физического (ср. Иез 17:2; Притч 24:3; Притч 25:11). Сравнение при этом принимает неодинаковые формы, откуда и получаются различные виды притчей: 1) притчи синонимические, вторая половина стиха повторяет мысль первой, только в несколько другой форме (Притч 11:15, Притч 15:23 и др.); 2) антитетические; в них второе полустишие выражает обратную сторону данной в первой строке истины, или прямую противоположность ее (Притч 10:1.4; Притч 18:14); 3) притчи параболические, соединяющие в себе элементы притчи синонимической и антитетической: они представляют нечто сходное в совершенно различных родах явлений, особенно явлений этических и физических, причем первая строка стиха представляет какой-либо штрих из картин природы, а вторая — какую-нибудь этическую истину, первое полустишие представляет, так сказать, аллегорическую картину, а второе — объяснительную подпись к ней (например, Притч 11:22; Притч 25:11).
Из такой искусственной формы притчей само собою следует, что они отнюдь не могут быть отожествляемы или сближаемы с народными пословицами, каких много бывает у всякого народа (у греков: собрание притчей семи мудрецов, поэтов и Пифагора; у римлян — Катона, Ю. Цезаря), особенно же было много у народов древнего Востока, например, у арабов (собрания притчей, как произведений народной мудрости, у арабов были известны под именем Абу аль-Фадль аль-Майдани). Напротив, в собрании притчей Соломоновых даны опыты именно одного или нескольких мудрецов — обнять истины религии или общие мудрости в применении к возможным многоразличным частным случаям жизни и выразить их в кратких, остроумных и удобозапоминаемых изречениях (ср. толк. 3 Цар 4:33), которые, не имея тесной логической связи между собою, располагаются лишь во внешней связи друг с другом.
Хотя бесспорно, что «притчи» суть, в некотором смысле, продукт субъективного творчества мудреца, продукт самодеятельного упражнения мудреца в законе, но однако совершенно не допустима мысль некоторых западных библеистов, будто мудрость книги Притчей не имеет связи с религией народа Божия, даже стоит в противоречии с нею: напротив, религия составляет основную почву всех изречений книги Притчей, закон Моисеев — основное предположение всех нравоучительных и др. идей этой книги; откровение божественное — неизменный источник всей богопросвещенной мудрости священного приточника. Отсюда притчи Соломоновы от других восточных притчей отличаются именно своим религиозным направлением и отпечатлевшимся на них характером откровения, из которого они проистекают, а вследствие этого характером чистоты, определенности и безошибочности, с какими здесь поняты все отношения жизни и возведены к познанию определенного Богом назначения человека.
Совокупность изречений, содержащихся в книге Притчей, составляет так называемую «мудрость», евр. хокма. Эта мудрость, изрекаемая разными мудрецами, есть самостоятельная и самодеятельная Сила, говорящая через мудрецов, дающая им и всем ведение откровенной истины (Притч 29:18; «без откровения свыше народ не обуздан, а соблюдающий закон блажен»). Все учение книги Притчей есть слово Иеговы или закон Иеговы; частное, оно исходит от лица вечной Премудрости, сотворившей мир (Притч 8:27-30; сн. Притч 3:19), и еще до творения мира бывшей у Бога (Притч 8:22-26), всегда близкой к сынам человеческим (Притч 8:31) в Израиле же нарочито, всенародно проповедующей во всех местах общественных собраний (Притч 1:20-21; Притч 8:1-4), выслушивающей молитвы просящих (Притч 1:28), изливающей дух мудрости на принимающих ее (Притч 1:23), словом — личной или ипостасной Премудрости Божией.
Существенный характер мудрости, которой научает книга Притчей, как и вся так называемая хокмическая священная библейская письменность (некоторые псалмы: Пс 36, Пс 49, Пс 72 ..., книга Иова, кн. Екклезиаста, кн. Иисуса сына Сирахова), слагается из двух основных черт. Эта мудрость, во-первых, всецело зиждется на религиозной основе и есть в существе своем истинное боговедение и богопочтение: «начало мудрости — страх Господень» (Притч 1:7); «начало мудрости — страх Господень, и познание Святого — разума» (Притч 9:10). Мудрость эта, во-вторых, имеет прежде всего и главным образом практический характер: тогда как в пророческих писаниях весьма много места уделяется речам о судьбах народа Божия, о его верованиях и пр., в книге Притчей весь этот теоретический элемент является лишь основою, предположением всех суждений священного писателя, главный же предмет его речи всегда образует практическая жизнь теократического общества и отдельного члена его по руководству закона Иеговы. Существует путь Господень — и этот путь — твердыня для непорочного, и страх для делающих беззаконие (Притч 10:29). Источник всякой истинной мудрости — в законе Иеговы: «От Господа направляются шаги человека; человеку же как узнать путь свой?» (Притч 20:24). Соответственно тому, следуют ли люди пути Иеговы или уклоняются от него, все человечество разделяется на мудрых и глупых, т. е. расположенных к принятию закона Божия и следованию путем его, — людей благочестивых, и — пытающихся на место общей для всех воли Божией поставить свою частичную волю и тем нарушающих гармонию мира, людей нечестивых и грешных (см., например, Притч 10:23). При этом, неизбежным, по суду Божьему, следствием добродетели является благо и счастье, а нечестия и греха — всякого рода бедствия (см., например, Притч 12:21; Притч 21:18). Из этого основного принципа истекают все многочисленные наставления книги Притчей, обнимающие все разнообразие жизненных и житейских отношений человека. В целом совокупность изречений книги Притчей представляет собою как бы особенное нравственное законодательство, параллельное законодательству Моисея. Но если книги Моисея, по самому назначению своему в качестве законоположительных книг, обращают преимущественное внимание на развитие национальных форм гражданской и религиозной жизни евреев, как исключительно богоизбранного народа, то законодательство книги Притчей стоит на универсальной точке зрения (в целой книге ни разу не упомянуто имя Израиля) и ставит целью, рядом с специфическими чертами библейского еврейства, развивать еще и общечеловеческие стороны духовной жизни, общее гуманитарное направление к истине и добру. Понятие мудрости — в смысле книги Притчей — не ограничивается одними религиозностью, набожностью, благочестием, но обнимает жизнь еврея — теократа во всем разнообразии, по всем направлениям и во всех отношениях, так, например, в понятие мудрости необходимо входят: рассудительность, проницательность, осмотрительность, художественные дарования и мн. др. Сходясь в отношении преобладающего законодательного содержания с книгами закона Моисеева и отличаясь этим от писаний исторических и пророческих, книга Притчей имеет то сходство с последними, что моральный элемент в ней, как и у пророков, решительно преобладает над богослужебно-обрядовым, культовым. Но ни о каком якобы враждебном отношении философии книги Притчей к закону Моисееву (что допускал, например, I. F. Bruch. Weisheitslehre der Hebrдer. Ein Beitrag zur Geschichte der Philos. Strassburg, 1851) не может быть речи. Напротив, закон Моисея в моральном законодательстве кн. Притчей нашел новую точку опоры, поскольку развитие общечеловеческих гуманных добродетелей должно было смягчать жестоковыйный дух народа и располагать его к исполнению и заповедей закона, притом решение моральных вопросов книга Притчей дает только в духе закона. Справедливо, поэтому, иудейская традиция (Мидраш на кн. Песн 3:2) утверждала, что Соломон, переходя постепенно от изречения к изречению, от сравнения к сравнению, этим путем исследовал тайны Торы, и даже, что до Соломона никто не понимал надлежащим образом слов Торы1 . Если же в Притч 21:3.27 правосудие и добрые дела ставятся выше жертвы, то это отнюдь не есть протест против Моисеева закона (авторитет которого, напротив, всячески охраняется в книге Притчей, см. Притч 28:9: «кто отклоняет ухо свое от слушания закона, того и молитва мерзость»), а лишь уяснение его смысла — такое же, какое во всей силе и неоднократно находим у пророков (см. 1 Цар 15:22; Ис 1:10-20; Ос 6:6). Так как по воззрению самой книги Притчей, для уразумения ее наставлений и советов требуются: известная мудрость, развитой смысл и чувство человеческого достоинства, то законодательство кн. Притчей, как и наша морально-христианская философия, первоначально назначалась собственно для интеллигенции народа, прежде всего для самих правителей народа (как видно из многих мест книги, уроками ее назидались прежде и более всего наследники Соломона).
Судя по всему содержанию книги Притчей, как учению о мудрости, равно как уже по самому надписанию книги, Притч 1:2-6, в котором она называется между прочим мудростью и словами мудрых, следует считать древним названием книги, параллельным общепринятому «Притчи», евр. Мишле, другое: «книга мудрости или премудрости», евр. сефер Хокма. С таким именем книга эта была известна уже в древнееврейском предании (в Талмуде см. тосефту к тр. Бава-Батра 14b), а оттуда имя это перешло и в христианское, древне-церковное предание. Хотя Ориген употребляет только название «Притчи», когда передает евр. Мишле греческою транскрипцией Μισλώθ, но более обычным у древних церковных учителей названием нашей книги были σοφία, ηανάρετος σοφία. Так, св. Климент Римский (1 послание к Кор LVII, 3), приводя место Притч 1:23-33, выражается: οὕτος γὰρ λεγει ἡ ηανάρετος σοφία. Мелитон Сардийский (у Евсевия Кесарийского, Церковная история IV, 26, §13) приводит оба названия книги, как равно употребительные: Σολομω̃νος παροιμὶαι, ἣ καὶ Σοφία. По свидетельству церковного историка Евсевия (Церковная история IV, 22, §9), не только цитируемые им Мелитон Сардийский, Егезипп и св. Ириней Лионский, но и вся древность христианская называла притчи Соломоновы всесовершенною мудростью, ηανάρετος σοφία (ὁ πα̃ς τω̃ν ἀρχαίων χορός ηανάρετος σοφία τὰς Σολομω̃νος παροιμι̃ας ἐκὰλουν) и, по мнению Евсевия, такое название происходило «из неписанного иудейского предания» (ἓξ Ιουδαϊκἣς ἀγράφου παραδόσεος). Название «книга Премудрости», без сомнения, более приличествует книге Притчей Соломоновых, чем двум неканоническим учительным книгам: «Книга Премудрости Соломона» и «Книга Премудрости Иисуса сына Сирахова». И даже в сравнении с двумя каноническими книгами — книгою Иова и книгою Екклезиаста, обыкновенно причисляемыми к хокмической библейской письменности, т. е. содержащей в себе раскрытие учения о премудрости, — книга Притчей имеет преимущество полноты, цельности и законченности раскрытия учения о мудрости.
В греческой, славянской и русской Библии, как и в Вульгате, книга Притчей принадлежит к седьмерице священных книг — кн. Иова, Псалтирь, Притчи Соломоновы, Екклезиаст, Песнь Песней, Премудрость Соломона и Премудрость Иисуса сына Сирахова, — которые по своему содержанию именуются учительными книгами (Православный катехизис) или премудростными, понеже в них разуму и истинней премудрости научаемся (Предисл. к первопечатной Славянской Библии), а по форме своего изложения стихотворными (свв. Григорий Богослов, Кирилл Иерусалимский, Иоанн Дамаскин и др.), т. е. в широком смысле поэтическими, частное в изложении своем всюду представляющими так называемый параллелизм членов (о видах этого параллелизма в книге Притчей мы сказали выше).
Происхождение и состав книги Притчей. Творцом притчей в Притч 1:1 называется царь Соломон. И христианская древность признавала книгу Притчей единым произведением одного Соломона, как книга псалмов известна была с именем Давида. В пользу авторства Соломона в отношении книги Притчей говорят как внешние библейские свидетельства, так и внутренний характер приточной мудрости кн. Притчей. По 3 Цар 4:32, Соломон изрек три тысячи притчей (и песней его была тысяча и пять), Иисус, сын Сирахов, прославляя мудрость Соломона, между прочим, взывает к нему: «душа твоя покрыла землю, и ты наполнил ее загадочными притчами... за песни и изречения, за притчи и изъяснения тебе удивлялись страны» (Сир 47:17.19). Слава о мудрости Соломона, и по свидетельству 3-ей книги Царств (3 Цар 4:34; Притч 10:1-22:16), распространилась очень далеко, и мудрость его, служа предметом удивления окрестных народов, впоследствии сделалась у них сюжетом для разного рода легенд и сказочных произведений поэзии. Правда, те 3000 притчей, которые, по 3 Цар 4:32, изрек Соломон, не могут быть отождествляемы с каноническою книгою Притчей, ни по количеству своему, ни по самому характеру и содержанию, в целой книге Притчей не более 915 стихов; и следовательно, большинство из 3000 притчей Соломона не могли войти в книгу Притчей; притом, судя по 3 Цар 4:33, притчи и вообще мудрость Соломона, выражались более всего в познании природы и отдельных ее явлений и подобном; напротив, в книге Притчей притчей такого рода не имеется, а преобладают жизненно практические и особенно религиозно-нравственные мотивы. Не лишено, поэтому, значения предположение, что в книгу Притчей вошла лишь некоторая, избранная часть всех притчей Соломона, характера преимущественно религиозно-нравственного. Трижды повторяемое в книге Притчей надписание «Притчи Соломона» (Притч 1:1; Притч 10:1; Притч 25:1) представляет во всяком случае важное свидетельство в пользу происхождения, по крайней мере, большей части книги Притчей от Соломона. Некоторые частные черты и указания содержания книги Притчей своим соответствием личности и обстоятельствам жизни Соломона свидетельствуют в пользу происхождения от него кн. Притчей. Здесь, например, весьма часто повторяется совет уклоняться от распутной женщины и распутства, вообще остерегаться от увлечений женщиною (Притч 5:18.20; Притч 6:24-35; Притч 9:16-18; Притч 18:23). Советы эти напоминают читателю историю падения Соломона через женщин (3 Цар 11:1-43): естественно видеть в этих советах предостережение от той же опасности, какой подвергся сам мудрый приточник. В книге Притчей, далее, весьма много говорится о царской власти, о благах правления мудрого царя (Притч 28:16), помазанника Божия и провозвестника правды Божией (Притч 21:1; Притч 16:10.12), милости и истины (Притч 20:28), о гневе его на нечестивых и о благодеяниях для праведных (Притч 19:12; Притч 20:2; Притч 22:11); о правителях мудрых и глупых, об их советниках и характере их правления (Притч 11:11-14; Притч 14:28; Притч 25:1-8; Притч 28:2.15-16). И здесь можно видеть плод государственного опыта мудрого еврейского царя — Соломона, всецело преданного народоправлению и опытно познавшего как светлые, так и темные стороны царского служения. Равным образом, свидетельство Приточника о себе самом, как о любимом сыне отца и матери, как сыне, которого отец тщательно научал закону Божьему (Притч 4:3-4), точно приложимо к Соломону: о научении Давидом Соломона хранению закона говорит 3 Цар 3:2 (см. комментарий к 3 Цар 3:2).
Но наряду с указанными внешними и внутренними свидетельствами происхождения книги Притчей от Соломона, имеется другой ряд данных, тоже то внешних, то внутренних, наличность которых требует ограничения писательства Соломона только известною, хотя бы и самою значительною, частью книги. Именно, в книге Притчей, кроме общего надписания в начале книги Притч 1:1, имеется еще шесть других надписаний, которыми книга разделяется на несколько неодинакового объема характера — отделов, и некоторые из этих отделов, по-видимому, не принадлежат Соломону, как писателю, а произошли позднее Соломона и от других лиц. На этих других писателей есть некоторое указание уже в начале книги Притч 1:6, где упомянуты «слова мудрецов и их загадки (дибре — хакамим вехидотам)» в качестве одной из составных частей содержания книги Притчей. Затем в Притч 10:1 по еврейскому масоретскому тексту, и латинскому переводу блаж. Иеронима, как и по русскому синодальному и архим. Макария, имеется надпись. «Притчи Соломона»: этою надписью, по-видимому отмечается новый период в приточном творчестве Соломона, причем новый отдел с Притч 10:1 по Притч 22:16 — заметно отличается от первого раздела книги Притч 1:1-9:1: если в первом отделе изложено связною периодическою речью учение о мудрости и побуждениях к ней, то во втором отделе речь приточника построена в форме кратких, афористических суждений по принципу большею частью антитетического параллелизма. Многие западные библейские комментаторы (во главе с известным Эвальдом), на основании такой афористической формы речи в отделе Притч 10-22:16, почитали этот отдел древнейшею частью книги Притчи, принадлежавшею перу самого Соломона, тогда как первый отдел Притч 1-9 с его необычайно планомерным развитием мыслей, западною библейскою экзегетикою считается самою позднею частью книги, не только по характеру и содержанию, но и хронологически близкою к книге Иисуса сына Сирахова. Но различие формы речи, само по себе, не дает основания считать первый и второй отделы книги разновременными и принадлежащими разным писателям; гений Соломона естественно располагал многообразием форм выражения мыслей; оставаясь на библейской почве, мы во всяком случае должны признать всю часть книги Притч 1-22:16 Соломоновым произведением. Иначе обстоит дело с последующими отделами книги. Так, отделы: третий, Притч 22:27-24:22 и четвертый, Притч 24:23-34, судя по надписаниям, принадлежат каким-то не названным по имени, мудрецам; возможно, что эти мудрецы были современниками Соломона, даже принадлежали к его школе, вроде упомянутых в 3 Цар 4:31 Ефана, Емана, Халкола и Дарды. Пятый отдел книги или третью главную ее часть образуют, Притч 25-29, «притчи Соломона, которые собрали (евр. ге'тику. LXX: ἐξεγράψαντο, Вульгата: transtulerunt) мужи Езекии царя Иудейского» (Притч 29:1), в которых обычно видят пророка Исаию, а также Елиакима, Севну и Иоаха (4 Цар 18:26); таким образом в этом отделе заключаются притчи, хотя и происходящие от Соломона, но настоящий вид получившие лишь спустя 300 лет после Соломона — от ученой коллегии богопросвещенных мужей Езекии, собравшей эти притчи из архивных записей (соответственно чтению LXX-ти) или даже из устного предания. В Притч 30, по еврейскому надписанию, заключаются притчи Агура, сына Иакеева, к некиим Ифиилу и Укалу (Притч 30:1). У LXX эти имена переданы нарицательно, отчего значение надписания Притч 30:1 утратил. Блаж. Иероним тоже передает евр. надписание нарицательно: Verba congregantis filii vomentis, причем под первым имеется в виду Соломон, как собиратель мудрости, а под вторым Давид, отрыгавший слово благо (Пс 44:2). Но нарицательное понимание собственною имени лица, притом имеющего отчество («Иакеева»), едва ли допустимо, Соломон же даже и в аллегорическом его названии Екклезиаст, назван сыном Давида (Екк 1:1); остается видеть в Агуре неизвестного мудреца. Притч 31:9 заключает наставление некоего царя Лемуила, преподанные ему матерью его. В этом имени обычно видят символическое имя или Соломона (блаж. Иероним) или Езекии (Абен-Езра, проф. Олесницкий). Притч 31:10-31 заключают алфавитно (акростихом) составленную похвалу добродетельной жене. Ввиду свидетельства 3 Цар 4:32, что Соломон написал более 1000 песней, и очевидного сходства «песни» добродетельной жене с несомненно Соломоновыми притчами (например, ср. Притч 31:10 и Притч 12:4; Притч 11:16; Притч 14:1; Притч 3:15; Притч 18:23; Притч 31:20 и Притч 19:17; Притч 22:9; Притч 31:22 и Притч 7:16; Притч 31:30 и Притч 11:22; Притч 3:4), естественно считать эту похвалу происходящею от Соломона, только положение ее в конце книги, по-видимому, говорит за более позднее происхождение этого отдела.
Таким образом из надписаний книги — этих самосвидетельств книги о себе самой — узнаем, что писателями ее были Соломон, Агур, Лемуил и некоторые другие, не названные по имени, мудрецы. Если же на основании общего надписания Притч 1:1 книгу Притчей называют именем Соломона, то эта надпись и это название — метонимия, так как с именем мудрости всегда соединялось, как и теперь у нас, имя Соломона, мудрейшего из людей; книга Притчей должна или может называться Соломоновою в том же смысле, как и всю Псалтирь называли и называют Давидовою, т. е. в смысле преимущественного и главнейшего авторства Соломона в этой области. Весь состав нынешней книги Притчей существовал уже ко времени царя Езекии, общество друзей которого, по свидетельству Притч 25:1, издало в свет всю книгу Притчей, — по неточному выражению Талмуда (Бава-Батра, 15a), написало книгу Притчей, — точнее, редактировало ее, придало ей настоящий вид, придав к собранным, быть может, самим Соломоном (мнение св. Кирилла Иерусалимского и блаж. Иеронима) Притч 1-24, последние семь глав книги, Притч 25-31, причем внесли сюда притчи, не вошедшие в собрание самого Соломона. Отцы и учители церкви, не придавая значения вопросу о происхождении настоящей редакции книги, видели и прославляли в ней мудрость Соломона. Действительно, на понимании книги вопрос об участии в ее составлении наряду с Соломоном и других писателей нисколько не отражается, лишь бы сохранялась вера в богодухновенность книги.
Против богодухновенности и канонического достоинства книги Притчей высказывались отдельные голоса как среди иудеев, так и среди христиан. Первых смущало кажущееся противоречие притчей Притч 26:4-5, и якобы неуместное в священной книге пластичное описание распутной жены Притч 7:10-27. Оба эти возражения были выставлены на Ямнийском иудейском соборе (ок. 100 г. по Р. Х.) но там же получили удовлетворительное разрешение, и книга в целом составе была признана каноническою. В христианской церкви раздавались одинокие голоса (в древности, например, Феодора Мопсуетского, в новое время — Клерика, Мейера и др.), будто книга Притчей заключает в себе лишь земную, чисто человеческую мудрость Соломона, имевшую в виду земное же благополучие человека. Но хотя правила, предписания и наставления книги Притчей о снискании мудрости, не достигают еще совершенства и идеальной чистоты нравственного учения Господа Иисуса Христа и Его апостолов, однако богодухновенность и канонический авторитет этот утверждается уже многократными ссылками на книгу Притчей в Новом Завете. Например, Притч 1:16-9:18 цитируются в Рим 3:15-17; Притч 3:11-12 — в Евр 12:6; Притч 3:34 — в Иак 4:6; 1 Петр 5:5. Мужи апостольские часто цитировали книгу Притчей, как боговдохновенное ветхозаветное писание (ап. Варнава, посл. гл. V, св. Климент Римский, 1 Кор гл. XIV, XXI. Игнатий Богоносец. Ефесянам V, Поликарп Смирнский. Филип. гл. VI). В апостольских правилах (пр. 85) и во всех канонических соборных исчислениях православной церкви книга Притчей всегда помещалась в числе 22-х канонических книг Ветхого Завета.
Христианская православная церковь свое высокое уважение к книге Притчей свидетельствует широким употреблением чтений из этой книги в церковном богослужении. Чтения или паремии из этой книги встречаются в церковных службах чаще, чем из др. ветхозаветных книг: от преимущественного употребления в церковном богослужении книги Притчей, по греч. «паремий», последнее название сделалось общим для всех, взятых из священных книг, церковных чтений. Паремии из книги Притчей предлагаются ежедневно за исключением суббот и недель, на вечернях св. Четыредесятницы, как лучшее назидательное чтение в эти дни поста и покаяния (в течение св. Четыредесятницы прочитываются почти целиком 24 первых главы, и Притч 31:8-31). Несколько чтений паремий из кн. Притчей положено на праздники (из Притч 3 — 10 июля, 1 августа, 13 и 14 сентября; из Притч 8 — 1 января и 25 марта, из Притч 9 — в богородичные праздники и т. д.) и в дни памяти святых, как бы сопоставляя советы премудрости с примерами благочестия, наглядно представляемого жизнью святых.
О цели книги Притчей св. Григорий Нисский говорит: «как трудящиеся в телесных упражнениях в училище готовятся через сие к понесению больших трудов в действительных борьбах, так и приточное учение кажется мне неким упражнением, обучающим души наши и делающим их гибкими в духовных подвигах» (Св. Григорий Нисский. Точн. истолков. на Еккл 1:1). Подобную же цель и подобный же характер имели и две неканонические учительные книги: книга Иисуса сына Сирахова и кн. Премудрости Соломона.
По составу содержания своего, книга Притчей, как было уже упомянуто, представляет три главные части, причем вторая и третья части имеют некоторые добавления. Первую часть составляет собрание увещательных речей, обнимаемых первыми девятью главами 1-9: это — по преимуществу книга Мудрости, изображаемой в качестве высшего блага и единственно достойного предмета стремлений человека. Часть первая может быть подразделена на три отдела, по три главы в каждом; в первом отделе содержатся: отрицательные и положительные побуждения к мудрости (Притч 1), свойства премудрости и благие плоды и последствия ее для жизни человека (Притч 2), и частные обнаружения мудрости в отношении к Богу и ближним (Притч 3); во втором отделе (Притч 4-6) частнее и подробнее излагаются побуждения к снисканию мудрости и требования, предъявляемые ею человеку (Притч 4), затем предлагаются увещания — избегать сладострастия и любопытства (Притч 5), а также быть осторожным, честным, добросовестным в исполнении гражданских, общежитейских и иных обязанностей (Притч 6); в третьем отделе изображаются глупость и мудрость, как мыслящие, живые образы или лица, каждая с своими отличительными внутренними свойствами и действиями: в противовес обольщеньям глупости, олицетворяемой в виде блудницы (Притч 7), выступает олицетворенная мудрость с авторитетными призывами к людям, чтобы они следовали за нею, как за единым истинным благом (Притч 8-9).
Вторую часть книги образуют «Притчи Соломона» (Притч 10-22:16), с двумя прибавлениями: «слов мудрых» — Притч 22:17-24:34. Здесь, на основании изложенных в первой части книги общих понятий о мудрости и благочестии, предлагаются частные многоразличные правила и наставленья для религиозно-нравственного поведения и общежитейских отношений людей. Третью часть книги составляют притчи Соломоновы, которые собрали и вписали в книгу друзья Езекии, царя Иудейского (Притч 25-29); здесь преобладают притчи политические (о царе и его управлении и подобном) и практические (в отношении к гражданской и общественной жизни). Заключение книги состоит из двух прибавлений к притчам Соломоновым (Притч 30-31): а) притчей некоего Агура, в весьма искусственной и замысловатой форме научащей истинной мудрости и проведению ее в жизнь (Притч 30); и б) наставлений матери Лемуила царя (Притч 31:1-9) и похвалы добродетельной жене (Притч 31:10-31).
А) Общие вводные сведения о книге Притчей см. в «Обозрении книги Притчей Соломоновых» синопсисов св. Афанасия Великого Александрийского (Христ. Чтен. 1841, ч. 4, с. 355 и далее) и св. Иоанна Златоуста (Беседы на разные места Св. Писания, русск. перев. СПб., 1861, с. 537 и далее); извлечение святоотеческого материала о книге Притчей можно читать в кн. проф. А. А. Олесницкого. Руководственные о священном Писании Ветхого и Нового Завета сведения из творений св. оо. и учит. церкви. СПб., 1894, с. 67 и сл.). Ученые исследования о книге Притчей — русские: 1) того же проф. А. А. Олесницкого. Книга Притчей Соломоновых и ее новейшие критики (Труды Киевск. Дух. Академии 1883, №№ 11-12); 2) Епископ Михаил. Библейская Наука. Учительные книги Ветхого Завета. Тула, 1900, с. 86 и след; и 3) Проф. П. А. Юнгеров. Происхождение книги Притчей (Православн. собеседн. 1906, октябрь, с. 161 и сл.). — Б) учебные руководства: Х. М. Орды († еп. Иринея), Киев, 1871; Д. Афанасьева, Ставрополь, 1888 и др. Заслуживает внимание русск. перевод (с еврейского) кн. Иова, сделанный Архим. Макарием (Глухаревым) М. 1861. Толкование на большую часть кн. Притчей представил покойный преосв. епископ Виссарион (Нечаев) в своем «Толковании на паремии», т. II (изд. 2, СПб., 1894). Из иностранных комментариев на книгу Притчей назовем: J. Mercerius (Genf. 1573), F. Umbreit [Умбрейт] (Heidilberg. 1826), E. Berteau (Leipzig. 1847), F. Hitzig (Zьrich 1858), F. Keil-Delitzsch (1873), H. Ewald (1867), J. Lange — O. Zцckler (1867), новейший: W. Frankenberg (in Nowack's Handkommentar) (Gцtting, 1898). Взгляды иудейской традиции на содержание кн. Притчей выразились, например, в мидраше на эту книгу, см. Der Midrasch Mischle, ьbertr. v. A. Wьnsche. Leipz. 1885, отчасти — в D. Jsraelitische Bibel, III (1859) v. L. Philippson.
См. «Понятие о Библии».
Третий отдел ветхозаветных священных книг составляют в греко-славянской Библии книги «учительные», из которых пять — Иова, Псалтирь, Притчи, Екклезиаст и Песнь Песней признаются каноническими, а две — Премудрость Соломона и Премудрость Иисуса сына Сирахова1 неканоническими. В противоположность этому в еврейской Библии двух последних, как и всех вообще неканонических, совсем не имеется, первые же пять не носят названия «учительных», не образуют и особого отдела, а вместе с книгами: Руфь, Плач Иеремии, Есфирь, Даниил, Ездра, Неемия, первая и вторая Паралипоменон, причисляются к так называемым «кетубим», «агиографам», — «священным писаниям». Сделавшееся у раввинов-талмудистов техническим обозначением третьей части Писания название «кетубим» заменялось в древности другими, указывающими на учительный характер входящих в ее состав произведений. Так, у Иосифа Флавия современные учительные книги, кроме Иова, известны под именем «прочих книг, содержащих гимны Богу и правила жизни для людей» (Против Аппиона I, 4); Филон называет их «гимнами и другими книгами, которыми устрояется и совершенствуется знание и благочестие» (О созерцательной жизни), а автор 2-ой маккавейской книги — «τὰ του̃ Δαυιδ καὶ ἐπιστολὰς βασιλέων περὶ ἀναθεμάτων» — «книги Давида и письма царей о приношениях» (2:13). Наименование «τὰ του̃ Δαυιδ» тожественно с евангельским названием учительных книг псалмами» («подобает скончатися всем написанным в законе Моисееве и пророцех и псалмех о мне»; Лк 24:44), а это последнее, по свидетельству Геферника, имело место и у раввинов. У отцов и учителей церкви, выделяющих, согласно переводу LXX, учительные книги в особый отдел, они также не носят современного названия, а известны под именем «поэтических». Так называют их Кирилл Иерусалимский (4-е огласительное слово), Григорий Богослов (Σύταγμα. Ράκκη, IV, с. 363), Амфилохий Иконийский (Ibid. С. 365), Епифаний Кипрский и Иоанн Дамаскин (Точное изложение православной веры. IV, 17). Впрочем, уже Леонтий Византийский (VI в.) именует их «учительными», — «παραινετικά» (De Sectis, actio II. Migne. Т. 86, с. 1204).
При дидактическом характере всего Священного Писания усвоение только некоторым книгам названия «учительных» указывает на то, что они написаны с специальной целью научить, вразумить, показать, как должно мыслить об известном предмете, как его следует понимать. Данную цель в применении к религиозно-нравственным истинам и преследуют, действительно, учительные книги. Их взгляд, основная точка зрения на учение веры и благочестия — та же, что и в законе; особенность ее заключается в стремлении приблизить богооткровенную истину к пониманию человека, довести его при помощи различных соображений до сознания, что ее должно представлять именно так, а не иначе, Благодаря этому, предложенная в законе в форме заповеди и запрещения, она является в учительных книгах живым убеждением того, кому дана, кто о ней думал и размышлял, выражается как истина не потому только, что открыта в законе, как истина, но и потому, что вполне согласна с думой человека, стала уже как бы собственным его достоянием, собственной его мыслью. Приближая богооткровенные истины к человеческому пониманию, учительные книги, действительно, «совершенствуют сознание и благочестие». И что касается примеров такого освещения их, то они прежде всего наблюдаются в кн. Иова. Ее главное положение, вопрос об отношении правды Божией к правде человеческой, трактуется автором с точки зрения его приемлемости для человеческого сознания. Первоначально сомневавшийся в божественном правосудии, Иов оказывается в результате разговоров уверовавшим в непреклонность божественной правды. Объективное положение: «Бог правосуден» возводится на степень личного субъективного убеждения. Подобным же характером отличается и кн. Екклезиаст. Ее цель заключается в том, чтобы внушить человеку страх Божий (Иов 12:13), побудить соблюдать заповеди Божии. Средством к этому является, с одной стороны, разъяснение того положения, что все отвлекающее человека от Бога, приводящее к Его забвению, — различные житейские блага не составляют для человека истинного счастья, и потому предаваться им не следует, и с другой — раскрытие той истины, что хранение заповедей дает ему настоящее благо, так как приводит к даруемому за добрую жизнь блаженству по смерти, — этому вечно пребывающему благу. Равным образом и кн. Притчей содержит размышления о началах откровенной религии, законе и теократии и влиянии их на образование умственной, нравственной и гражданской жизни Израиля. Результатом этого размышления является положение, что только страх Господень и познание Святейшего составляют истинную, успокаивающую ум и сердце, мудрость. И так как выражением подобного рода мудрости служат разнообразные правила религиозно-нравственной деятельности, то в основе их лежит убеждение в согласии откровенной истины с требованиями человеческого духа.
Раскрывая богооткровенную истину со стороны ее согласия с пониманием человека, учительные книги являются показателями духовного развития народа еврейского под водительством закона. В лице лучших своих представителей он не был лишь страдательным существом по отношению к открываемым истинам, но более или менее вдумывался в них, усваивал их, т. е. приводил в согласие со своими внутренними убеждениями и верованиями. Погружаясь сердцем и мыслию в область откровения, он или представлял предметы своего созерцания в научение, для развития религиозного ведения и споспешествования требуемой законом чистоте нравственности, как это видим в кн. Иова, Екклезиаст, Притчей и некоторых псалмах (78, 104, 105 и т. п.), или же отмечал, выражал то впечатление, которое производило это созерцание на его сердце, в лирической форме религиозных чувствований и сердечных размышлений (Псалтирь). Плод богопросвещенной рефлексии о божественном откровении, данном еврейскому народу в закон, учительные книги носят по преимуществу субъективный характер в отличие от объективного изложения истин веры и благочестия в законе и объективного же описания жизни еврейского народа в книгах исторических. Другое отличие учительных книг — это их поэтическая форма с ее характерною особенностью — параллелизмом, определяемым исследователями еврейской поэзии как соотношение одного стиха с другим. Это — род рифмы мысли, симметрия идеи, выражаемой обыкновенно два или иногда три раза в различных терминах, то синонимических, то противоположных. Сообразно различному взаимоотношению стихов параллелизм бывает синонимический, антитический, синтетический и рифмический. Первый вид параллелизма бывает тогда, когда параллельные члены соответствуют друг другу, выражая равнозначащими терминами один и тот же смысл. Примеры подобного параллелизма представляет Пс 113 — «когда Израиль вышел из Египта, дом Иакова (из среды) народа иноплеменного, Иуда сделался святынею Его, Израиль владением Его. Море это увидело и побежало, Иордан возвратился назад, горы прыгали, как овцы, и холмы, как агнцы». Параллелизм антитический состоит в соответствии двух членов друг другу через противоположность выражений или чувств. «Искренни укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего. Сытая душа попирает и сот, а голодной душе все горькое сладко» (Притч 27:6-7). «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся. Они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо» (Пс 19:8-9). Параллелизм бывает синтетическим, когда он состоит лишь в сходстве конструкции или меры: слова не соответствуют словам и члены фразы членам фразы, как равнозначащие или противоположные по смыслу, но оборот и форма тожественны; подлежащее соответствует подлежащему, глагол — глаголу, прилагательное — прилагательному, и размер один и тот же. «Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых; повеления Господа праведны, веселят сердце; страх Господа чист, просвещает очи» (Пс 18). Параллелизм бывает, наконец, иногда просто кажущимся и состоит лишь в известной аналогии конструкции или в развитии мысли в двух стихах. В этих случаях он является чисто рифмическим и поддается бесконечным комбинациям. Каждый член параллелизма составляет в еврейской поэзии стих, состоящий из соединения ямбов и трохеев, причем самый употребительный стих евреев — гептасиллабический, или из семи слогов. Стихами этого типа написаны кн. Иова (Иов 3:1-42:6), вся книга Притчей и большинство псалмов. Встречаются также стихи из четырех, пяти, шести и девяти слогов, чередуясь иногда с стихами различного размера. Каждый стих является, в свою очередь, частью строфы, существенным свойством которой служит то, что она заключает в себе единую, или главную, мысль, полное раскрытие которой дается в совокупности составляющих ее стихов. Впрочем, в некоторых случаях то две различные мысли соединены в одной строфе, то одна и та же мысль развивается и продолжается далее этого предела.
1:1 Евр. машал - притча, аллегория (Иез 17:2), изречение (1 Цар 10:12; 24:14, Иез 12:22), сравнение, иносказание (Иез 20:49), пословица.
1:2 Евр. хохма многозначно, оно означает как (пре)мудрость, так и умение, искусство, опытность.
1:3 Или (ближе к букв.): наказу вразумляющему.
1:4 В Книге притчей слово знание (или: познание) не равно по своему значению соответствующему слову в русском языке или в греческой философии. Им обозначается не эрудированность, но, прежде всего, знание воли Господней, жизнь в соответствии с Его повелениями.
1:7 а) Или: суть.
1:7 б) Букв.: страх / трепет Господень; то же в друг. подобных случаях.
1:8 а) Глагол «слушать», «слышать» во всей Библии имеет также значение «повиноваться, подчиняться» (ср. русское «слушаться»).
1:8 б) Евр. тора - здесь это и учение, и все необходимые для жизни духовные знания.
1:9 На Древнем Востоке ожерелье носили в качестве украшения не только женщины, но и мужчины, ср. Пс 72:6; Суд 8:26.
1:10 Друг. возм. пер.: грешники.
1:12 а) Шеол - место пребывания мертвых. Сопоставление всех случаев использования этого слова в книгах ВЗ показывает, что в Шеол, как верили евреи, попадают и праведники, и грешники; там нет ни деятельности, ни разумения, ни мудрости, ни знания (ср. Эккл 9:10).
1:12 б) Букв.: как нисходящих в могилу.
1:14 Букв.: сума / кошель.
1:17 Текст неясен. По-видимому, смысл этой метафоры таков: разбойники глупее птиц, которые, если видят, что на них расставляют сеть, в нее не попадутся.
1:18 а) Букв.: для (пролития) их крови.
1:18 б) Букв.: подстерегают.
1:19 Букв.: путь.
1:20 Центральное место в начальных главах занимает персонифицированный образ Премудрости, которая призывает людей обратиться к ней. Премудрость в главах 1-9 выступает как творческая энергия Самого Бога, Его помощница при творении, тот предвечный Божественный разум, который лежит в основе всего мироздания.
1:21 а) Букв.: шумных.
1:21 б) В древнем ближневосточном городе площадь возле городских ворот была средоточием общественной жизни. Здесь заседали старейшины города и здесь же происходил суд (ср. 22:22; 24:7; 31:23, 31).
1:22 Так передано евр. лец; этим словом обозначается циничный и наглый человек, который открыто глумится над понятиями добра и зла.
1:29 Ср. 1:7 и примеч. «б» к этому стиху.
1:31 Букв.: путей.
2:1 а) Букв.: у себя.
2:1 б) Стих почти дословно совпадает с 7:1.
2:2 а) Букв.: склонишь сердце свое.
2:2 б) Друг. возм. пер.: к разуму; то же в ст. 3, 6, 11.
2:4 а) Или: словно денег.
2:4 б) Или: скрытому сокровищу / кладу; ср. Мф 13:44.
2:8 Или: путь тех, кто (стремится к) правосудию.
2:16 а) Букв.: чтобы избавить.
2:16 б) Стих почти дословно совпадает с 7:5.
2:17 Букв.: от завета, союза пред Богом - имеется в виду клятва верности мужу, которую давала женщина перед Богом, вступая в брак, ср. Мал 2:14.
2:18 Букв.: к рефаимам; евр. рефаим обычно переводится как покойники, усопшие; известно также, что рефаимами называли исполинов, древнейших жителей Палестины (Втор 2:10, 11).
2:20 Или: добрых людей.
3:1 Или: учения моего.
3:2 Или: мире; то же в ст. 17.
3:3 а) Традиционный перевод: милость и истина. Евр. хесед - верность (слову, договору и т.п.), милость (человека к человеку; Бога к человеку), любовь; евр. эмет - истинность, верность.
3:3 б) Евр. луах - доска, табличка. Согласно книге Исход, именно на скрижалях были записаны Десять заповедей (Исх 24:12; 31:18).
3:3 в) Вторая часть стиха с незначительными изменениями повторяется в 6:21 и 7:3.
3:6 Букв.: признавай; или: почитай.
3:8 а) Букв.: пупок твой. Перевод дан по другому чтению.
3:8 б) Или: свежесть; или: исцеление.
3:9 Предписания посвящать Господу первые плоды всякого урожая, а также первенцев скота и людей, даются в Исх 13:2; Лев 2:12; 23:10; Втор 26:2 и др.
3:11 Евр. мусар - наказание, обличение, наказ, укор.
3:12 Или: укоряет; или: наказывает - речь идет о воспитательном воздействии, которое приводит к исправлению поведения.
3:13 Или: нашел / обрел; ср. 2:1-5.
3:15 Или: кораллов.
3:16 Или: хвала; то же в ст. 35.
3:20 Или: пучины; ср. Быт 1:2.
3:22 Друг. возм. пер.: ожерельем; ср. 1:9; или (ближе к букв.): станут милостью на твоей шее.
3:32 Или: развратный / обманщик.
4:4 Вторая часть стиха почти дословно совпадает с первой частью стиха 7:2.
4:5 Букв.: не забывай, не отклоняй речей уст моих.
4:8 Букв.: обнимешь - спасительная любовь к мудрости противопоставляется пагубной любви к чужой жене. Ср. 2:16-19; 5:3-20; 6:24-35, а также 7-ю главу.
4:10 Букв.: годы жизни.
4:11 Или: на дорогу праведности / правды.
5:3 а) Схожие образы встречаются в Песни песней: уста и язык возлюбленной сочатся медом (см. Песн 4:11).
5:3 б) Букв.: нёбо.
5:5 Или: в Шеол ведет ее след. По закону Моисея, за измену в браке «обоих - и прелюбодея, и прелюбодейку - надлежит предать смерти» (Лев 20:10; ср. также Втор 22:22).
5:6 Друг. возм. пер: дорогу жизни ее не поймешь.
5:7 Стих почти дословно повторяется в 7:24.
5:9 Букв.: славу.
5:12 Или: наказание.
5:14 Букв.: среди собрания и общины; в знач. публичного позора.
5:16 В масоретском тексте отсутствуют слова «пусть не». По-видимому, весь стих следует понимать как риторический вопрос: «неужели разольются…»
5:18 Традиционный перевод евр. макор. Однако у этого слова есть и друг. знач.: женское чрево, ср. Лев 20:18. Вероятно, в тексте игра слов: с одной стороны, слово родник / чрево продолжает сравнение любимой с источником в предыдущих стихах (5:15), с другой - является синонимом к следующим далее словам жена юности твоей.
6:1 Букв.: хлопнул ладонью за другого. В Книге притчей поручительство за другого осуждается многократно: 11:15; 17:18; 20:16 (27:13); 22:26, 27.
6:3 Букв.: спасти (свою жизнь); то же в ст. 5.
6:5 Букв.: от руки; то же ниже в этом стихе.
6:6 Букв.: на пути его.
6:8 Эта часть стиха повторяется во второй части 30:25.
6:11 Букв.: как вооруженный человек. Этот стих и предыдущий повторяются в 24:33, 34.
6:12 Букв.: ходит.
6:15 Вторая часть стиха повторяется во второй части 29:1.
6:16 Букв.: мерзость для души Его. Так называемые «числовые» изречения; ср. 30:15, 16, 18, 19; 21-31.
6:19 Эта часть стиха повторяется во второй части 14:5.
6:20 Почти дословный повтор стиха 1:8.
6:21 Схожим образом книга Второзакония призывает хранить повеления Господа, ср. Втор 6:6-9; 11:18-21.
6:23 Или: строгое наказание.
6:26 Масоретский текст не совсем ясен. Существует иная его интерпретация, которая отражена уже в древних переводах (Вульгате и LXX): «ведь блуднице цена - кусок хлеба». В этом случае общий смысл стиха таков: «чужая жена - та же блудница, цена которой кусок хлеба, но ты за нее заплатишь своей дорогой жизнью».
6:29 Или: ближнего.
7:1 Стих почти дословно повторяет 2:1.
7:3 Стих почти дословно повторяет вторую часть 3:3.
7:5 Стих почти дословно повторяет 2:16.
7:10 Возможно, неверная жена облачилась в «одежды блудницы», чтобы не быть узнанной. Согласно Быт 38:14, 15, продажные женщины закрывали лицо покрывалом.
7:14 Лишь часть благодарственной жертвы (евр. шеламим) сжигалась на жертвеннике. Из остальных частей жертвенного животного готовили блюда для званого ужина. Поскольку искушающая юношу женщина уже вознесла благодарственную жертву, она приготовила изысканные блюда и приглашает юношу отведать их.
7:20 В оригинале здесь внутренняя рифма и аллитерация.
7:23 Букв.: пока стрела не поразит его печень, словно птица, что в силки спешит. И не знает он, что заплатит жизнью.
7:24 Стих почти дословно повторяет 5:7.
8:4 Или: голос.
8:9 Друг. возм. пер.: истинны.
8:11 а) Или: кораллов.
8:11 б) Стих почти дословно повторяет 3:15.
8:13 а) Букв.: ненависти.
8:13 б) Или: развращенный.
8:16 Друг. чтение: все судьи земли.
8:21 Или: богатым наследством.
8:22 Словом «обладал» передан еврейский глагол кана, наиболее распространенное значение которого «приобретать, покупать, завладевать». Есть, однако же, несколько мест в Ветхом Завете, где тот же глагол может пониматься и как «создал, породил» (ср. Быт 4:1; 14:19, 22); именно так переведено это место в LXX (эктисен - «создал»); в Вульгате - «имел» (possedit).
8:24 Или: пучины; ср. Быт 1:2.
8:27 По-видимому, круг земли, ср. Ис 40:22; Иов 26:10; 22:14.
8:30 Друг. возм. пер.: младенцем; или: наперсницей.
8:34 Вновь стремление к Премудрости описывается языком и образами любовной поэзии, ср. Песнь 2:9.
8:36 Или (ближе к букв.): своей жизни.
9:4 а) Точно таким же образом призывает к себе персонифицированная Глупость, соперница Мудрости (см. 9:16).
9:4 б) Перевод по друг. чтению; то же в ст. 16.
9:7 Или: себя запятнаешь / получишь увечье.
9:14 а) Букв.: стуле / троне.
9:14 б) Букв.: на возвышенных местах города.
9:18 а) См. примеч. к 2:18.
9:18 б) Здесь проводится параллель между образом персонифицированной Глупости и чужой женой, губительницей неопытных молодых людей (ср., напр., 2:18; 7:27).
10:1 а) Отсюда и до 22:16 следует собрание отдельных изречений Соломона.
10:1 б) Вторая часть стиха почти дословно совпадает с 15:20.
10:2 Стих почти дословно совпадает с 11:4.
10:3 Букв.: желания.
10:6 Друг. возм. пер: насилие закроет уста нечестивцев, т.е. им воздастся тем же, что совершали они сами; та же строка повторяется в 10:11.
10:7 Или: праведника поминают при благословении.
10:8 Или: отвержение; то же в ст. 10.
10:9 а) Или (ближе к букв.): кто ходит в непорочности, ходит уверенно.
10:9 б) Букв.: искривляет пути свои.
10:10 LXX: а тот, кто открыто обличает, миротворец.
10:15 Эта часть стиха совпадает с первой частью 18:11.
10:16 Друг. возм. пер.: награда праведнику - жизнь, урожай нечестивца - наказание за грехи.
10:17 Или: обличениям.
10:20 Букв.: язык праведника.
10:21 Букв.: пасут; праведник здесь сравнивается с пастухом.
10:22 Или: и печали не прибавляет.
10:31 а) Букв.: плодоносят мудростью; ср. 12:14; 13:2; 18:20
10:31 б) Букв.: отрублен. В этой притче уста праведника метафорически отождествляются с плодоносящим деревом, а язык нечестивого - с бесплодным.
10:32 Или: коварна.
11:1 В знач. гири точного веса.
11:6 Или: алчных желаний; ср. 10:3.
11:11 Или: возвеличивается / прославляется.
11:13 а) Букв.: верный духом.
11:13 б) Или: не выдаст секрет.
11:14 а) Или: мудрого попечения / совета.
11:14 б) Или: спасены будут.
11:16 а) Или: любезная / милая.
11:16 б) Или: трудолюбивые. Ср. более пространный текст в LXX: добрая жена стяжает славу для мужа, а жена, ненавидящая праведность, - престол бесчестия; ленивый придет к нищете, но трудолюбивый приобретает богатство.
11:21 Букв.: рука в руке; друг. возм. пер.: рано или поздно.
11:22 В библейские времена женщины носили подобные украшения не только в ушах, но и в носу, см. Быт 24:47; Ис 3:21.
11:26 Друг. возм. пер.: того, кто снабжает хлебом.
11:28 Или (ближе к букв.): будут зеленеть, как лист.
11:30 Букв.: берет души. Масоретский текст не совсем ясен; друг. чтение: а насилие губит жизни, ср. Пс 30:14.
11:31 LXX: если даже праведник с трудом может быть спасен, то что же станется с нечестивым и грешным? Ср. цитату из Притч в 1 Петр 4:18.
12:1 а) Букв.: любит; то же ниже.
12:1 б) Букв.: наказание / наставления.
12:2 Евр. тов - хороший в самом широком смысле: добрый, красивый, счастливый.
12:4 а) Евр. эшет хайиль - женщина сильная; имеется в виду как ее выносливость, так и сила ее моральных и волевых качеств, поэтому вполне оправдан перевод: добродетельная, добрая, мудрая, искусная, прилежная.
12:4 б) Или: бесстыжая.
12:6 Букв.: засада (готовых) кровь (пролить); ср. 1:11, 18.
12:7 Или: низвергни нечестивого, и нет его.
12:8 а) Или: человека почитают в меру его благоразумия.
12:8 б) Или: порочное сердце.
12:10 Букв.: жизнь скота своего, в знач. его потребности.
12:12 Или: того, что окажется ловушкой для него самого.
12:14 Или: от плода уст своих человек вкусит добро.
12:15 Букв.: путь глупца прям в его глазах.
12:16 а) Букв.: в тот же день.
12:16 б) Или (ближе к букв.): а разумный скрывает (обиду за) оскорбление.
12:17 Ср. 14:5.
12:21 Др.-евр. слово ра обозначает «зло» и как антоним «добра», и «зло» как «беда, несчастье». Поэтому смысл этих слов двоякий: 1) нечестивцы творят зло другим; 2) нечестивцы обречены на постоянные несчастья, т.е. зло, которое происходит с ними самими (из-за того зла, которое они причиняют другим), ср. 13:21.
12:26 Друг. возм. пер.: праведник осторожен в выборе друзей.
12:27 Или: не удастся ленивому поджарить пойманую дичь.
12:28 Друг. чтение: а пути кривые (ведут) к смерти.
13:2 Или: добрым плодом своих речей насытится человек.
13:4 Или (ближе к букв.): жаждет душа ленивого, но тщетно.
13:8 Букв.: упрека.
13:10 Так по друг. чтению; друг. возм. пер.: где гордыня, там и ссора.
13:11 а) Или: приобретенное быстро.
13:11 б) Или (ближе к букв.): по крупицам.
13:12 Или: несбыточная.
13:16 Так по друг. чтению; друг. возм. пер. (по масоретскому тексту): а коварных с их пути не собьешь.
13:18 Букв.: нечестивый.
13:19 Или: предостережение.
13:20 Или: наполняет жизнь удовольствием.
13:24 Или: но беззаконники его отнимают.
13:25 Или: сызмальства строго его воспитывает.
13:26 Или (ближе к букв.): а в чреве у нечестивцев пусто.
14:1 Друг. возм. пер.: Премудрость - здесь возможна персонификация Мудрости и Глупости.
14:3 Так по друг. чтению; масоретский текст: розгой за его гордыню.
14:4 Друг. возм. пер. (второй части первой строки): …то и кормушки пусты. В оригинале игра слов (хиастический каламбур). Эта пословица свидетельствует о том, что занятие сельским хозяйством доходно и заслуживает всяческого поощрения. Там, где прибыль и достаток, не всегда чисто и опрятно.
14:5 Букв.: дышит ложью.
14:9 Смысл масоретского текста неясен. Букв.: над искупительными жертвами, которые были знаком раскаяния, см. Лев 4.
14:11 Букв.: шатер.
14:12 Стих дословно повторяется в 16:25.
14:14 Букв.: пути.
14:15 Или: простой / неопытный.
14:20 Ср. 19:4, 6.
14:22 См. примеч. «а» к 3:3.
14:23 Букв.: слово уст.
14:24 Друг. чтение: а венец глупцов - их неразумие, ср. 4:9.
14:27 Этот стих с некоторыми изменениями повторяет 13:14.
14:28 Или: ужас.
14:30 Или: (поглощающая) страсть.
14:32 LXX и Пешитта: защита праведника - его непорочность, ср. 11:3, 6; 12:6.
14:35 Ср. 16:13-15; 22:11; Пс 100.
15:2 Или: украшает знание, в знач. знание излагается в подобающем ему виде, изысканной форме.
15:3 Букв.: на всяком месте.
15:4 Букв.: язык.
15:5 Или: наказанием / наказом.
15:7 Букв.: но не так в сердце глупых.
15:11 Аваддон - еще одно название мира мертвых (ср. Откр 9:11), букв.: погибель - по мнению автора, только Господь знает всё о потустороннем, посмертном бытии.
15:15 Или: всегда.
15:16 а) Друг. возм. пер.: при благоговении пред Господом.
15:16 б) Или: быть в тревоге.
15:23 Или: как хорошо слово, сказанное вовремя.
15:25 Т.е. защитит надел вдовы и всё ее имущество от посягательств, ср. 22:28; 23:10; Втор 19:14; 27:17.
15:30 Букв.: кости.
16:1 Букв.: человеку (принадлежат) планы ума / сердца, но от Господа - ответ языка. Во всей Книге притчей придается большое значение слову, сказанному вовремя. Тщательно обдумывать свои мысли во власти самого человека, но способность вовремя сказать нужное слово - дается Господом.
16:2 а) Букв.: чисты.
16:2 б) Букв.: Господь взвешивает. Этот стих почти дословно повторяется в 21:2.
16:7 Или: принудит Он к миру с ним.
16:9 Друг. возм. пер.: но Господь направляет человека на пути. Слова «путь, дорога, шаги» в Книге притчей многозначны. Это и нравственный выбор между добром и злом (1:15; 15:9), это и поступки человека, его поведение (14:2; 16:2), а также его судьба (ср. русское выражение «жизненный путь», см. 3:6; 20:24).
16:10 Букв.: прорицание на устах царя. Выражением «Божья воля» передано евр. кесем, которое означает «прорицательное слово», и его не следует понимать буквально. Эта пословица скорее указывает на то, что является идеалом (ср. ст. 12). В ВЗ, за исключением данного стиха, евр. слово кесем выступает как синоним «ворожбы», «гадания», «колдовства» лжепророчествующих и имеет резко отрицательное значение (см. Иер 14:14; Иез 13:6, 23; 21:21-23). Об обязанности царя знать и исполнять Закон, см. Втор 17:18-20.
16:11 Букв.: Его дело.
16:12 Это, скорее, свидетельство о моральном долге, идеале, а не описание исторической действительности.
16:15 Букв.: тучка с весенним дождем. Весенние дожди идут в Палестине в апреле-марте; они очень важны для будущего урожая. Начало года по еврейскому календарю приходится на осень (Исх 23:16; 34:22), потому весенние дожди называются поздними (ближе к концу еврейского года) в противоположность ранним дождям, которые идут с конца октября по начало декабря (ближе к началу еврейского года).
16:17 Букв.: кто хранит путь свой. В оригинале здесь внутренняя рифма и аллитерация.
16:20 Или: внемлет (мудрому) слову.
16:21 Или: сладость уст прибавляет разума.
16:22 Словом наука передано евр. мусар, которое, с одной стороны, означает «наставление, учение, правила» (см., напр., 1:2, 7, 8 и др.), с другой - «наказание, упрек, укор» (3:11; 6:23 13:24). В тексте, таким образом, намеренная двусмысленность: «учение глупцов - их собственная глупость», и одновременно с этим она же - «их наказание и укор им».
16:23 Букв.: уста.
16:24 Букв.: кости.
16:25 Стих дословно повторяет 14:12.
16:26 Так здесь переведено многозначное евр. нефеш, которое, помимо самого распространенного значения «душа, жизнь», может также означать «желание, голод» (см. в этом значении 6:30; 23:2; 27:7; Втор 14:26; 23:24; Иов 33:20).
16:27 Или: развратник.
16:32 Или: выдержанный (человек) лучше храбреца.
16:33 Представление о том, что при помощи жребия можно узнать волю Господа, характерно для ВЗ, см. Суд 1:3, Ис 34:17, Лев 16:8, 1 Цар 14:41; 28:6; Иона 1:7; ср. также Деян 1:26.
17:1 Букв.: жертв / жертвенного мяса.
17:3 Эта часть стиха дословно совпадает с первой частью стиха 27:21.
17:6 Букв.: венец старости.
17:7 Или: не пристала глупцу изысканная речь.
17:9 а) Или: проступок / грех.
17:9 б) Друг. возм. пер.: а кто об обидах судачит, разлучает друзей; ср. 16:28.
17:10 Явная гипербола, поскольку Закон Моисеев запрещал наносить в качестве наказания более сорока ударов, см. Втор 25:2, 3.
17:16 Или (ближе к букв.): какой прок глупцу от денег в руке.
17:17 Масоретский текст не совсем ясен, другие переводят: (друг) и в беде, словно брат, придет на помощь. В 27:10 говорится, что в беде лучше верный друг, чем брат.
17:18 Ср. 6:1-5; 11:13; 20:16; 22:26; 27:13.
17:19 Друг. возм. пер.: кто говорит высокомерно.
17:22 а) Или: уныние / унылый дух / сокрушенный дух.
17:22 б) Букв.: кости.
17:23 Букв.: пути правосудия.
17:24 Букв.: глаза глупца - на краю земли. Друг. возм. пер.: разумный повсюду видит мудрость, а глупец нигде ее не отыщет.
17:26 Или: денежное возмещение / штраф.
17:27 Или: кто сдержан в слове, тот разумен.
18:1 а) Перевод по LXX и Вульгате. Масоретский текст: отделенный ищет (удовлетворения своего) желания. Друг. возм. пер.: кто лишь своим страстям потакает, тот одинок.
18:1 б) Друг. возм. пер.: изо всех сил бранится.
18:9 Стих дословно повторяется в 26:22; ср. также 16:28; 26:20.
18:12 Эта часть стиха повторяет первую часть стиха 10:15.
18:13 а) Эта часть стиха почти дословно повторяет первую часть 16:18.
18:13 б) Эта часть стиха дословно повторяет вторую часть 15:33.
18:15 Букв.: поднять / вынести.
18:17 Букв.: к великим.
18:18 Или: пока не начнет возражать соперник.
18:19 Или: разводит тяжущиеся стороны.
18:20 а) Букв.: крепкий / укрепленный.
18:20 Масоретский текст неясен; перевод предположителен.
18:25 Перевод по друг. чтению. Друг. возм. пер : человек, (у которого слишком много) друзей, обречен на беду. Здесь игра слов: слово «друзья» (реим) и глагольная форма «попасть в беду» (лехитроэ) в оригинале выглядят как однокоренные. Отсюда и разные варианты перевода этого стиха: бывают друзья, которые лишь притворяются друзьями; или: человек, у которого много друзей, и сам должен быть дружелюбным.
19:1 Первое полустишие этого стиха почти дословно совпадает с первым полустишием 28:6. Вторые полустишия разнятся (ср. вторую часть 28:6): чем злодей, хоть и богач. Многие комментаторы и переводчики предлагают и в 19:1 вместо «глупец» читать «богач», как в некоторых древних переводах.
19:7 Смысл масоретского текста неясен.
19:8 Или: любит душу свою.
19:11 а) Ср. 14:29; 15:18; 16:32.
19:11 б) Или: проступки / грехи.
19:12 Эта часть стиха повторяется в первой части 20:2.
19:13 а) Ср. 17:25.
19:13 б) Или (ближе к букв.): непрестанная капель.
19:16 а) Ср. 7:2.
19:16 б) Пер. по друг. чтению. Масоретский текст: ненавистны собственные пути.
19:18 Масоретский текст не совсем ясен.
19:20 Букв.: в конце концов.
19:21 Ср. Ис 7:7, 14:24, 46:10.
19:22 Друг. возм. пер.: верная любовь делает человека желанным.
19:24 Эта часть стиха повторяется в первой части 26:15. На Востоке ели руками, ср. Мк 14:20.
19:26 а) Или: будет притеснять.
19:26 б) Или: матери навредит.
19:27 Друг. возм. пер.: сын мой! Перестань внимать (злому) учению, из-за которого ты будешь блуждать, - в нем нет слов мудрости.
19:28 Или: развратные.
19:29 Пер. по друг. чтению, которое подтверждается LXX. Масоретский текст: ждет бесстыдного суд / наказание.
20:1 Или (ближе к букв.): вино - насмешник, брага - буян.
20:2 Т.е. будет сам виновен в собственной гибели, ср. 14:35; 16:14; 19:12; 28:15.
20:4 Букв.: зимой… в жатву. В Древнем Израиле пахота и сев происходили именно в зимнее время года, после так называемых «ранних дождей», которые шли в октября-ноябре (см. примеч. к 16:15). Урожай собирали с апреля, когда поспевал ячмень, до конца сентября, когда вызревал виноград.
20:6 Или: многие слывут верными.
20:10 Букв.: эфа - мера объема, ср. Втор 25:13-16.
20:13 Ср. 10:4. Часто пословицы в Книге Притчей следуют одна за другой без видимой связи. Иногда связующим звеном между высказываниями выступает какое-то слово, которое встречается в нескольких идущих подряд максимах. Для стихов 12-13 таким связующим элементом является слово «глаз».
20:15 Букв.: есть золото и множество жемчугов (или: кораллов), но мудрые уста - дорогой сосуд.
20:16 а) Похожий стих в 27:13. Букв.: возьми одежду…, однако в действительности эта пословица - еще одно предостережение против практики поручительства (6:1-5; 11:15; 17:18; 22:26); в ней говорится не о том, что нужно действительно забрать одежду у поручителя, а о том, как кредиторы поступят с поручителем. Книга Второзакония предписывает не забирать у бедняков в залог их последнее имущество, см. Втор 24:10-13.
20:16 б) Букв.: за другую / чужую (жену?).
20:17 а) Букв.: хлеб лжи; ср. 9:17.
20:17 б) Или: щебнем; ср. Плач 3:16.
20:18 Или: совете, ср. 11:14.
20:19 Здесь почти дословно повторяется первая часть 11:13.
20:20 По закону Моисея, проклявшему отца или мать полагалась смертная казнь, см. Исх 21:17; Лев 20:9; Втор 27:16; ср. также 30:17.
20:21 Друг. возм. пер.: жадно схваченное наследство…
20:24 Ср. 3:6; 16:1, 9; 19:21; Пс 36:23; Иер 10:23.
20:25 Масоретский текст неясен, перевод предположителен; ср. Эккл 5:4.
20:26 Частая в ВЗ метафора наказания нечестивых. В Древнем Израиле для обмолота зерна по разложенным на току колосьям пускали скот, запряженный либо в простые телеги, либо в специальные молотильные салазки, которые делались из дерева, а по бортам вставлялись острые камни или железные зубья. Когда салазки тянули по обмолачиваемым колосьям, камни или зубья выбивали из них зерна. См. также ст. 28.
20:28 Или: неизменной любовью.
21:2 Букв.: взвешивает сердца. Этот стих почти дословно повторяет 16:2.
21:4 а) Или: целине.
21:4 б) Друг. возм. пер.: а светильник нечестивцев - грех.
21:5 Друг. возм. пер.: усердный заботится о достатке.
21:6 а) Друг. возм. пер.: это только морок.
21:6 б) Так по друг. чтению, кот. поддерживает LXX; масоретский текст: мимолетное дыхание (или: уносимый пар) стремящихся к смерти. Ср. Пс 1:4.
21:7 Или: поймает (в ловушку); ср. 5:22.
21:8 а) Смысл оригинала неясен.
21:8 б) Или: прямо; здесь противопоставление «извилистого» пути и «прямых» (т.е. «справедливых», «честных») поступков.
21:9 а) Крыши ближневосточных жилищ были плоскими и могли использоваться, в частности, как место ночлега, см., напр., 1 Цар 9:25.
21:9 б) Стих дословно повторяется в 25:24.
21:11 Ср. подобное высказывание в 19:25.
21:12 LXX: праведник понимает (что на) сердце нечестивых людей, и из-за своих злодеяний они ненавистны ему. Друг. возм. пер.: праведный (Бог) следит за домом нечестивого; Он подвергнет нечестивого гибели.
21:15 Или: когда восстанавливается справедливость, это радость для праведника, а злодею - погибель; ср. 10:29.
21:16 См. примеч. к 2:18.
21:17 Букв.: вино и оливковое масло; оливковое масло употреблялось для умащений, а также в качестве косметического средства и было атрибутом пиров и праздников, ср. 27:9, а также Пс 103:15; Ам 6:6.
21:18 Зло, которое нечестивец замышлял против праведника, постигнет его самого, ср. 11:8.
21:19 Друг. чтение: вздорной.
21:20 Или: растратит.
21:21 Или: хвалу.
21:26 Друг. возм. пер.: каждый день лентяй снедаем жадным желаньем, а праведник раздает, не скупясь. Стихи 25 и 26 связывает между собой одно ключевое слово - «прихоть» (или: алчность, неуемное желанье), присутствующее в обеих пословицах.
21:27 7 Или: из худых побуждений.
21:28 а) Ср. 19:5, 9.
21:28 б) Букв.: но тот, кто слушает, будет вовеки (или: успешно) говорить.
21:29 а) Букв.: лицо; другой возм. пер.: у нечестивца (ни один мускул не дрогнет) на лице, честный (же не сделает шага, прежде чем) всё не взвесит.
21:29 б) Или: а честный обдумывает свои пути. Так по друг. чтению, масоретский текст: твердо следует по своему пути.
21:30 Друг. чтение: вопреки Господу.
21:31 Или: спасение.
22:1 а) Букв.: большого.
22:1 б) Или: любовь людей.
22:2 Букв.: встречаются, ср. то же выражение в 29:13. Друг. возм. пер.: богач и бедняк (вот в чем) равны.
22:3 Этот стих почти дословно повторяется в 27:12; ср. также 14:15, 18.
22:4 Друг. возм. пер.: награда за смирение - страх Господень / благоговенье пред Господом. Или: последствия смирения - страх Господень / благоговенье пред Господом.
22:5 Или: жизнь свою.
22:6 Традиционный перевод: по какому пути ему идти.
22:9 Букв.: с добрым глазом; злой и завистливый человек в Притчах может быть назван «человеком со злым глазом», см. 23:6; 28:22.
22:10 Передана рифма оригинала.
22:13 Букв.: снаружи. Так лентяй оправдывает свое нежелание что-либо делать и вообще выходить из дома.
Эти вдохновенные изречения царя Соломона, вобравшие в себя многовековой опыт Древнего Израиля, вне всякого сомнения, насущны и сегодня, в нашу бездуховную эпоху, когда человек ощущает себя мерою вещей. Да, мы устремлены ко всему, о чем говорит автор Притчей, нам дороги мудрость и познание, но мы не всегда связываем свою жизнь и благополучие с «благоговением перед Богом» (в Синодальном переводе - «страхом Божьим»). Современный человек вполне может не отрицать Всевышнего, но едва ли он стремится «познавать Святого» и обретать в этом опыте подлинное разумение. Ведь мудрость в Притчах, с одной стороны, не столько собрание утонченных афоризмов, сколько наставления, касающиеся важных практических вопросов, с которыми мы постоянно сталкиваемся в повседневной жизни. С другой стороны, мудрость - и это ключевое понятие Книги притчей - изначально пребывает в Боге, от Него исходит и к Нему ведет. Потому, если точка отсчета в жизни человека - Бог, воплощающий в Себе истинную мудрость и разумение, тогда всё становится на свои места: мир, человек, общество обретают смысл, равновесие и истинную перспективу.
Книга притчей, которую библейские комментаторы справедливо относят к разделу Учительной литературы Древнего Израиля, начинается с указания имени автора: «Притчи Соломона, сына Давида, царя израильского» (1:1). Именно ему, «мудростью превосходящему всех сынов Востока» (3 Цар 4:29-31,34), сочинившему три тысячи притчей (3 Цар 4:32), приписывается большая часть притчей (гл. 1-9; 10-22:16; 25-29), хотя в последующих главах уточняется, что Книга притчей содержит высказывания нескольких авторов, в частности изречения безымянных мудрецов (22:17-24:34), а также «Слова Агура» (гл. 30) и «Изречения царя Лемуэля» (гл. 31). Само понятие «притча» (евр. название книги - мишле (притчи), от слова машал (притча, пословица), см. примеч. к 1:1) многозначно, и русский перевод не вполне выражает его смысл, отчасти сужая его многозначность. В оригинале оно используется в более широком значении (или даже в нескольких значениях сразу), и потому это не столько притчи как таковые, сколько сравнения, поговорки и афористические изречения.
Книга притчей - собрание изречений и душеспасительных наставлений, которые помогают людям здраво и разумно организовать свою материальную и духовную жизнь, укоренив ее в Боге. Эта ветхозаветная книга отличается по содержанию и стилю от предшествующей библейской литературы, которая, главным образом, дает духовную перспективу на жизнь израильского народа, его законы, установления и особые повеления Бога Яхве. Для исторических книг Библии характерна сосредоточенность на духовной борьбе израильского народа, богословском осмыслении их политической истории и судьбы, что не является принципиальным для древней литературы премудрости.
Замысел Книги притчей иной, ее изречения, и прежде всего поучения, были предназначены, с одной стороны, для всего народа, с другой - для молодого поколения. Обращение «сын мой» (или «мудрый сын» (10:1), «слушайте, дети»), встречающееся в книге более тридцати раз, служит тому подтверждением. В этой связи цель Книги притчей ясно выражена уже в первых стихах: «Сын мой! Если ты примешь слова мои, сбережешь в душе мои заповеди, склонишь слух к мудрости, устремишься умом к здравомыслию, если будешь призывать разумение, громким голосом взывать к здравомыслию, если будешь искать его, словно серебра, стремиться к нему, словно к сокровищу, то постигнешь, что есть благоговенье пред Господом, и обретешь познание Бога» (2:1-5).
Основные темы Притчей - мудрость, знание, здравомыслие, свобода выбора, праведность, верность, забота о «сыновьях» (детях) и их воспитании, милосердие к врагам, справедливость, ответственность, усердие, трудолюбие, страх Божий. На современном языке мы бы сказали, что все эти темы касаются проблем педагогики, этики, религии и богословия. И это действительно так, но большее внимание уделяется практической стороне жизни: обилие самых разных советов свидетельствует о том, что большинство изречений не связаны напрямую с религией и верой народа Божьего, а основаны на наблюдениях над повседневной жизнью. Например, восхваляя истинную мудрость и связанные с ней благословения, наставник предупреждает ученика об опасностях (искушениях), подстерегающих его на путях. Это могут быть поступки, связанные с насилием и разбоем (1:10-19; 4:14-19), любовными увлечениями и распущенностью (2:16-19; 5:3-20; 6:23-35; 7:4-27), сомнительным поручительством (6:1-5); мудрецы осуждают лень (6:6-11), коварство (6:12-15), алчность (28:25), стяжательство (1:19), зависть (14:30), скупость (23:6-8) и прочие пороки.
Эта особенность мироощущения древнего израильтянина характерна по преимуществу для библейской литературы премудрости и отличает ее от ближневосточной, в которой немало замечательных мыслей и здравых рассуждений, но Бог-промыслитель не играет там определяющей роли. С точки зрения авторов Книги притчей, мудрость не является природным свойством человека, ее надо искать (3:13), ей необходимо учиться (30:3), к ней нужно стремиться (2:4), но этого недостаточно; по существу, главное совсем в другом: «Господь дарует мудрость, из уст Его - знание и здравомыслие» (2:6). Более того, само «начало мудрости» - предполагает не что иное, как «благоговение пред Богом», и вот эта принципиальная мысль «делает древнееврейское понимание мудрости уникальным», ибо суть ее не только и не столько в том, чтобы помочь читателю овладеть искусством правильной жизни (научиться прожить ее разумно), сколько в том, чтобы познать Бога.
Воистину, Книга притчей - это «Божья книга вразумления, сокровищница Его мудрости».