Мысли вслух на Исх 3:13-20

Призывая Моисея на служение, Бог открывает ему потрясающее знание о Себе. Бог — это Тот, Кто существует, Он — само Существование, Он — Бог Существования и, значит, не бог земли, бог воды, бог солнца, бог дождя, а Бог всего сущего. Он — Тот, Кто существует безусловно и неограниченно, Кто приводит к существованию все остальное. Страшен и непостижим такой Бог, но Он же обращается к Моисею с конкретным поручением, касающимся избавления израильского народа, и Он же откроет всю полноту Своей любви во Иисусе Христе, Который скажет «Я кроток и смирен сердцем».

Итак, вечность соприкасается с земной историей... Происходит встреча Бога и человека. Это, несомненно, новый этап откровения, однако откровение это заключается не в том, что пророк узнает некое тайное знание о Боге или о мире. Бог открывает Свое имя, означающее, что Его единственное имя — Он Сам: «Я это Я», — говорит Он Моисею в пламени купины. Это откровение — встреча в действии. Бог, открывшийся Моисею, сразу дает ему две вещи: обещание и задачу, что соответствует двум сторонам этой встречи. Бог обещает, что будет действовать через Моисея и спасет Свой народ от рабства, а Моисей, в свою очередь, должен исполнить Его задание. Тайна невыразимости Бога открывается в тайне сотрудничества смертного человека с вечным Богом — а как же еще можно узнать Непознаваемого, кроме как жить Его жизнью, желать Его воли, делать Его дело?..

Биография Моисея, как и некоторых других библейских героев, замечательна тем, что всё главное, всё то, ради чего жили эти люди, произошло с ними тогда, когда, по человеческим меркам, ожидать от жизни уже нечего. Моисей, конечно, не забыл, кто он и откуда, но, прожив большую часть своей жизни в пустыне, он, наверное, уже не думал о возвращении в Египет и о том, что ему придётся ещё когда-нибудь увидеть своих соплеменников. И тогда в его жизни произошла встреча, эту жизнь круто изменившая. Встречей этой была встреча с Богом. В Синайской пустыне нередко встречаются растения, напоминающие перекати-поле. Они представляют собой большие, до полуметра в диаметре, шары. Растения эти выделяют эфирные масла, которые иногда вспыхивают, ведь на открытом солнце температура на поверхности земли может доходить до 60° C. Но горят эти кусты быстро, вспыхивая, как спички. Неудивительно, что Моисея весьма удивил куст, который горел и всё никак не мог сгореть (ст. 2 – 3). И лишь подойдя ближе, Моисей понимает, что это не обычный огонь: перед ним оказывается сияющее облако, из глубины которого звучит голос Божий (ст. 4). И тогда Бог открывается Моисею, говоря ему, что Он — Бог его отцов (ст. 6), и что настал наконец день, когда соплеменники Моисея покинут Египет и переселятся в Палестину, в землю, где когда-то кочевал Авраам (ст. 7 – 10). Конечно, Моисей не мог не знать преданий о Боге отцов. В те времена предания эти были известны каждому из тех, кто помнил, что он — потомок Иакова. Но предания эти рассказывали о Боге, Который остался в прошлом вместе с отцами, которым Он открывался и с которыми говорил. А в Египте Бог молчал. И Его народу некуда было идти: как, в самом деле, идти за Богом, Который молчит и не даёт о Себе знать? И вот теперь молчавший многие годы Бог заговорил. И, заговорив, напомнил об обещаниях, данных когда-то Аврааму (Быт 15:13–21). Но если так, то, значит, настало время исполнения данных Богом обещаний. А значит, и народ Божий становится народом Божиим не только по названию: ведь Божий народ — это народ, участвующий в осуществлении замысла Божия и о себе самом, и о спасении мира, в котором народу Божию предстоит принять самое непосредственное участие.

Принято думать, что после семидесяти или, уж точно, восьмидесяти лет человеку остаётся лишь отдыхать и подводить итоги своей жизни. У семитов во времена Моисея этот момент наступал даже раньше: активным возрастом считался возраст от двадцати до шестидесяти — сорок лет, продолжительность жизни одного поколения. У Моисея же всё оказалось совсем не так. У него всё главное началось после восьмидесяти. Именно тогда он встретился с Богом. Встреча оказалась для Моисея неожиданной.

В пустыне он увидел горящий куст. Это был один из тех кустов, напоминающих перекати-поле, но значительно крупнее его, какие в Синайской пустыне встречаются нередко. Иногда они действительно вспыхивают от солнечного жара — летом на солнце температура на почве может достигать здесь семидесяти градусов. Дело, однако, было в том, что куст горел подозрительно долго: обычно они вспыхивают и горят быстро, как бумага. Подойдя ближе, Моисей понял, что перед ним не физический огонь, а нечто иное — сияющее облако, опустившееся на куст. Так Бог обозначил на земле место Своего присутствия.

Это было нечто новое: ничего подобного прежде евреи не знали. Моисею, конечно, были известны все предания о Боге отцов: он ведь до самой школы, до пяти или до шести лет, оставался с матерью, которая была нанята дочерью фараона, усыновившей Моисея, в качестве кормилицы. В те времена мальчики оставались с матерью или с кормилицей до поступления в школу. За время своего раннего детства Моисей, несомненно, должен был запомнить в пересказе матери предания своего народа, включая рассказы о Боге отцов, уже тогда существовавшие.

Тут, однако, было нечто такое, о чём не говорилось ни в каких преданиях: такие богоявления в них не упоминались. Новизна была не только в том, что Бог открылся Моисею в сиянии, которое он издали принял за огонь. Самое важное было в другом: Бог пришёл, чтобы остаться. Остаться среди Своего народа, с которым Он хотел встретиться здесь, у одного из отрогов Синая. Встретиться с тем, чтобы заключить с ним союз-завет и дальше вести его Самому. Это было новое откровение, благая весть, обещавшая освобождение и исполнение обещаний, данных ещё Аврааму. Пришло, наконец, время этим обещаниям исполниться, а главную роль в их исполнении предстояло сыграть Моисею.